Дмитрий Петров - Нелюдь
— Хорошо, — сказал Скелет, без долгих препирательств убирая в карман и третью пачку. — Вы сами это мне дали. Я у вас не просил.
— Теперь давайте все обсудим, — предложил Геннадий, успокаиваясь. — Что мы хотим узнать от них?
* * *— Сеньоре э синьори… «Алиталия»… Рома — Санкт-Петербурго…
Трансляция в римском аэропорту работала исправно, но Лева плохо понимал по-итальянски. Он понял только, что регистрация пассажиров на рейс «Рим — Санкт-Петербург» и выход к самолету производятся на тридцать седьмой стойке в зале ожидания. Они шли от паспортного контроля к тридцать седьмой стойке, и через стеклянную стену справа от них прямо в глаза било яркое солнце.
Лева органически не переносил яркого света. Света вообще, особенно естественного. Дома он всегда опускал жалюзи, а на улице пользовался темными очками. Электричество — еще куда ни шло. Но от него он уставал. Прежде, когда-то, это было настоящей пыткой — стоять возле операционного стола, например. И не уйдешь, и не закроешь глаза.
Слава Богу, теперь это все давно позади. Он больше никогда не будет врачом. Не зря ему всегда говорили в молодости, что он родился бизнесменом.
А потом, когда он уехал в Германию, его товарищ сказал ему доверительно: «Знаешь, Лева… Тебе лучше всего заниматься медицинским бизнесом. Продажа медикаментов или медицинского оборудования. Это — самое надежное дело».
Надежное, и спокойное.
Одно дело — лечить людей и отвечать за них. Сострадать им, стараться помочь, уговаривать в сложных и безнадежных случаях.
Совсем другое дело — взять и продать, например, в какую-нибудь слаборазвитую африканскую страну огромную партию аспирина с просроченным сроком хранения…
Или лекарство от детских болезней, которое запрещено во всех цивилизованных странах из-за токсичности, продать за крупную сумму в какую-нибудь Боливию. А что? Барыш можно сразу сорвать крупный, а хлопот совсем мало. И никаких душевных сил тратить не надо.
И вспоминать свои медицинские познания — тоже. Лева всегда тяготел к бизнесу, а за границей для него открылись широкие перспективы.
Вот только все места оказались заняты. Лева только успел попробовать кусочек сладкого пирога с краю, и его немедленно оттолкнули. Выяснилось, что все уже давно поделено. И господин Хансен продает отраву в Африку, а господин Свенсон — в Боливию… И никакого Леву Рахлина никто не ждет.
Более того, ему даже намекнули, что если он будет «встревать» в чужие рынки, то может потом сильно об этом пожалеть.
И только тогда, поняв, что нужны новые, свежие, перспективные идеи, Лева решился на то, что задумал уже давно, еще в России.
Когда он работал еще в Институте транспланталогии, ему пришла в голову мысль о том, что человеческие органы, потребные для пересадки, могут иметь большую ценность.
Тогда, в Советском Союзе о таких вещах еще и речи не было, в смысле ценности таких вещей и возможности поставить прибыль от этого на серьезную основу. Но у Левы всегда были задатки бизнесмена.
Тогда у него ничего не получилось. Мысль о том, что за услуги нужно платить и немало, была чужда сознанию советского человека. Так все поползновения Левы обогатиться закончились тем, что его вместе с женой Хельгой позвал директор института и предложил быстро писать заявления «по собственному желанию».
Лева, кроме того, что был прирожденным бизнесменом, был еще и наглецом. Так что писать что-либо он категорически отказался.
— Прекрасно, — сказал тогда директор и отпустил супругов.
И тут же вызвал заместителя по кадрам. Они о чем-то тихонько поговорили при закрытых дверях, и уже через неделю вдруг оказалось, что Лева и Хельга совершили прогул без уважительных причин, о чем своевременно и был составлен акт за тремя подписями. Готовых подписать такую бумагу в любом трудовом коллективе всегда находится достаточно — об этом заместитель по кадрам отлично знал всю жизнь.
Потом были скучные времена, когда Лева «кантовался» в морге в подручных у Аркадия Моисеевича. Противный старик не любил его, с ним и говорить о возможности «сотрудничества» было невозможно.
Зато незадолго до отъезда Лева заручился полным согласием санитара Василия делать все, что только угодно, лишь бы заработать денег и уехать с ними за границу.
Дело в том, что Василий было совершенно ненормальным парнем. Он имел навязчивую идею, что должен стать великим хирургом.
Лева имел все основания сомневаться в том, что это осуществимо, но, впрочем, его ли это было дело…
«С деньгами ты сможешь получить на Западе все», — говорил он Василию.
Потом, когда случилась дурацкая история с Хельгиной подругой и всем тем, во что Лева оказался втянут ею, пришлось развестись.
С одной стороны развод с Хельгой был даже на руку Леве. Зачем ему тащить с собой в Германию эту корову? Она ему и здесь надоела.
Еще корми ее там, заботься о ней, несчастной лесбиянке… Одни проблемы. Но Лева очень хотел оставить здесь, в России своего человека, которому смог бы доверять. Василий этим человеком быть не мог — он слишком глуп и психически неустойчив.
Однако и эта проблема оказалась решенной. Стоило Леве приехать в Россию спустя год после отъезда и поговорить с Хельгой, как все наладилось. Наладилось в смысле бизнеса…
Самым трудным оказалось осуществить все, что Лева задумал. Он начал с крупной клиники в Германии, где, как он слышал, делали операции по пересадке органов.
Лева явился к менеджеру клиники — толстому апоплексическому господину в больших металлических очках.
Менеджер сидел на крутящемся стуле фирмы «Тонет», сделанном из красиво изогнутых трубок, и лениво рассматривал Леву, который вкатился в его кабинет с портфелем в пухлых руках.
Портфель Лева взял специально для солидности, класть ему пока что туда было нечего.
— Вы — врач? — сразу спросил у него толстый менеджер, едва только Лева успел присесть на краешек стула.
— Да, — ответил Лева и запнулся.
Менеджер все понял мгновенно и задал следующий вопрос:
— У вас есть немецкий диплом?
— Нет, — сказал посетитель и заерзал на своем стуле, который сразу же показался ему жестким.
— А какой у вас диплом? — спросил неторопливый, но въедливый немец. — Польский? Румынский?
— Русский, — ответил Лева, и менеджер сверкнул своими очками:
— Тогда у нас для вас ничего нет. Нужно иметь диплом, подтвержденный в Германии.
— Я не по этому вопросу, — произнес наконец Лева заветную фразу. — У меня к вам деловое предложение.
Немец кивнул и уставился на Леву, внимательно слушая его. Тот, торопясь и стараясь подбирать правильные, мягкие слова, объяснил, что был бы готов поставлять институту и вообще любым заинтересованным лицам человеческие органы для пересадки.
— Абсолютно здоровые органы, — заверил он. — Я — специалист в области транспланталогии и гарантирую качество органов. И это будет гораздо дешевле, чем стоит по мировым ценам.
— Мы покупаем органы, — сказал медленно господин в очках. — Это правда, что мы покупаем… У вас будут документы на них?
— Какие документы? — насторожился Лева.
— Нам нужен документ о том, что вы купили у данного лица данный орган, и его согласие на операцию и продажу, — сказал немец. — Кроме того, нам нужен документ из клиники, где была проведена соответствующая операция о том, что она проводилась в соответствии с законом и с медицинскими требованиями. И назовите ваши расценки, это самое главное, потому что мы имеем поставщиков из Индии и Латинской Америки, которые нас вполне устраивают. Если ваши цены будут ниже, возможно сотрудничество.
Господин стал смотреть на Леву благосклоннее.
— У меня не может быть таких документов, о которых вы сказали, — ответил осторожно Лева.
— Почему? — удивился немец. — У всех есть такие документы. И из Индии, и из Эквадора…
— Я собираюсь ввозить органы из России, — сказал Лева. — Такие операции в России запрещены законом. Там нельзя покупать у людей их органы.
— Так вы собираетесь делать это нелегально? — вытаращился на Леву толстый господин.
— Да, и поэтому моя цена на них будет гораздо ниже, чем та, которую вы платите за официальную сделку, — быстро затараторил Лева, стараясь донести до собеседника всю выгоду того, что он предлагает.
Немец посидел с полминуты молча. Потом попыхтел и с натугой сказал:
— Боюсь, что я вас неправильно понял… Давайте, я уточню. Вы собираетесь нелегально добывать в России человеческие органы, потом так же нелегально ввозить их сюда и продавать по дешевке? Я вас правильно понял?
— Я все беру на себя, — вставил Лева, кивая головой и приятно улыбаясь. — И вам это будет стоить очень дешево. О ценах мы договоримся отдельно.
— Понятно, — сказал менеджер решительно. — Вы можете убираться отсюда.
