Дэвид Хьюсон - Убийство-2
— Вы понимаете, что это значит? — спросил он, просовывая документы невидимому Краббе. — Вот, первым идет отчет, где предполагается убийство мирных граждан.
К полу протянулась рука и забрала наверх папку.
— Что, никак не хотите смириться с мыслью об отставке?
Бук встал на ноги, оглядывая дверь и прикидывая, насколько крепок замок, если вдруг понадобится открывать ее силой.
— Ничего подобного. Просто я хочу знать правду, и вы тоже. Понимаете, о чем я? Несмотря на первое заключение, никто палец о палец не ударил целых два месяца. Два месяца!
Он стукнул кулаком в дверь. Ему самому было тошно от своего поведения, но он уже не мог сдерживаться.
— Значит, не было никакой срочности, — отозвался Краббе. — Это рука смертника.
Прежде чем Бук успел ответить, дверь кабинки распахнулась, Краббе вышел и направился к раковинам.
— Почему никто ничего не сказал за все это время? — возмущенно спросил Бук.
Он двинулся вслед за Краббе и встал рядом, наблюдая, как тот тщательно намыливает руки и долго моет их под горячей водой.
— Когда пришло первое заключение, Грю-Эриксен предлагал увеличить финансирование армии, чтобы отправить в Афганистан еще больше наших военных. — Бук ткнул пальцем в бумаги, которые Краббе положил на край раковины. — Вот здесь и здесь, посмотрите сами. И средства были выделены без лишних споров в октябре, когда парламент вернулся с каникул.
Краббе скосил взгляд на документы.
— Вы и ваша партия голосовали за это, — продолжал Бук. — И я тоже. Как вы думаете, наш энтузиазм бы поубавился, если бы мы узнали о бесчинствах наших солдат?
— Нет никаких доказательств. Это только домыслы. — Краббе вернул ему папку. — Я не верю, что Грю-Эриксен манипулирует всеми нами…
— Как раз это он и делает, черт возьми! Сами посмотрите!
Краббе поднес ладони к сушильному аппарату.
— Идите, голосуйте за еще более жесткие меры, раз вам так хочется. Но в результате пострадают невинные люди. Те несчастные иммигранты не убивали наших людей. Это кто-то…
— Кто? — спросил Краббе.
— Не знаю. Кто-то из своих. Я прошу у вас помощи. Думаю…
— Мы столько работали ради этого…
— Краббе! — твердо сказал Бук. — Давайте говорить начистоту. Почти все, за что вы выступаете, я ненавижу. Уверен, по отношению к моим убеждениям вы испытываете то же самое. Но я знаю одно… — Он помахал толстым пальцем перед носом Краббе. — Вам не нравится, когда вам лгут. И вам не нравится, когда вас используют. — Он поднял руку с желтой папкой. — Вот видите, — сказал он. — У нас есть кое-что общее. И теперь вопрос только в том…
Краббе внимательно слушал.
— Что нам с этим делать?
Торжественная церемония в честь отправки нового подразделения завершилась, и Торстен Ярнвиг стоял перед актовым залом и смотрел, как бойцы прощаются с семьями. Согард тоже был здесь.
— Кажется, они уезжают с хорошим настроем, — сказал он, подойдя к полковнику.
— Вы не говорили мне, что за пять дней до вылазки Рабена у нас были радиопереговоры. — Ярнвиг швырнул документы на капот джипа Согарда. — Мне пришлось самому проверять все записи, час за часом.
Он был в ярости, и недоумение на лице майора его не успокоило.
— Что непонятного? — рявкнул он и стукнул кулаком по бумагам на капоте. — Два года назад в августе нам поступило сообщение. Я тогда был в Кабуле.
Согард взял с машины записи.
— За пять дней до инцидента.
— Да, я понял, — пробормотал майор и стал переворачивать страницы.
— Оно было от отряда спецназа. В сообщении ни номера подразделения, ни имен.
Согард потряс головой:
— Ничего не понимаю. На что вы намекаете?
— Намекаю? — вспыхнул полковник. — Да тут черным по белому все написано. Всего в тридцати километрах от той деревни, где застрял Рабен, действовало подразделение спецназа.
— Я никогда не видел этого сообщения.
Он положил бумаги обратно на капот.
— Вы оставались старшим офицером на время моего отъезда. Все радиосигналы фиксируются в штабе командования…
— Говорю же вам, я впервые вижу это.
Вновь кулак Ярнвига грохнул по капоту.
— Все записано, Согард! Даже если вы спали на посту, в чем я сомневаюсь, и пропустили этот конкретный сигнал в момент его получения, потом вам пришлось разбираться с рапортом Рабена. Он утверждал, что рядом с нами действует кто-то из спецназа. Мы не поверили ему, потому что вы… — Ярнвиг ткнул пальцем в его сторону, — вы сказали, что там никого не было.
Согард молчал.
— Вы сказали, что им мерещатся призраки.
— Да. Но это не доказывает, что он не врал.
— Это доказывает, что он мог быть прав! А вы скрыли от меня эту информацию. — Ярнвиг приблизился почти вплотную к высокому офицеру с безупречной выправкой. — Почему вы так поступили? Выкладывайте. Ну? Я жду.
— Я никогда не видел этого сообщения и ничего не знал о действиях спецназа в том районе. Все это для меня полная неожиданность.
— Но ведь здесь написано! — заорал Ярнвиг и сунул под нос Согарду расшифровки радиопереговоров.
— Если вы собираетесь подавать официальную жалобу на мои действия, прошу предоставить мне детали. А также я хотел бы, чтобы штаб армии был введен в курс дела, так как в расследовании принимала участие и команда генерала Арильда.
Ярнвиг пристально смотрел на него.
— Послушайте, — сказал Согард. — У меня сейчас нет на это времени. Мне пора ехать в аэропорт, мы вылетаем через пять часов.
— Вы никуда не летите. На текущий момент я отстраняю вас от службы. Ваше место в самолете займет другой человек. Вы не должны покидать расположение части, пока я не пойму, что здесь, черт побери, творится!
— Я должен быть в Гильменде! — закричал Согард.
— Не в этот раз, — сказал Ярнвиг. — Вы остаетесь здесь.
Через сорок минут, поужинав с молчаливой Луизой и усталым Йонасом, Ярнвиг вернулся к себе в кабинет. Там его ждал Ян Арильд.
Ярнвиг попытался улыбнуться ему. Он сразу понял, что произошло: Согард уже звонил генералу.
— Рад, что ты пришел, — сказал он, садясь напротив Арильда. — Как раз собирался тебе звонить.
— С тобой, Торстен, весь день невозможно было связаться, — сказал Арильд, развалясь в кресле и закидывая руки за голову.
— Да, охотничье снаряжение проверял, — солгал Ярнвиг. — Что-то совсем мы забросили охоту, надо хотя бы иногда отвлекаться от службы.
— Я ведь уже говорил тебе, — сказал Арильд, нахмурившись, — у меня больше нет на это времени.
— Жаль.
— Да нечего жалеть. Те дни давно миновали. Жизнь не стоит на месте. Я к чему-то стремился, чего-то достиг, а вот ты, Торстен… — Он окинул взглядом маленький кабинет. — Ты просто служил.
— Возможно, Рабен был прав, — сказал Ярнвиг, игнорируя колкость. — За пять дней до того, как его отряд атаковали, с нами связывалось датское подразделение спецназа.
Арильд слушал его со скучающим видом.
— Мы должны сообщить полиции, — сказал Ярнвиг.
— Да полиция и без того нам житья не дает. Зачем вешать на себя еще одну головную боль?
— Потому что Рабен мог говорить правду!
— Да парень просто свихнулся, — заявил Арильд. — Жаль, конечно. Он, кажется, был неплохим солдатом, как мне говорили. Но здесь армия. Нечего всяким штатским указывать нам, что делать. И вообще я не понимаю, почему это тебя так волнует.
— У меня есть основания считать, что Согард утаил важную информацию с целью скрыть происходящее. В тот момент я был в Кабуле, и он оставался командиром лагеря. Он утверждает, что не видел радиосообщений, а этого не может быть: все расшифровки ложатся на стол командира ежедневно.
— Это очень серьезное обвинение.
— Знаю.
— И ты, конечно, прав, — согласился Арильд. — Дело нечисто. — Он пристально посмотрел на Ярнвига. — Но Согард тут ни при чем?
Торстен Ярнвиг смотрел на улыбающееся лицо Арильда и понимал, что разговор становится опасным.
— Знаешь, ты ужасный врун, — сказал генерал, хохотнув. — Всегда таким был. И я докажу это. Смотри мне в глаза и отвечай: это ты помог Рабену сбежать на балу от службы безопасности?
— О чем ты?
— Вопрос-то простой. Такой простой, что я уже знаю ответ. Я сообщил тебе, конфиденциально, о том, что за Рабеном следят, но тем не менее ему удалось как-то выскользнуть из здания незамеченным. Ты отлучался из-за стола, чтобы позвонить. Видели, как ты уходил в одну из боковых комнат. Рабен был там?
— Ян, важно то, что случилось в Гильменде. Нам нужно разобраться в этом.
— Не надо называть меня по имени, полковник. Двадцать лет назад это еще могло бы помочь, но не сейчас. — Арильд взял фуражку со стола. — Ты маленький человек, с ограниченными идеями и без капли честолюбия. Черт побери! — Он вдруг рассвирепел. — Да ты даже солгать толком не можешь! Хотя на карте стоит твоя собственная шкура!
