Юрий Самсонов - Последняя Империя

Но спокойно было только с виду. По городу, словно круги по воде, расходились тревожные странные слухи. Из уст в уста передавались жуткие подробности раскрытого этой ночью заговора. Горожане с особенным вниманием прослушивали ежечасную порцию последних известий и инструкций.

Трактирщику не было до этого никакого дела. Навалившись на стойку, он думал свое: "Разбередили душу, ироды… Какая публика была! Окна зеркальные. Дым коромыслом… – трактирщик с отвращением оглядел углы. – Паутиной зарастает. Редко кто зайдет. А соберутся трое, так один – слухач, другой – стукач, глядишь, третьего, раба божьего, повели-и… Кому охота… Сидишь день-деньской одинешенек…"

Тут послышался тихий вежливый стук в дверь погреба. Трактирщик выскочил из-за стойки, подбежал, отпер. Вышел профессор с книгой в руках.

– У меня свеча кончилась, – сказал он. – А вы дверь заперли. Зачем?

– А затем, чтобы вы не ушли, – ворчливо ответил трактирщик.

– Почему такое недоверие? – обиделся профессор. – Я же обещал вам, что не уйду.

– А вы сами не заметите, как уйдете.

– Разве? Впрочем… Практика показала… Он еще не появлялся?

– И не думал.

– Вы обещали навести справки.

– Будьте спокойны, – сказал трактирщик, – уж я-то знаю, где его искать, если он только появится в городе. От меня не уйдет.

– Боюсь, что вы меня просто успокаиваете.

– А чего мне успокаивать? Наводил я справки, наводил! У "Пудреных париков" – бывшая "Фемида" – его не было, это понятно, у "Горячей собаки" – бывший "Лукулл" – его тоже не было, это уже странно, в "Веселых молодчиках" – бывший "Барабан" – в глаза его не видали, к "Дядюшке Мирбо" он не ходит, а "Трое калек" закрыты на ремонт. Так что, похоже, нет его в городе. Но еще не все потеряно. Для улицы Фонарных Столбов сейчас рановато, к тому же он наверняка не при деньгах, а это значит – сюда придет. Чтобы удрать, не заплативши. Только уж на этот раз я его, голубчика, сразу за ворот, – сказал он, свирепея. – Я с ним за все посчитаюсь, коли появится!

– Не надо обижать мальчика, трактирщик. Это негуманно.

– А пить и жрать задарма – гуманно? – яростно жестикулируя, ответил хозяин трактира. – Да еще нос из дверей состроит, вот так!

– Он часто вам оставался должен? – сказал профессор. – Я не знал. Я заплачу.

– А я все к вашему счету приписывал, – угрюмо сказал трактирщик. – Так что не надо, баланс в порядке.

– Тем более не стоит волноваться…

– Тс-с! – трактирщик сунул профессору в руку свечу. – Спрячьтесь, идут!

Он схватил старичка за плечи, увел назад в погребок и вернулся к стойке, ворча:

– Ох-хо-хо, чистый младенец, несмышленыш, ей-богу! "Не обижайте мальчика!" Буду я наводить справки, как же, дожидайся! "Рано или поздно все равно придет". Да его уж, наверно, повесили десять раз. Или пристрелили, как собаку. И это к лучшему, он бы тебя до кондрашки довел, сорванец лопоухий, бродяга, шаромыжник, фокусник нестриженный!

Увлекшись, он не заметил, как в дверь вошли те люди, которые несколько секунд назад заглянули в окошко, что и заставило его водворить профессора в погребок.

– Кого это вы так честите, любезный? – произнес Джип, который услышал конец этой пылкой речи. – Не вижу собеседника.

– Никого, – буркнул трактирщик, опешив при виде двух элегантных господ. – Сам с собой разговариваю.

– Самокритика, любезнейший? – вцепился в него Джип. – Повышаете моральный уровень? Продолжайте, вы мне доставили высокое эстетическое удовольствие.

– Коньяк? Арманьяк? Бургоньяк? – спросил трактирщик, обретая прежнее угрюмое равновесие.

– И то, и другое… – сипло начал Пип, но Джип остановил его:

– Ни то, ни другое, ни третье.

– Джип…

– В разгаре рабочего дня? Не выйдет. Трактирщик, подайте нам обед. Сытный, но не чрезмерно плотный.

– А что подавать? Прочитайте меню и покажите.

– На ваш вкус. У вас есть вкус?

Трактирщик малость повеселел.

– Тогда обождите маленько, – сказал он и ушел на кухню. Пип и Джип уселись за столик в шляпах, надвинутых на глаза. Джип сказал:

– Ты почему молчал? Я же сказал, что ты будешь задавать вопросы.

– А я забыл, какой первый вопрос, – сказал Пип.

– Не видал ли он старичка… – напомнил Джип.

– Ага, вспомнил. Задам.

– Я его сейчас позову, – сказал Джип. – Эй, вы! Шаромыжник! Фокусник нестриженый!

Трактирщик высунулся из кухни.

– Сейчас подам… а вы чего ругаетесь?

– Вы сами так отрекомендовались. Идите сюда, мой друг имеет к вам вопросы.

– Да, приятель, – сказал Пип, – не видел ли ты тут одного старого хрена? Четырехглазый, – он изобразил очки, – в удавке, – он изобразил галстук, – гляделки…

– Шевалье, – прервал Джип, – эта грубая личность может не оценить по достоинству ваш новомоднейший великосветский способ выражаться. Для черни это слишком экстраординарно.

– В общем, этот хрыч – профессор кислых щей… Понятно я говорю?

– А чего тут не понять? – угрюмо сказал трактирщик. – Господа из полиции?

– Джип, откуда мы? – шепотом спросил Пип.

– Мы…

Трактирщик не дал ему договорить. Он вдруг схватил гостей за воротники, поднял их над столом. Он был чудовищно силен, несмотря на возраст.

– Ищейки вонючие! – рычал он. – Вынюхиваете? А я вас лбами сейчас стукну – мозги брызнут!

Пип с трудом выдавил:

– Пусти… пиджак порвешь… заплатишь!

– А некому будет деньги получать. Я вас в канализацию спущу!

– Это уголовно наказуемое… – барахтался Пип.

– Э, поди, сам знаешь, сколько там вашего брата плавает. Говори, – трактирщик тряхнул Пипа, как котенка, – кто тебе дал задание?

– Он… – просипел Пип в сторону Джипа.

– Он? – трактирщик сильно встряхнул Джипа, так что шляпа слетела у того с головы. – Ты?!

– Как поживаете, старый скряга? – сказал Джип, который все это время искренне забавлялся.

– Ты?! – повторил трактирщик, не в силах прийти в себя. Он с грохотом водрузил их на сиденья и непреклонно заявил:

– Деньги вперед! Да у вас их все равно нет, так что…

Джип кинул на стол луидор.

– Сдачи не надо!

Трактирщик недоверчиво повертел монету в пальцах.

– Не волнуйтесь, настоящая. Можете попробовать на зуб. Если он у вас есть.

– А я уже попробовал, – сказал трактирщик, – вот след. А где ты ее взял?

– Дал один приятель, – сказал Джип. – Тут, за углом живет.

– Он самый, – сказал трактирщик. – Хороши ж у тебя приятели!

– А что? – спросил Джип с невинным видом.

– Вылакает дюжину бутылок – и ни в одном глазу. Фамильная, говорит, особенность. И, коли не забудет, монеткой этой заплатит. А потом ее же взаймы возьмет: фамильная, говорит, ценность. Я уж было думал – ты исправился. Я думал… я хотел…

– Ну, – сказал Джип.

– Нет, ничего я не хотел, – сказал трактирщик, покосившись на дверь погребка. – Остался ты, какой был, и компания твоя шарлатанская, даю от ворот поворот.

– А я к вам не сватаюсь, король подливок. Я пришел спросить, что слыхать про моего старика.

– Про какого старика?

– Ну, про папашу, какая разница.

– Ты как смеешь… – запыхтел трактирщик. – Ты про кого такими словами… шалопай неумытый?!

– Ладно, не сердитесь, – сказал Джип мирно и даже ласково. – Я-то думал, вы обрадуетесь. – Как-никак не виделись…

– Пять лет одиннадцать месяцев тридцать дней. Ровно шесть лет, – угрюмо сказал трактирщик.

– Двадцать девять дней, – поправил Джип. – Дня не хватает.

– Тридцать, – упрямо сказал трактирщик.

– Двадцать девять, трактирщик.

– Ты грамотный? Посмотри, на столе надпись правильная сделана?

– Правильная, – прочитав надпись, сказал Джип с усмешкой.

– Вот! А ты последний раз был накануне. А в этот день прошлялся где-то, за что я тебя презираю. И не видел ты…

– Ошибочка, трактирщик: видел.

– Врешь! Видел, как били, гнали? Не смеялся бы тогда! Я на твоем месте зубами бы грыз…

– Вы и грызли, – сказал Джип. – Свой кулак. До крови. Шрамчика не осталось?

– Правда… – трактирщик на миг онемел. – И промолчал ты, выходит? Не пикнул? Пальцем не шевельнул?

Джип засмеялся.

– А что мне оставалось делать? Не дали бы шевельнуть. А пищать уж и вовсе не стоило.

– И, значит, все знаешь? – накалялся трактирщик. – Видел, как голову ему отрубили? Так чего же ты спрашиваешь? – загремел он. – Издеваться пришел? А в тот день, слыхать, праздничек себе устроил с приятелями своими фармазонами?

– Должен же я был как-то отметить день своего рождения, – смеясь, ответил Джип.

– Джип, это правда? – сказал Пип с ужасом.

– Иуда Искариотский! – прошипел трактирщик.

Пип был потрясен.

– Ну и нервы у тебя, приятель! – сказал он с восхищением. – Я и то бы эдак не смог, расстроился бы маленько: папаша как-никак. Хоть для виду. А ты не успел схоронить…