Осколки разума - Сергей Владимирович Аникин
— Мой нос, мой чёртов нос, он сломал мне нос! — кричал, булькая окровавленными соплями, Миша.
Сгустки крови окрашивали пушистый снег, а также измазали ему щеки и бороду.
— Я убью тебя, подонок! — рявкнул отец.
Он сделал шаг, но в этот момент на него направил обрез Лёша.
— Не дёргайся, папаша, а то снесу тебе башку, — процедил он сквозь жёлтые никотиновые зубы.
Тот остановился и поднял руки вверх.
— Братан, ты как там? Живой? — спросил Лёша.
— Живой-живой, — ответил Миша.
— Что вы хотите? — спросил Геннадий. — У меня есть деньги, много денег, я могу их вам дать, и мы забудем про инцидент.
— Мы хотим трахнуть твою дочь! — выступил Лёша.
— Только троньте её, и я вас прямо в этом лесу разорву на куски! — крикнул отец.
— Ладно, папаша, не гони коней, успокойся, — предложил Лёша. — Но ты держишь нас за лохов, это ни в какие ворота, ты дашь нам денег, мы тебя отпустим, а потом ты нас операм сдашь вместе с потрохами.
— Нет, я хочу забыть про всё это поскорее и заплатить вам, — уже более спокойно предложил отец.
— Забыть не получится, будет так, как я сказал, — отчеканил Лёша.
Миша встал на ноги и тоже направил на Геннадия ружьё.
— Думаю, пойдём к нам на участок и там решим, что делать дальше, — заявил Миша.
— Отличная идея, — поддержал Лёша.
Миша подошёл к Гене и ударил его прикладом в живот. Тот согнулся в три погибели.
— Скажи своей дочурке, чтобы шла с нами, — наклонился и шепнул ему на ухо Миша.
— Дочка, солнышко, пошли, — взяв Настю за руку, произнёс Геннадий.
Они шли впереди, а Лёша и Миша сзади. Миша прикрывал свой нос правой ладонью, по которой шла кровь ручьём, а Лёша ткнул в голову Гены ружьё, тот почувствовал, как две стальные ноздри впились в затылок. От этого чувства его прошиб электрический разряд, проходящий по всему его телу и словно застрявший неприятной металлической занозой в мозгу. Они вышли к автомобилю.
— Пап, что вы так долго? — выйдя из автомобиля, спросила Лиза.
— Это бонус, — засиял, как новогодняя ёлка, Алексей.
— Не трогайте её! — рявкнул на него Гена.
— Ты глянь, да папаша с большим потомством.
Он подошёл, схватил девочку за руку.
— Папа, мне страшно, что случилось? — сквозь слёзы спросила Лиза.
— Не бойся, моя дорогая, всё будет хорошо, нужно делать, что велят дяди. — Сделав пару шагов, Геннадий схватил дочку за плечи, прижал к себе и начал успокаивать её.
— Вот как мы поступим, — высморкался на снег окровавленными соплями и скомандовал Миша. — Мы сейчас все грузимся в машину и едем к нам домой.
— Может, разойдёмся каждый своей дорогой? — повернувшись к Михаилу, осведомился Геннадий.
— Ты сломал мне нос! — закричал Михаил. — Если ты думаешь, что сможешь вот так уйти и всё, то ты наивный чукотский юноша.
Затем он ударил его кулаком в живот. Тот согнулся в три погибели и почувствовал, что все кишки сейчас вывалятся наружу через рот.
— Эхе-эхе, — прокашлялся Гена. — Я оплачу твою операцию и дам денег сверху, только отпусти нас.
— Не нужны мне твои деньги, — возмутился Михаил. — Так, давай топай и садись за руль.
Геннадий сел за руль, Михаил на соседнее сиденье, а сзади в середине сидел Алексей, сбоку, у двери, Анастасия, с другого боку Елизавета.
— Куда едем? — запустив двигатель, спросил Гена.
Но он об этом пожалел. Ему прилетел удар правой руки с разворота от Михаила, кулак угодил в подбородок — точно в его голове что-то встряхнуло мозг от удара.
— Здесь я задаю вопросы, — резко брызжа изо рта слюной, словно бульдог после пробежки на улице, заявил Михаил.
Его слюна, как паутинная нить, спустилась, испачкала ручник.
— Разворачивай тачку и езжай вперёд до конца дороги, а дальше я скажу куда.
Геннадий молча сдал слегка назад, затем вывернул в чёрном кожаном и обшитом поролоном чехле баранку и поехал прямо. Не прошло и десяти минут, как они миновали посёлок и оказались на просёлочной дороге, они проехали и её и после въехали в другой, более дряхлый массив.
— Вот у того дома останови, — ткнул пальцем на старый, «построенный от Рождества Христова» дом Миша.
Автомобиль резко затормозил. Первым из салона вышел Миша, тыча дулом ружья в Гену.
— На выход, шевелим поршнями, — скомандовал он.
В ответ молча вышел Гена, с поднятыми руками вверх, после вышли девочки, и следом Лёша. Они прошли внутрь дачного участка. Дом, стоявший на участке, был с облупившейся синей краской, слегка осевшим. На вид он был как будто заброшен, ставни окон были заложены фанерой и грубо заколочены гвоздями. Пол веранды прогнил, шифер на крыше расколот местами. В самом дальнем углу виднелся перекошенный сарай, его деревянная дверь из сосновых досок была нараспашку, висела на верхней, полностью проржавевшей петле. А прямо напротив него располагалось ещё одно одноэтажное здание, выложенное из кирпича, которое, судя по виду, построили совсем недавно, там были при входе два пластиковых окна и металлические двери-ворота.
— Топайте вперёд, в сарай, — скомандовал Миша.
Геннадий приобнял за плечо Анастасию, а у Елизаветы крепко сжимал правую руку, и они молча шли. Зайдя в сарай, каждый из них ужаснулся: обшарпанные стены, покосившиеся оконные рамы, на деревянном полу валялось множество пивных и водочных бутылок и очень много разбросанных пачек от сигарет. Из окошек был виден горный пейзаж и небольшая, поросшая камышом речка. В сарае также стояли несколько стульев со спинками, и в левом углу — пара кресел со старой обшивкой кислотного цвета.
— Расставьте стулья и сядьте все ко мне лицом! — командовал Миша.
— Папочка, мне страшно, — прошептала Елизавета.
Её пульс слегка участился, сердце застучало, точно запертая птица в клетке, вырывающаяся на свободу. Зрачки расширились и напоминали две огромные монеты.
— Всё будет хорошо, — пытался её успокоить отец.
— Что вы там шепчетесь, а ну марш на стулья, — скомандовал Михаил.
Гена взял два стула, а Настя — один, они поставили их в шахматном порядке. В сарай зашёл Лёша и начал всех обматывать скотчем. Он обматывал каждого тщательно, сначала вокруг спинки стула, а после отдельно руки и ноги.
Затем подвинул полуразвалившиеся кресла, сначала одно, после второе, и на кресла присели эти два брата-чудика.
— Итак, сейчас мой брат будет насиловать твою старшенькую, — показывая свои жёлтые зубы, ухмыльнулся Миша.
— Если хоть волос упадёт с моей дочери, я вкатаю ваши больные мозги в эту дубовую половицу! — закричал Гена.
— Успокой свой пыл, ковбой! — вскочив с места и ударив
