Джеймс Роллинс - Печать Иуды
— Этот узор образован из переплетенных символов ангельского письма!
К нему прижалась Сейхан, водя пальцем вслед за ним.
— Но это же невозможно. Разве вы сами не говорили, что ангельское письмо было разработано только в семнадцатом веке?
Вигор кивнул:
— Иоганном Тритемиусом.
— В таком случае как оно могло попасть сюда? — спросил Грей.
— Не знаю, — вынужден был признать Вигор. — Быть может, в какой-то момент Ватикан все же послал кого-то вернуться по следу Марко Поло до самой Камбоджи, как это сделали мы. Быть может, эти люди возвратились с копией этих настенных узоров и Тритемиус каким-то образом прознал об этом. А если ему к тому же был известен рассказ Марко о светящихся ангельских существах, возможно, именно поэтому он заявил, что речь идет об ангельском письме.
Грей повернулся к Вигору.
— Но сами вы в это не верите, ведь так?
Прелат проследил за тем, как он отступил на несколько шагов назад, не отрывая взгляда от стены.
«Он тоже видит это». Вигор шумно вздохнул, стараясь разобраться в водовороте мыслей.
— Тритемиус утверждал, что это письмо само явилось ему после долгих недель поста и усиленной медитации. Лично я считаю, что именно так все и произошло.
— Все это ему просто случайно приснилось, — насмешливо фыркнула Сейхан. — Полное совпадение с этими древними надписями.
Вигор кивнул:
— Именно это я и говорю. Помните, что я уже рассказывал вам о поразительном сходстве ангельского письма с древнееврейским. Тритемиус даже утверждал, что его письмо представляет собой чистейшую выжимку из древнееврейского алфавита.
Сейхан пожала плечами.
— Что вам известно о еврейской каббале? — продолжал Вигор.
— Только то, что это какая-то мистическая еврейская наука.
— Совершенно верно. Каббалисты изучают иудейскую Библию в поисках мистического прозрения, которое позволило бы им проникнуть в божественную природу вселенной. Они уверены, что в линиях и завитках еврейского алфавита скрыта божественная мудрость. И, медитируя над древними письменами, можно получить возможность заглянуть внутрь вселенной, познать на самом фундаментальном уровне, кто мы такие.
Сейхан покачала головой:
— Вы хотите сказать, что этот тип Тритемиус, медитируя, наткнулся на чистейшую форму древнееврейского алфавита? Случайно набрел на некий язык, вот на этот самый… — Она похлопала ладонью по стене. — На язык, связанный с некой великой внутренней мудростью?
Грей кашлянул.
— И на мой взгляд, ключевым здесь является слово «внутренняя». — Он жестом пригласил Сейхан отойти от стены, присоединиться к нему. — Что ты видишь? Взгляни на рисунок в целом. Тебе это ничего не напоминает?
Мгновение посмотрев на стену, Сейхан бросила:
— Не знаю. А что я должна искать?
Вздохнув, Грей шагнул к стене и провел пальцем по одному из каскадов символов.
— Взгляни на эту закрученную спираль рваных завитков. Рассмотри ее отдельно.
Сейхан прищурилась:
— Похоже на что-то биологическое.
Грей кивнул:
— Присмотрись внимательнее к этим завиткам. Разве они не похожи на двойную спираль ДНК? На генетическую карту?
Сейхан колебалась.
— Записанную ангельским алфавитом?
Грей снова отступил назад, не отрывая взгляда от стены.
— Возможно. На самом деле в одной научной работе исследовалась связь рисунков кода ДНК с элементами человеческих языков. Согласно статистическому закону Ципфа, во всех человеческих языках присутствует определенный принцип повторяемости слов. Например, такие слова, как «на» и «в», встречаются очень часто. А другие слова, такие как «трубкозуб» и «эллиптический», встречаются редко. Если нарисовать график зависимости частоты употребления определенных слов от их распространенности, получится прямая. И это верно для любого языка, будь то русский, английский или китайский. Все человеческие языки демонстрируют одну и ту же линейную зависимость.
— Ну а коды ДНК? — возбужденно спросил Вигор.
— Они демонстрируют абсолютно такую же картину. Даже если речь идет об избыточных ДНК, которые большинство ученых считает биологическим мусором. Эти исследования повторялись неоднократно, и результат неизменно был одним и тем же. Получается, что в нашем генетическом коде скрыт какой-то язык. Мы не знаем, что он выражает. Но вот это… — Грей указал на стену. — Возможно, это письменная форма того самого языка.
Вигор с благоговейным почтением провел рукой по резному узору на стене:
— Да, тут есть над чем задуматься. Неужели Тритемий в своих медитациях действительно случайно наткнулся на этот язык? — Прелат встрепенулся, осененный новой догадкой. — И задумайтесь над тем, насколько сильно символы древнееврейского алфавита напоминают ангельское письмо. А что, если все древние письменные языки были каким-то образом получены вот из этого, из нашей внутренней генетической памяти? И тут приходят мысли, а не является ли этот язык Словом Господа, выражающим нечто великое в каждом из нас? — Вигор обвел лучом фонарика все просторное помещение. — Но так или иначе, все это, все эти ангельские письмена — что они нам говорят?
— Полагаю, это генетическая копия, — сказал Грей.
— Но копия чего? — спросила Сейхан.
— Наверное, черепахи, — буркнул под нос Ковальски.
Вигор фыркнул, раздраженный этой глупой шуткой, однако Сейхан и Грей, как это ни странно, посмотрели на великана с одинаковым изумлением.
— В чем дело? — спросил Вигор, почувствовав что-то важное.
Шагнув ближе, Грей понизил голос:
— По-моему, Ковальски прав.
— Да? — удивился тот.
Грей стал развивать дальше свою теорию подземной пещеры.
— Панцирь черепахи изображает пещеру. Но что насчет самой черепахи? Согласно легенде, черепаха является воплощением Вишну, божественного существа. — Грей махнул рукой на стену. — А здесь перед вами свидетельства какого-то странного биологического процесса, каких-то тайных знаний. И речь идет не просто о каком-то вирусном заболевании. На мой взгляд, на стенах записан закодированный дневник этого процесса. Возможно, до сих пор незавершенный.
Вигор с новым интересом уставился на стену.
Однако прежде чем они смогли продолжить свои рассуждения дальше, их внимание привлек шум, донесшийся сверху.
Все поспешно вернулись в центр пещеры. Похоже, подрывники уже завершали свою работу. Их руководитель скручивал провода в жгут, подсоединяя их к электрическому детонатору, с помощью которого можно будет осуществить подрыв с безопасного расстояния.
Вигор первым обратил внимание на женщину, которая спускалась вниз по лестнице. Разглядеть черты ее лица на фоне бьющего в глаза солнечного света было очень нелегко.
И все же Грей, узнав женщину, шагнул вперед:
— Лиза?..
Над ней у самого края колодца показался Насер в сопровождении полуобнаженной молодой женщины с безумным взглядом. Она шагнула было вперед, словно намереваясь броситься в колодец, но ее сдержали стволы четырех винтовок.
Глядя на эту женщину, Вигор раскрыл рот от изумления. Боже всемогущий…
Она сияла!
В полумраке было отчетливо видно, что кожа женщины светится.
Невозможно!
— Закройте глаза! — закричала женщина тем, кто находился в колодце, указывая вниз рукой. — Закройте глаза!
Вигор не понял, что она имеет в виду.
А Грей понял. Шагнув в сторону, он схватил кусок брезента, принесенный подрывниками, и накинул его на лицо каменному изваянию, закрывая ему глаза, защищая от солнечных лучей пещеру в глубине.
Женщина обессиленно рухнула на обломок алтаря, словно кто-то перерезал нитки, на которых она держалась.
Насер смерил ее удивленным взглядом.
Спустившись с лестницы, Лиза подошла к Грею. Она стояла, потупив взор, но ее слова были обращены ко всем:
— Извините…
11 часов 5 минут
Десять минут спустя Грей провожал взглядом последних подрывников Насера, поднимавшихся по лестнице. На тех, кто остался внизу, было направлено кольцо винтовочных дул. Последний мешок со снаряжением исчез за краем колодца, поднятый на одной из двух веревок. Вторая манила, оставаясь висеть.
— Почему нас оставили здесь? — спросила Лиза. Грей окинул взглядом шероховатые каменные стены. — На мой взгляд, мы просто стали лишними, — пробормотал он.
Помолчав, Лиза виновато промолвила:
— У меня не было выбора.
Она уже объяснила свое внезапное неожиданное появление. Это был жест отчаяния, рожденный необходимостью получить лекарство. Ради этого стоило пойти на риск… даже если лекарство попадало в руки «Гильдии».
— А Монк, — давясь слезами, продолжала Лиза, — он ради этого… отдал свою жизнь.
