Дэвид Хьюсон - Убийство-2
— Он сходит с ума. Ему повсюду мерещатся талибы. Только и думает, кого бы убить. Как будто за каждым углом притаился враг с оружием, и наша задача — пристрелить его раньше, чем он нас. Господи…
Рабен, уже в синей тюремной робе, напряженно слушал.
— …Он постоянно идет на неоправданный риск. Заставляет нас делать то, что никто не приказывал. Иногда… — Голос Хольста дрогнул. — Иногда он выдумывает какие-то липовые сообщения по рации, лишь бы был предлог устроить очередную вылазку с перестрелками. Сегодня утром… — на лице Хольста сменяли друг друга стыд и страх, — мы уже в третий раз пересекли реку, чтобы проверить одну деревню. Рабен вбил себе в голову, что там логово боевиков. — Хольст потер ладонью лоб. — А они там то ли крестьяне, то ли пекари, кто их знает. Может, травкой торгуют. Может, людей за выкуп крадут. Там все этим промышляют. Но мы все равно устроили там настоящий погром. Рабен орал на того парня, называл его информатором. Приставил пистолет к его голове. Я думал, он пристрелит его.
— Выключите, — сказал Рабен и потянулся к ноутбуку.
— Нет, — отчеканил Брикс и прижал его руку к столу. — Вы должны дослушать.
— …Дети кричали, — продолжал Хольст. — Мать и старухи плакали. Они думали, что мы убьем их всех. Папа, Рабен совсем с катушек съехал. Завтра хочет снова туда пойти. Он, наверное, думает, что здесь Дикий Запад. Я тут поговорил с остальными ребятами. Они говорят, что все будет нормально и через пару недель нас отправят домой.
Хольст отвернулся от объектива камеры.
— Они не хотят ему перечить. Боятся. Я тоже. Но, вообще-то… — Он кивнул. — По-моему, он знает, что делает. И он командир. Да и положиться на него можно, это точно. Просто кто-то дал ему это задание. А мы… — Он улыбнулся. Постарался принять бодрый вид, чтобы не пугать домашних. — Ну вот, опять я жалуюсь. Рабен тоже говорит, что я нытик. Скорее бы вернуться домой, в Копенгаген. Как же я соскучился по тебе, папа! — Он снова покачал головой. — А сюда я больше не вернусь, обещаю. Ну, целую тебя. До встречи! Я передам брату привет от тебя, когда увижу его. Пока!
Мертвый человек в белой футболке потянулся и выключил камеру. Лунд закрыла крышку ноутбука.
— Это правда?
В дверь постучали, Брикса вызывали к телефону. Он вышел.
— Это правда? — повторила Лунд.
— Себастиан поехал туда вслед за старшим братом. Между ними шло какое-то соревнование. Но служба не для него.
— Он сказал, что вы нарушали приказы. Угрожали мирным жителям.
— Это война, а не игра! И дело не в Себастиане, а в Перке.
— Та семья, которую он упоминал, — это те самые люди, которых, по вашим словам, убил Перк?
— Да, он убил их.
— То есть вы и ваш отряд бывали в том доме раньше?
— Этот афганец, глава семейства, — продажная тварь. Сообщал о наших передвижениях талибам. Торговал наркотиками. Мразь…
— И вы собирались приезжать в его дом, пока не докажете это?
Рабен устало вздохнул:
— Вы не слушаете меня. Это все не имеет никакого значения. Мы получили тот сигнал по рации. Должно быть, Перк…
— Рабен, нет никаких доказательств, что вы получали по рации сообщение с просьбой прибыть в тот дом. И офицера с именем Перк тоже нет.
Он выругался, и на его лице появилось странное выражение, которое она никак не могла определить. Безразличие?
— Все, что я сказал вам, чистая правда. Я не могу…
Лунд все-таки взорвалась. Она достала из папки фотографии с мест преступления и по результатам вскрытия.
— Посмотрите на это, — наклонилась она к нему, раскладывая снимки на столе. — Пять человек мертвы.
Анна Драгсхольм, Мюг Поульсен, Грюнер, Лисбет Томсен. Священник. Все жестоко убиты. Страшные кадры, запечатленные камерой. Пять истерзанных трупов.
— Я сделала все, чтобы найти того офицера, — сказала она. — Если вы мне лжете и его не существует… — Ее голос срывался от едва сдерживаемых эмоций. — Заклинаю вас, скажите сразу, и тогда я смогу заняться поисками настоящего убийцы! Я все сделаю, чтобы помочь вам. Даю вам слово, и это больше, чем вы заслуживаете.
Рабен казался спокойным. Спокойнее, чем она.
— Это было мое решение идти в деревню. Все остальные не хотели. — Он взглянул на нее. — Они были правы. Мне надо было послушать их.
— Я просила…
— Но офицер был, и звали его Перк. И сообщение по рации тоже было. — Он помолчал, не сводя с нее глаз, и медленно произнес: — Человек, который пытался убить меня вчера, и есть Перк. Я узнал его.
Открылась дверь, и вошел Брикс.
— Мы только что получили из штаба армии документы, — сказал он, садясь за стол, где были разложены фотографии, и машинально перемешивая их. — Там говорится, что офицер полиции, в котором вы вчера опознали Перка, не был в Афганистане в интересующее нас время. То есть он не Перк. Не может им быть.
Рабен снова выругался и затряс головой.
— Вы были знакомы со старшим братом Себастиана? — спросила Лунд.
— Не особенно. Видел пару раз, — ответил он упавшим голосом. — Он был врачом, работал в лагере «Викинг».
— Фредерик был военным хирургом?
— Зачем вы меня спрашиваете? — вдруг закричал Рабен и ударил себя кулаком по голове. — Я же псих, ничего не помню! — Потом стукнул по стопке снимков на столе. — Но ведь кто-то же убил их всех! Не я же это сделал.
— Нужно поговорить с Фредериком Хольстом, — сказал Брикс. — Найдите его.
Дебаты по антитеррористическому законопроекту затянулись до вечера. Депутаты парламента, поддерживающие Биргитту Аггер, делали все, что только могли, чтобы провалить его. Бук целый час катался по Копенгагену вместе с Конни Веммер, вдыхая сигаретный дым и слушая ее рассказ.
Когда он решительным шагом ворвался в свой кабинет, там его ждали Карина и Плоуг. В соседнем помещении был установлен длинный стол с микрофонами — к пресс-конференции все было готово.
— Простите, что обманула вас, — сказала Карина, когда Бук быстро направился к своему столу. — Но вы должны были поговорить с ней.
Бук уселся в кресло и понял, что он привык в нем сидеть, здесь ему комфортно и… так и должно быть.
— Понятно, что всего вы не можете сказать, — присоединился Плоуг. — Но если сочтете, что какая-то часть…
В желтой папке, которую он принес с собой, лежали собранные скрепкой документы. Он снова перечитал первую страницу, все еще находясь под впечатлением от беседы с Веммер.
— Томас, я решила, что даже если вы не предпримете никаких действий, — добавила Карина, — вы заслужили право узнать как можно больше.
Бук по-прежнему не говорил ни слова.
— А меня переводят в Скопье, — сказал Плоуг, чтобы нарушить молчание. — Оказывается, это где-то в Македонии.
Бук посмотрел на микрофоны, видные в раскрытую дверь.
— Томас, — тихо проговорила Карина. — Если вы собираетесь что-то делать, вам нужно поторопиться.
— Когда начнется голосование?
— Скоро.
— А Краббе там?
— Конечно.
Он схватил со стола желтую папку и встал.
— Но ведь Краббе здесь совсем ни при чем! — закричала Карина, едва успев отскочить, когда он ринулся к двери.
— Он порядочный человек, — крикнул Бук в ответ. — Да, он мне не нравится, но… — Он помахал папкой. — Краббе — это все, что у меня есть.
Фолькетинг перед началом голосования напоминал театр во время антракта между актами. Мужчины и женщины в деловых костюмах медленно прохаживались в вестибюле, тихо переговаривались в прилегающих коридорах, собираясь в небольшие группы.
Бук успел увидеть, что Краббе разговаривает с одним из помощников Грю-Эриксена в дальнем конце вестибюля. Через минуту он прошел в сторону туалетов.
Возле писсуаров никого не было, поэтому Бук направился к кабинкам за белыми дверями.
— Краббе? — тихо позвал он. — Вы здесь? Я знаю, вы здесь. Я видел, как вы сюда заходили. Краббе!
Он прошел вдоль всех кабинок, выискивая красный флажок на замке и ноги под дверью. Только одна оказалась занятой. Не выпуская из руки желтую папку, Бук подтянул на коленях брюки, опустился на пол и прижался бородой к холодному кафелю, пытаясь заглянуть внутрь.
— Краббе, это вы?
Ему были видны только пара черных брючин вокруг тощих лодыжек, блестящие ботинки и очень пестрые трусы.
— Черт бы вас побрал, Бук, — раздался наконец возмущенный голос. — Это уже чересчур. Если хотите поговорить со мной, позвоните моему секретарю. А сейчас, если позволите, я бы хотел остаться один.
— Заключение врачей, в котором говорится о лишней руке, было отправлено по факсу в августе, — сказал Бук, все еще стоя на четвереньках и заглядывая под дверь. — А исправленный отчет прибыл только в октябре!
— В октябре? — переспросил Краббе.
Бук положил желтую папку в щель под дверью.
— Вы понимаете, что это значит? — спросил он, просовывая документы невидимому Краббе. — Вот, первым идет отчет, где предполагается убийство мирных граждан.
