Осколки разума - Сергей Владимирович Аникин
Он посмотрел на неё так, точно хотел прямо сейчас здесь изнасиловать.
— Я где-то не права? — добавила она масла в огонь.
— Да, ты всегда права, а в итоге переспала со всеми подряд, да и выпила не один резервуар водки.
— Так, во-первых, с кем я сплю — это не твоего ума дело.
— А во-вторых?
— Сколько я выпила — это тоже моё дело, моя жизнь, моя печень.
— Что вы как кошка с собакой, — встрял в разговор Максим.
— Да он первый начинает, а крайняя я остаюсь. Вот ты, Макс, например, скажи своё слово. Пять лет на него пашешь, пусть прибавляет зарплату.
— Я с тобой полностью солидарен, пусть прибавит, — оживился Макс. — И пусть сразу выплачивает, а не тянет.
— А что, тебе мало за концерт платит? — удивился Андрей.
— Мало не мало, а прибавить, я считаю, обязан, — отчеканил Максим.
— Деньги лишними не бывают, пусть увеличит зарплату, — поддержал коллег по работе Григорий.
— Так, все успокойтесь, я подниму зарплату, но выплачивать сразу не могу, нужно дождаться, пока переведут мне денег, — строго произнёс Геннадий.
— Ой, ну хватит тут нам лапшу вешать, — возмутилась Анастасия. — Ты весь заврался, ты получаешь деньги и крутишь их через банки, а потом выдаёшь нам.
— Ты пьяна и несёшь бред сивой кобылы! — сорвался на крик Геннадий.
— А тогда почему тебя покинул рок-коллектив «Полярная сова»? Не хочешь просветить людей? — заистерила Настя. — И из-за чего тебе начистил физиономию ударник ансамбля?
— Закрой свой рот, ты лезешь не в своё дело! — схватив девушку за запястье своей огромной лапищей, рявкнул Геннадий.
— Потому что ты крутил зарплату коллектива по полгода или даже по году по банкам и на проценты купил, наверно, не один автомобиль или квартиру.
Он размахнулся и ладонью треснул её по правой щеке. Ощущение было, что её приложили гвоздодёром, у неё точно зубы затрещали. От удара она слегка покачнулась и чуть не упала.
— Ах ты ублюдок! — воскликнула она.
В ответ она кулаком вмазала ему в нос. Они сцепились. Он руками вцепился ей в горло, а она левой рукой схватила его за волосы и потянула назад, а большим пальцем с огромным, покрытым серебристым лаком накладным ногтём ткнула ему в левый глаз.
— Чёртова сука! — взвыл он, как кутёнок, которого пнули ботинком.
Она задела сетчатку, его глаз заслезился. Максим схватил её под мышки и начал оттягивать от него, а Григорий оттаскивал Геннадия.
— Ну что за детский сад устроили? — возмутился Макс. — Взрослые люди.
Чуть позже на улицу вышла Анастасия и села в такси, поехала в гостиницу, объяснила, что двое суток пусть её не тревожит никто, ей нужно собраться с мыслями. А оставшийся коллектив поехал на микроавтобусе в гостиницу, где они остановились. Такси остановилось около гостиницы, открыв чёрную кожаную сумку, Анастасия достала деньги и рассчиталась с водителем. Она прошла внутрь гостиницы «Придорожная».
— Есть свободные одноместные номера? — осведомилась она.
— Да, — ответила белокурая молодая женщина. — Оплачивать как, наличными или картой?
— Картой.
После Настя приложила карту к прибору и ввела ПИН-код.
— Ваш номер восемьдесят один, — протянула ей ключ женщина. — Он на первом этаже.
Настя прошла по длинному коридору и остановилась у номера, открыла его, прошла внутрь. Небольшая прихожая, совместный санузел и маленькая комнатка, также есть микроволновка и электрочайник. Они стояли на прикроватной тумбе. Девушка полностью разделась и прошла в ванную, включила воду, залезла под горячий душ — горячие струи смывали с неё потливую усталость. Как только она помылась, прошла в комнату и прилегла. На неё нахлынули воспоминания двадцатилетней давности, как она, совершив преступление, избежала наказания и вышла сухой из воды. Да, если разобраться, то она сделала это не из-за того, что ей этого хотелось, а из-за того, что были непредвиденные обстоятельства, которые касались её жизни, и если бы она так не поступила, то была бы мертва.
Итак, дело было двадцать лет назад, в начале весны. В то мартовское утро погода, как всегда, была ещё холодной, зима не хотела отступать. Они ехали отдыхать на дачу в загородный дом, который находился в двадцати километрах от города. Настя сидела на заднем сиденье, рядом с ней — её младшая сестра Елизавета, которой было всего шестнадцать. Отец, Геннадий Ефимович Грабарчук, крепкий мужчина, которому три недели назад исполнился пятьдесят один год, в вельветовой рубашке, чёрных брюках и синей куртке нараспашку, крутил в чёрном кожаном чехле баранку «Лендкрузера». После смерти её матери и его жены от опухоли мозга он один воспитывал дочерей, мог себе это позволить, потому что держал две зубные клиники в Москве, а зубы сейчас вылечить равносильно тому, что купить пассажирский самолёт. Настя захотела в туалет, ну вот приспичило, если бы она тогда знала, что случится потом, или могла предсказать, то лучше бы терпела.
— Папуля.
— Да, солнышко.
— Я хочу в туалет.
— А может, потерпишь? Как выйдем на трассу, я остановлю у какого-нибудь кафе.
— Нет, пап, останови здесь, — заканючила она.
Он проехал вперёд, сдал чутка правее, съехал с основной грунтовой дороги и остановился. Настя покинула автомобиль и пошла в лес. Пройдя ещё немного, она расстегнула джинсы и присела на корточки.
— Смотри, братан, есть дичь, — услышала она голос парня.
— Её надо трахнуть, — завёлся второй.
Двое молодых парней, подвыпившие и слегка накачавшиеся лёгкими наркотиками, увидели Настю. Они оба были одеты как шпана — в чёрных, пропахших дизелем джинсах, в майках и разорванных и местами покрытых ржавчиной куртках нараспашку. Оба небритые, короткостриженые. Одного звали Лёша, второго Миша.
— Эй, красотка, не хочешь повеселиться? — подойдя к ней, рыгнув, произнёс Миша.
Она быстро натянула джинсы, пошла в сторону машины.
— Невежливо вот так уходить, сучка. — Подбежав к ней и схватив за плечо, повернул и отвесил тыльной стороной ладони пощёчину парень.
От удара боль пронзила её, ей показалось, что это не рука, а её приложили кирпичом. Слёзы брызнули из её глаз.
— Помогите, пожалуйста! — закричала она.
— Заткнись, сука, — повалил её и зашипел Миша.
Крики о помощи донеслись до её отца, он в мгновение ока покинул автомобиль и побежал в лес.
— Настя, дочка, что случилось? — крикнул он.
Но неожиданно увидел эту картину. Его как будто подменили, глаза налились кровью, скулы напряглись, словно струны арфы. Ладони сжались в кулаки. Он начал звереть, точно превращаться в оборотня в полнолуние. И он решил выпустить своего внутреннего зверя наружу. Геннадий без каких-либо эмоций подошёл и, схватив Мишу за куртку, потянул его на себя и кулаком вмазал по физиономии, затем последовал второй удар, а после третий — он точно
