Во тьме безмолвной под холмом - Дэниел Чёрч
Ясное дело, они тут главные. Верховные Жрецы, управляющие обрядом. А что до самого обряда…
– Пляска, – проговорила Мэдлин. – Она началась.
Верховные Жрецы барабанили и дудели. Элли видела, что дудки сделаны из выдолбленных бедренных костей, слишком огромных, чтобы быть человеческими: такой человечище не уступил бы ростом самому Жрецу. Быть может, они принадлежали какой-нибудь древней зверюге, вымершей в конце ледникового периода, – пещерному медведю, мамонту, шерстистому носорогу, ирландскому лосю? Мослы, которыми лупили в барабаны, могли быть человеческими, но Элли понятия не имела, чьи кости послужили каркасом, а шкуры – кожей. Из чего бы они ни были, дудки и барабаны звучали все громче, так что эхо гуляло по всей пещере.
– Пляска? – прошептала Элли одними губами. Мэдлин кивнула. – Значит, если ее прервать… если у нас получится…
– Именно что «если». – Мэдлин привалилась к ближайшей стене, посерев лицом. – Но если получится, то, наверное, да.
Элли посмотрела через пещеру на Плясунов с Жрецами, серебряное пламя на алтаре-семиугольнике – и повернулась к Шарлотте.
– Готова?
– А какие идеи?
– А очень просто. – Элли указала на алтарь. – Закинем туда баллон и подорвем.
– И все? – приподняла брови Шарлотта. – Ну, это действительно просто, тут не поспоришь.
– Зато должно сработать. – Элли взглянула на Мэдлин. – Правда?
Мэдлин пожала плечами, прикрыв глаза. Она выглядела еще более больной, чем несколько секунд назад; какая бы сила ни двигала ею, похоже, та сходила на нет.
– Думаю, да, – хрипло проговорила она. – Свет. Огонь. Если что-то и поможет, то только это. “Fiat lux”, помните?
– “Fiat lux”. – Элли протянула Мэдлин ракетницу. – Вдруг понадобится.
Мэдлин кивнула; она едва могла держать глаза открытыми, но ракетницу взяла. Если викарий рухнет замертво, как им отыскать дорогу назад? Впрочем, этот вопрос может подождать.
Элли выглянула через край уступа. Под ним находился совсем пологий склон, усыпанный каменной крошкой и обглоданными костями. Элли посмотрела на колышущиеся фигуры вокруг алтаря и повернулась к Шарлотте, но та уже сняла рюкзак и столкнула его вниз по склону. Кости заклацали, забренчали; Элли не сводила глаз с чудовищ, но если те и услышали посторонний шум, то не придали ему значения. Дай-то бог, чтобы они впали в забытье, погрузившись в ритуальный транс.
Пробудить Спящих, подумала Элли. И что тогда? Вспомнилось увиденное в пропасти. «В глубинах Хаоса вижу их шевеление». О таком лучше не думать. Она сняла рюкзак.
– Оставь себе, – сказала она Мэдлин. – Если у нас не получится, сделай что сможешь.
Мэдлин слабо кивнула. Элли стала спускаться, покачиваясь, чтобы сохранить равновесие. Шарлотта пробиралась впереди, раскинув руки, но вдруг поскользнулась. Хрупкий от старости череп выскочил из-под ее ноги, скатился по склону и разлетелся об пол пещеры, как чайная чашка.
Шарлотта вытаращилась на Элли, разинув рот. Однако Плясуны продолжали свое занятие как ни в чем не бывало. Элли выдохнула, кивнула девушке, и они продолжили путь.
Они не оглядывались: Мэдлин была теперь так же далеко, как Милли, Ноэль и остальные, а значит, не могла помочь.
У подножия склона они подняли рюкзак. Элли сняла с плеча «Итаку», надела рюкзак и туго затянула лямки: она готова была рискнуть, чтобы у Шарлотты был шанс на спасение.
– Готовы? – одними губами спросила Шарлотта.
Это мне следовало спросить, подумала Элли. Ее так и подмывало покачать головой и сказать «нет» – не в последнюю очередь потому, что ни черта она не была готова. Да и как иначе? Как к такому вообще можно подготовиться? Но такова жизнь: череда потрясений, перемен и неожиданных поворотов к лучшему или худшему, какая уж там подготовка. Это всего лишь последний нежданчик.
Поэтому она кивнула, сняла дробовик с предохранителя, и они с Шарлоттой стали пробираться к столбу серебряного пламени.
Милли обернулась на очередной крик. Фил Робинсон сжимал в объятиях Джули, а та выгибалась и корчилась. Из ее груди торчало что-то длинное и тонкое. Железный штырь; твари метнули его в лагерь, пронзив Джули, как копьем.
Сволочи…
Очередной увесистый снаряд влепился в землю в полуметре от плеча Милли. Люди в панике вопили, чем лишь помогали чудовищам. Чем больший урон наносили твари, тем больше паники; чем больше паники, тем больше шума; чем больше шума, тем больше урон – и так по кругу, снова и снова…
Что-то рухнуло в костер, во все стороны брызнули горящие поленья и хворост. Свет перед Милли померк, и белые силуэты, словно пробудившись ото сна, подтянулись ближе.
В нескольких футах от Милли лежал кусок горящего дерева. Она пробралась к нему по грязи и схватила тот конец, который еще не горел. На ощупь он был горячим, но не обжигающим. Поднявшись на ноги, Милли бросилась навстречу надвигающимся белым фигурам. Она делала выпады, наносила удары, замахивалась; они отступали, но недалеко, расступались, пытаясь окружить ее. В любую секунду ей может прилететь по голове очередной снаряд – или одна из тварей обойдет ее со спины. Неужели они осмелели? Может, чудовища готовы терпеть боль, лишь бы заполучить добычу?
Холодный ветер дул ей в спину. Неужели никто даже не пытается вновь разжечь прибитый огонь? И как скоро в оставшиеся костры полетят новые снаряды? Спасительное укрытие превратилось в скотобойню. Но Милли не оборачивалась. Не осмеливалась. Возможно, только огонь в ее руке еще сдерживает врага.
– Милли, берегись!
Она пригнулась не оборачиваясь, припав на одно колено в грязь. Что-то пролетело над головой, но на этот раз из-за спины, запущенное в тварей. Оно горело и поблескивало стеклом – бутылка. Бутылка с…
Снаряд упал в толпу чудовищ и разорвался огненным шаром. Звуковая волна обрушилась на Милли – кошмарный пронзительный визг тварей, только многократно усиленный, – белый рой рассыпался, а Ноэль уже бежал к потухшему костру с пластиковой канистрой в руках. Эрни и Лора неслись за ним по пятам; запалив коктейли Молотова, они дружно метнули их в бледные ряды оборванцев.
Твари бросились врассыпную, но быстро перегруппировались, обстреливая лагерь кирпичом, бетоном и железом. Что-то просвистело у Милли над головой и глухо стукнулось оземь; через мгновение еще один источник света погас, и тьма поглотила ее.
На какой-то безумный миг она даже ощутила себя в безопасности: сработал первобытный инстинкт, побуждающий укрываться от врага в темноте. Вот только врагом являлась сама темнота; нужно было срочно выбраться на еще оставшийся свет. Но Милли не могла: она буквально оцепенела.
О черт, о бля, о господи…
