Инфошок - Дэвид Луис Эдельман
Эпистемологические последствия данного явления пока что неясны, однако задача правительства остается неизменной.
Священная обязанность Совета по обороне и благосостоянию заключается в предотвращении дальнейшего возникновения любых подобных сбоев. Для достижения данной цели Совет предложил Премьер-Комиссии некоторые временные меры, направленные на уменьшение риска вычислительных сбоев. Мне только что сообщили о том, что Комиссия единогласно одобрила эти меры.
Тишина в зале нарушалась лишь приглушенным ропотом немногочисленных закоренелых либертарианцев. Даже несмотря на то, что верховный управляющий пока что следовал процедурным нормам, все прекрасно понимали, что последнее слово принадлежит Борде, и ему одному. Кто мог сказать, когда Премьер-Комиссия в последний раз отвергла «рекомендации» Совета? «Вспомните скульптуры в Центре исторической признательности, – шептались рассеянные в толпе недовольные. – Вспомните, какими жалкими отговорками прикрывался в прошлый раз Совет, продвигая свою повестку!»
– Вот какие ограничения Премьер-Комиссия законодательно вводит в действие, начиная с двадцати часов по мельбурнскому времени.
Всем тем, кто собрался на эту встречу, будет строго ограничен доступ к «Морю данных».
А в случае инфошока или другой вспышки черного кода Совет воспользуется своим правом принудительно закрывать программы в «Море данных» по собственному усмотрению.
Недовольный ропот либертарианцев разгорелся в громкие крики протеста. Верховные управляющие всегда обладали возможностью закрывать определенные программы, потенциально способные нанести вред общественному благосостоянию, – однако для этого сначала требовалось получить согласие Премьер-Комиссии и Конгресса МСПОГ. Но что получалось сейчас: неужели инфошок дал Борде карт-бланш действовать единолично, не советуясь ни с кем?
В толпе затопали ногами. В колонках церберов по всему «Морю данных» появились дерзкие заголовки. В одном конце арены принялись громко скандировать: «Долой Борду!», но туда тотчас же устремились солдаты Совета, выразительно поглаживая пальцами спусковые крючки своих прерывателей.
Борда оставался невозмутимым. Он помолчал, дожидаясь, когда шум утихнет, прежде чем продолжить:
– Мандат Совета по обороне и благосостоянию – весь смысл его существования – в том, чтобы обеспечивать безопасность каждого гражданина цивилизованных территорий, от четырех сторон света на Земле до Луны, Марса и самой отдаленной орбитальной колонии, – спокойным тоном произнес верховный управляющий. – Если будет установлено, что инфошок имел естественный характер, Совет примет все необходимые меры для того, чтобы предотвратить его повторение в будущем.
Но если будет установлено, что инфошок явился враждебным актом со стороны не признающих законов членов общества…
На какое-то мгновение слова Борды выразительно зависли в воздухе.
– …в таком случае пусть будет известно всем: Совет по обороне и благосостоянию не будет бездействовать. Наши войска, расположенные по всему земному шару и всем обитаемым территориям, приведены в повышенную готовность. Совет готов решительно ответить любой группировке, которая попытается воспользоваться внезапным нарушением целостности «Моря данных».
Мы готовы действовать, без промедления и жестко, не делая ни для кого исключения.
Будет ли Совет действовать, зависит исключительно от вас.
Вытянув длинный костлявый палец, похожий на коготь, Борда ткнул им в толпу. Ропот мгновенно стих; пятьсот миллионов человек затаили дыхание. Затем, без каких-либо дальнейших формальностей, верховный управляющий разорвал мультисоединение и исчез.
Нэтч очнулся от своего таинственного сна четыре часа назад – один, целый и невредимый, лежащий, словно мумия, в своей собственной кровати, не имеющий ни малейшего понятия о том, как он здесь очутился. У него в голове кружились смутные бессвязные образы – вне пределов досягаемости. Он не мог сказать, что это – сон, воспоминания или нечто среднее.
Первым делом Нэтч обратился за советом к Серру Вигалю, связавшись со своим бывшим наставником с помощью экстренного протокола, которым они пользовались для срочного общения еще с тех пор, когда Нэтч учился в улье. Им потребовалось меньше получаса, чтобы заключить, что черный код по-прежнему остается активным в организме Нэтча и что только один человек обладает достаточным влиянием, чтобы предотвратить любые новые атаки. К тому моменту как Нэтч и Серр Вигаль материализовались в административном здании Совета по обороне и благосостоянию менее чем за три часа до начала презентации, мастер феодкорпа был готов согласиться практически на все, лишь бы выиграть немного времени.
Поэтому Нэтч обещал Лену Борде доступ. Доступ к «Мультиреальности» в обмен на защиту от черного кода.
Но что на самом деле означало слово «доступ»? Первым его произнес верховный управляющий, а не Нэтч, и посему предприниматель не мог знать, какие тончайшие оттенки смысла вкладывает в него Борда. Чем «доступ» отличается от «сотрудничества»? И подразумевает ли это также контроль? И отличается ли это хоть как-то от откровенной кражи, которую пыталась предотвратить Маргарет Сурина?
А может быть, Нэтч как раз дал Лену Борде то самое, что Маргарет старалась скрыть от него на протяжении стольких лет?
Если бы на него так не давило время, возможно, он поторговался бы с Советом относительно нюансов. Опять же, ему не давали покоя словно воскресшие из могилы слова Маргарет: «Когда не осталось выбора, человек, оказывается, готов на самые странные поступки». А разве у Нэтча остался выбор? Тот, кто не пожалел сил, чтобы устроить западню в Шенандоа, определенно, обладает возможностью слепить смертоносный черный код.
Смертоносный черный код. От одной этой мысли у Нэтча дрожали кости. Программа, способная разорвать защитные функции организма, словно туалетную бумагу, заставив сойти с ума КОПОЧ. Кто мог предсказать, какими окажутся последствия? Электрический разряд, поражающий головной мозг? Закупорка главных артерий, ведущих от сердца? Или, быть может, что-нибудь более медленное, более изощренное, более болезненное?
Однако в кабинет к Борде Нэтча привела не трусость. «Я не трус, – снова и снова мысленно повторял себе он, словно заклинание. – Я не трус. На кон поставлено нечто гораздо большее, чем моя жизнь». Верховный управляющий представил самые разные рациональные обоснования тому, что произошло с Нэтчем. В конце концов, кто мог сказать, какой цели добивались его облаченные в черное убийцы? Быть может, они хотели, чтобы Нэтч вышел на сцену и подвергся яростной атаке черного кода на глазах у пятисот миллионов человек? Быть может, они хотели установить контроль над ним, чтобы отпереть доступ к «Мультиреальности» или убить одного из его товарищей?
– А может быть, эти люди в черном хотели, чтобы Нэтч убил вас, – высказал вслух свое предположение Вигаль, обращаясь к Борде, не обращая внимания на семь или восемь прерывателей, резко крутанувшихся в сторону его скудно покрытой волосами головы.
Выслушав слова нейропрограммиста, верховный управляющий не выказал ни тени страха.
– Хотелось бы посмотреть, как они попробуют это сделать, – усмехнулся он.
И вот теперь, стоя у двери на сцену и глядя на то, как Борда заканчивает свое импровизированное выступление, Нэтч почувствовал, как на поверхность его сознания всплывает еще одно возможное
