Сумерки существ - Максим Безликий
– Ты не можешь остаться, – ответила Амелия. – Твое место – в другом мире. Ты должна жить свою жизнь.
– Я буду скучать по тебе, – сказала Сара.
– И я буду скучать по тебе, – ответила Амелия. – Но мы всегда будем вместе, в наших сердцах.
Они обнялись в последний раз. Сара повернулась и ушла. Она шла по лесу, прощаясь с Амелией, прощаясь с Договором, прощаясь со своей жизнью.
Амелия осталась одна в Сердце Леса. Она смотрела, как Сара уходит, и чувствовала грусть в своем сердце. Но она знала, что должна оставаться сильной. Она знала, что должна защищать лес, защищать Договор, защищать мир от тьмы.
Она была Хранительницей Сердца Леса. И она будет ею до тех пор, пока не придет время передать свой дар следующему поколению. Так завершилась история Древнего Договора, ценой верности и самопожертвования. И лес, оберегаемый новой Хранительницей, продолжал жить, наполненный светом и гармонией.
Пепел инквизиции
Пепел веры
В зале инквизиции было жарко. Не столько от пылающего в камине огня, сколько от внутреннего напряжения, от клубящихся в воздухе запахов пота, страха и тлеющей надежды. Брат Августин, облаченный в темно-серый, строгий облачный стихарь, стоял у высокого стола, испещренного чернильными пятнами и следами от пролитой крови. На столе, прикованная к железным кольцам, лежала женщина. Ее длинные, спутанные волосы были цвета воронова крыла, а лицо, иссеченное шрамами от плетей, выражало не столько боль, сколько усталую покорность.
Августин откашлялся, стараясь собраться с мыслями. Последние месяцы давались ему тяжело. Сомнения, подобно ядовитому плющу, оплетали его душу, душили его веру. Он все чаще видел в обвиняемых не слуг Дьявола, а обычных, испуганных людей, попавших в жернова жестокой системы.
– Имя? – спросил он, стараясь придать голосу твердость, которой не чувствовал.
Женщина молчала. Её темные глаза, казалось, смотрели сквозь него, в какую-то неведомую даль.
Рядом с Августином стоял брат Марк, его неизменный помощник, молодой, рьяный инквизитор, исполненный слепой веры.
– Она упрямится, брат Августин, – прошипел Марк, приближаясь к женщине. – Разрешите мне…
Августин поднял руку, останавливая его.
– Нет, брат Марк. Я сам.
Он глубоко вздохнул, стараясь успокоить дрожь в голосе.
– Имя? – повторил он, уже тише.
Женщина медленно подняла голову. В её глазах мелькнуло что-то похожее на презрение.
– Они называют меня Лилит, – прошептала она. – Но это не имеет значения. Вы все равно не услышите правды.
Августин нахмурился. Обычно еретики отрицали свои имена, называли себя нечистью, демонами.
– Правда в том, что ты заключила сделку с Дьяволом, – произнес он, стараясь убедить скорее себя, чем её. – Ты служила ему, творила зло, насылала болезни и смерть на невинных людей.
Лилит усмехнулась. Слабая, горькая усмешка, от которой у Августина кольнуло в груди.
– Зло? – переспросила она. – Вы называете злом помощь обездоленным? Вы называете злом защиту слабых от сильных?
– Защиту? Ты использовала темные силы, чтобы сеять хаос и разрушение! – возразил Марк, не выдержав.
– Хаос и разрушение – это вы, Инквизиция, – ответила Лилит, глядя прямо в глаза Марку. – Вы, кто сжигает невинных на кострах, вы, кто сеет страх и ненависть.
Августин ощутил, как по спине пробежал холодок. Слова Лилит задели его за живое, отозвались эхом его собственных сомнений. Он покачал головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Довольно, – сказал он, стараясь вернуть себе контроль над ситуацией. – Мы знаем, что ты совершила. Мы нашли доказательства. Ты была замечена на шабаше, ты проводила ритуалы, ты…
– Доказательства? – Лилит снова усмехнулась. – Ваши доказательства – это слова перепуганных крестьян, которые увидели во мне ведьму, потому что я знаю травы лучше, чем они? Ваши доказательства – это сплетни и домыслы?
– Мы нашли у тебя ингредиенты для темных ритуалов, – вклинился Марк, предъявляя небольшой мешочек с сушеными травами и кореньями. – Волчий корень, аконит, белладонна…
– И что? – ответила Лилит. – Я лечу людей этими травами. Я помогаю им облегчить боль, исцелить раны. Вы считаете, что исцеление – это зло?
Августин молчал. Он знал, что многие знахарки использовали травы для лечения, знали о целебных свойствах растений, которые Церковь считала дьявольскими. Но он также знал, что некоторые из этих трав были ядовитыми, могли быть использованы для причинения вреда.
– Ты использовала эти знания во вред, – наконец произнес он. – Ты проклинала, насылала порчу, убивала.
– Я никого не убивала, – твердо ответила Лилит. – Я защищала тех, кто не мог защитить себя сам.
– От кого? – спросил Марк. – От кого ты их защищала?
– От таких, как вы, – ответила Лилит. – От тех, кто грабит и убивает под прикрытием веры. От тех, кто считает себя непогрешимыми и всемогущими.
Августин почувствовал, как его терпение лопнуло. Он устал от её упрямства, от её едких слов, от зерна сомнения, которое она посеяла в его душе.
– Хватит! – рявкнул он. – Брат Марк, принеси инструменты.
Марк тут же подскочил и достал из сундука, стоявшего в углу комнаты, набор пыточных инструментов. Раскаленное железо, щипцы, плети, дыба – все эти предметы, предназначенные для вырывания правды из грешных душ.
Августин наблюдал за тем, как Марк расставляет инструменты на столе. Ему стало противно. Он всегда ненавидел пытки, считал их грязным и недостойным делом. Но он также понимал, что иногда это был единственный способ узнать правду.
– У тебя есть последний шанс, – сказал он Лилит, стараясь скрыть отвращение в голосе. – Признайся в своих грехах, раскайся, и мы дадим тебе шанс на искупление.
Лилит посмотрела на него с жалостью.
– Искупление? – переспросила она. – Вы предлагаете мне искупление за то, что я жила, за то, что я помогала людям, за то, что я любила? Нет, брат Августин. Я не буду каяться в том, чего не совершала. Я лучше умру, чем предам себя.
Августин вздохнул. Он знал, что она не сломается. Он видел эту твердость в её глазах, эту несгибаемую волю.
– Тогда да будет так, – произнес он. – Брат Марк, начинай.
Марк с энтузиазмом взялся за дело. Он раскалил железо докрасна и приблизил его к лицу Лилит. Запах горелой плоти наполнил комнату. Женщина закричала.
Августин отвернулся. Он не мог смотреть на это. Он вышел из зала инквизиции, оставив Марка одного с Лилит. Он направился в свой кабинет, надеясь найти там утешение в молитве.
Но молитва не приносила облегчения. В его голове звучал крик Лилит, её слова, её обвинения. Он чувствовал, что его вера рушится, как карточный домик.
Он сел за стол и достал из ящика небольшой деревянный крест. Он долго смотрел на него, пытаясь найти в нём смысл, утешение, надежду.
