Филипп Ле Руа - Последнее оружие
– Если ай-ка, которая избежала похищения, это не Рейн, то где она?
– Я даже не знаю, кто она. У меня не было доступа к спискам двухсот сорока семи похищенных ай-ка.
– Теперь надо ехать в Уросевак, – сказал Натан.
– Вообще-то я так и не понял, кто вы такие, но, поскольку вы меня не убили, полагаю, что вам можно доверять.
Они собрали какие-то вещи, которые побросали в рюкзак CD-плеер, ноутбук, дорожные карты, белье, пистолет, немного продуктов. Но главное – пропуска, которые Фут сохранил и которые должны были помочь им пересекать контрольные пункты.
179
Прежде чем добраться до Уросевака, им пришлось пересечь три сербских анклава, огороженных километрами колючей проволоки, которая уродовала прекрасный пейзаж с виднеющимися тут и там домами под красными крышами. Зеленеющий рельеф указывал на приближение массивов Сар Планины, превращенных в национальный парк. Каждый отдельный городок находился под протекторатом косовских сил НАТО. Благодаря капитану Кларку Футу перед ними исчезали все барьеры. Во время пути офицер вкратце обрисовал положение вещей. Военные действия в Боснии, а затем в Косове спровоцировали массовую миграцию населения. Чтобы обеспечить перемещение беженцев, были созданы специальные каналы. Мафиозные структуры объединились, чтобы превратить Балканы в перекресток, куда стекались незаконные мигранты. Их настоящими вотчинами стали черногорские порты Ульчини и Бар, албанский порт Влёра на Адриатическом побережье и приграничный пункт Морина. Балканские мафиозные структуры объединились с китайскими триадами Влёры, с итальянской Сакра корона унита, укоренившейся в Центральной Европе, и с русской мафией, облюбовавшей Болгарию. Эти каналы служили отныне для торговли проститутками, в которую особенно много денег вложила албанская мафия.
Затем капитан поведал о своей деятельности в ARK и желании сделать мир лучше в ущерб собственной карьере, которая завершилась лет двадцать назад на звании капитана, в ущерб собственной семье, которая состояла из дочери Рейн, в ущерб всей жизни. Неужели игра стоил свеч?
– Посмотрите, какие усилия предпринимает ООН, что бы установить мир в Косове. Пятнадцать лет – полное фиаско. А совсем недавно американо-канадский консорциум, скупил предприятия, уцелевшие при бомбардировках НАТО в тысяча девятьсот девяносто девятом году, которые были закрыты ООН. Одно только это должно сократить количество безработных в два раза!
– Это решение было принято в рамках операции «Доллз бэш»? – поинтересовался Натан.
– Нам хотелось конкретных результатов. Не разговоров, не политики, не идеализма Пример Косова показывает, что бедность и безработица – это благодатная почва для организованной преступности, погромов, национализма, терроризма. Дав работу и зарплату людям, можно уничтожить насилие.
– Капитализм может спасти мир?
– Если обратиться к источникам цивилизации, это было бы худшее из зол. Но учитывая сегодняшние реалии, это единственный выход из положения. Капиталисты оттесняют политиков. Если бы хозяевами планеты являлись руководители государств, то мишенями этой операции были бы именно они, а не президенты компаний.
На фоне серого неба возникло здание психиатрической лечебницы, окруженное чахлыми деревцами. Больница была расположена в пригороде Уросевака, среди разрушенных бомбардировками ангаров, заброшенных заводов и пустырей. Зрелище этого разоренного войной места контрастировало с чудесным пейзажем, который они видели из окна машины. Вход в больницу преграждал ржавый шлагбаум. Будка охранника казалась пустой. Выйдя из машины, Натан увидел, что в глубине домика дремал старик. По радио играли цыганскую музыку, на полу валялась пустая водочная бутылка. Стараясь не разбудить сторожа, Натан поднял шлагбаум. Фут припарковался у входа. Они представились появившейся на пороге служащей и вопросили разрешения поговорить с директором.
Доктор Бобан Цекович принял их в своем кабинете. По стенам располагались полки с медицинскими книгами. В комнате витал запах эфира, травы-бородача и табака. Тошнотворная смесь. Психиатр был худым, седоватым, немного сутулым, в очках с поврежденной оправой. Капитан объяснил ему, что в рамках расследования дела, в которое оказались замешаны Дехан Страмов и некто Барсов, он хотел бы получить медицинские карты обоих пациентов.
– А как же врачебная тайна?
– Чтобы защитить своего клиента, адвокат Страмова представил суду десять медицинских отчетов за две тысячи первый год, и все из вашей больницы. Адвокат Этан Лейн, которого вы видите перед собой, хотел бы иметь возможность защищать господина Барсова при помощи того же оружия.
Натан оценил хитрый ход Кларка Фута. Психиатр явно колебался.
– Мне нужно письменное ходатайство. Какая-нибудь официальная бумажка, вы понимаете, что я имею в виду?
– Бумажка, чтобы прикрыться? – спросил Фут, подходя к окну. – Вы боитесь быть изгнанным из медицинского сообщества, которого не существует, или лишиться должности директора учреждения, на которое всем плевать?
Через стекло американский офицер смотрел на больных в пижамах, которые бесцельно бродили по квадратному двору размером в половину теннисного корта.
– Я попрошу вас выйти, – сказал Цекович, положив руку на телефонную трубку.
Аппарат полетел в стенку, психиатр опрокинулся назад, его голова оказалась под ботинком Фута. Доктор захрипел.
– Где медицинские карты?
Натан не вмешивался, оценив по достоинству решимость капитана Цекович присмирел и, набрав воздуха в легкие, повел их к стенному шкафу, предназначенному для хранения швабр и половых тряпок, где сейчас держали архив, и отпер навесной замок на металлическом ящике. Он вынул оттуда две красные папки. Карты Страмова и Барсова.
– Вы понимаете по-албански? – спросил Натан.
– Моя дочь читает по-албански лучше, чем я. Схожу за ней.
Они заперли Цековича в шкафу, а сами устроились в его кабинете. Рейн вместе с отцом погрузились в чтение документов.
– Посмотри, – прошептал Алек Натану. – Можно подумать, Скарлетт Йохансон собирается заполучить Нобелевскую премию по экономике.
– Можешь выражаться яснее?
– Она потрясная.
– Она несовершеннолетняя.
– Да нет, я не об этом.
– А о чем?
– Когда мы ехали, я с ней поговорил. Она говорит на двенадцати языках. Она училась на первом курсе факультета международного права Йельского университета, когда отец приехал за ней, чтобы отвезти в Сербию.
– Мы кое-что нашли! – объявил Фут. – Судя по картам, Барсов и Страмов поступили с небольшим интервалом, наверное, они познакомились во время прогулок. Но, чтобы выйти из психушки, Страмов Барсову был не нужен. Во время одного разговора с врачом он стал угрожать, что, если тот его не выпустит, ему отомстит Дука.
– Кто такой Дука?
– Когда психиатр задал ему тот же вопрос, Барсов ответил: «Звезда Вержины».
Предваряя вопросы, которые неизбежно должны были прозвучать, Рейн поспешила объяснить:
– Звезда Вержины – это античный символ, связанный с королем Филиппом Вторым Македонским и его сыном Александром Великим. После раздела экс-Югославии и объявления независимости Республика Македония выбрала флаг с шестнадцатиконечной звездой Вержины. Греция, которая считает, что у древней Македонии и Александра Великого своя собственная история, стала протестовать против использования символа, который давно уже присвоила. И Македонии пришлось изменить флаг, на котором с девяносто пятого года изображено только солнце с восемью лучами. ООН признает эту республику только под названием Бывшая Югославская Республика Македония. Сейчас ООН исследует варианты другого названия, чтобы угодить Греции. Этот небольшой исторический экскурс приводит нас в одну македонскую деревушку, над которой развевается флаг со звездой Вержины. Это еще один националистический анклав, которым мог бы править этот Дука, что по-албански означает «герцог».
– Откуда вы все это знаете? – удивился Алек.
– В Приштине мне запрещалось выходить из дома, поэтому оставалось только читать.
– Как называется эта деревушка?
– Новелесде. Это в долине Вардара, недалеко от границы.
Натан приближался к ай-ка. И Карле.
180
Они пересекли последний контрольный пункт косовских сил НАТО и оказались в Македонии, или в Бывшей Югославской Республике Македония, как называли ее некоторые, чтобы не задевать чувства греков. Они проехали деревню Вратника в направлении национального парка «Маврово», за окнами расстилались цветущие равнины и высились зеленые горы Положив руки на руль и не отрывая взгляда от извилистой дороги, Кларк Фут отвечал на вопросы Натана, который пытался составить представление о ситуации. Капитан сообщил, что в македонских домах терпимости заперты тысячи пятнадцати-шестнадцатилетних подростков. В каждой деревне, расположенной вдоль горной цепи, разделяющей Албанию и Македонию, имеется свой бордель.
