Саския Норт - Побег из Амстердама
— Прекрати сейчас же! Ты должна заботиться о себе! Моя дочь ведь на твоем попечении!
Он опять начал раздражать меня, как и прежде. Как будто его не было не шесть лет, а всего пару дней.
— Насколько я понимаю, ты вернулся из Америки. Что привело тебя в нашу крошечную страну?
Стив взмахнул руками и начал громко рассказывать.
— Мне было больше нечего ловить в Нью-Йорке. Музыкальный мир там, знаешь, просто отравлен. Наркотики, деньги, чудные они там все. Никакой расслабухи. Я играл там в группе, хорошая группа, профессиональные люди, но мы играли там полтора месяца по шесть вечеров в неделю. И после этого должны были пускать шапку по кругу. Если был полный зал, выходило шестьсот долларов на шестерых. Это же не дело! А жизнь-то там дорогая. И все эти ребята, один за другим, западали на наркоту. Чтобы держаться. И вот однажды я вдруг подумал: если все так пойдет и дальше, я закончу жизнь в канаве или получу нож в бок. У меня не было вида на жительство, поэтому я не мог работать в студии. И я подумал: «Стив, ты должен вернуться к своим корням. Тебе ведь уже сорок. Американская мечта не для тебя. Все кончено. Очнись!» — Он с силой опустил руки на стол.
Я выпрямилась и нервно засмеялась.
— Ну, а ты чем тут занималась все эти годы? А знаешь, я тебя видел. Ты молодец! Все так же сексуальна. И голос стал более выразительным. Больше глубины. Вот только жалко, что в такой дерьмовой группе выступаешь.
— У нас не дерьмовая группа, Стив.
— Ну Мартин и Геерт в любом случае мудаки.
— Почему? Ты же их совсем не знаешь!
— Еще бы мне не знать Мартина! Да он терпеть меня не может, потому что боится, что я уведу у него музыкантов. Да он обоссытся, когда меня увидит! Я приходил в «Минерву», чтобы посмотреть на ваших девочек. Знаешь, Элен со мной говорила, хочет ко мне в группу. Я думал зайти после вашего шоу, просто сказать привет, и тут Геерт прямо полез в бутылку! Орал, чтобы я убирался с твоей дороги! Что я последний, кого ты ждешь. Он пихнул меня, и Мартин сказал, чтобы я ушел, а то они меня выдворят. Пфф! Меня выдворить?!
Этого мне Геерт не рассказывал.
— Я просто хотел с тобой поговорить. О Мейрел. Я часто думал о ней одинокими ночами в Нью-Йорке.
— Одинокими ночами. Что ж, может быть. Если ты так часто о ней думал, что же ты ни разу не прислал ей хоть открытку?
Стив снял очки и стал тереть глаза. Потом взял мою руку и начал ласкать пальцы. Мне казалось, что он гладит не руку, а мой живот.
— Не знаю. Я был так занят. Все как-то не получалось. А иногда думал: а может, лучше и не давать о себе знать, чтобы она забыла. Я же плохой отец.
— Ах вот как!
— Но я вернулся! И теперь нам надо кое о чем договориться. Я очень хочу ее видеть.
Я заказала виски, Стив — водку с соком. Мне хотелось теплого пламени сладкого алкоголя, который успокоит мои мысли. Я думала о Геерте, который ничего не рассказал мне о ссоре со Стивом. А Стив между тем весело рассказывал о Нью-Йорке и о встрече со знаменитой Робертой Флак. Он еще раз спросил, может ли он видеть Мейрел, но я уводила разговор в сторону. Мне не хотелось, чтобы мою дочь еще раз бросал отец. А это произойдет неизбежно. Со Стивом невозможно договариваться ни о чем, если только речь не идет о его карьере или о сексе. К тому же у меня было подозрение, что он думает больше именно о сексе, чем о новом шансе стать отцом.
Виски не помог мне расслабиться. Наоборот. Я чувствовала, что мне угрожают со всех сторон. Все в кафе казались мне подозрительными. Кто-то следит за мной, вынашивает планы, как со мной покончить. Я посмотрела на Стива, который увлеченно рассказывал о своей жизни в Нью-Йорке, и подумала, что это и в самом деле было совершенно случайно, что он именно в этот момент возник в моей жизни.
Глава 10
В доме все было вверх дном, несмотря на то, что Геерт, как ему казалось, прибрался. Скопившаяся грязная посуда была аккуратно составлена возле раковины, уголок, где играли дети, весь был завален фломастерами, незаконченными рисунками, детальками от «Лего» и кукольными лошадками Мейрел. Шкафчики нараспашку, занавески закрыты, жуткий запах кислого молока и выдохшегося пива.
— Что ж за бардак тут вечно, — ворчала я, не зная, за что взяться и с чего начать. Я чувствовала себя усталой и загнанной, хотела и спать, и убираться, открыть шторы и тут же их закрыть. Сбежать и бороться. Просто много, слишком много всего произошло. Я оказалась по колено в дерьме и должна была защитить моих детей. На улице шел дождь, в доме не было ни крошки, а я боялась выйти в магазин.
Я подошла к двери в сад и раздвинула занавески. Посмотрела на ящик пива, два сломанных детских велосипеда, старую коляску, два ящика с пустыми бутылками и обгорелую шашлычницу. Потом подняла взгляд на балконы и окна соседских домов. Мой сосед врубил на полную громкость «Ред Хот Чилли Пепперс». С полотенцем на плечах он прошелся нагишом мимо окна и опустил жалюзи. Раньше я часами могла стоять вот так, с сигаретой и бокалом вина, наблюдая за ничего не подозревающими соседями. Теперь я понимала, что и за мной кто-то смотрит. Моя жизнь оказалась под лупой.
Уборка. Вот что нужно сделать. Расставить все по местам. Навести порядок в доме и в голове. Я распахнула окна, переобулась в тапки и поставила Эн Пиблз. I can’t stand the rain against my window, bringin’ back sweet memories…[2]
Я взяла ведро и подставила под кран. Плеснула побольше шампуня и опустила руки в горячую воду. Кухонный стол, шкафчики, плита, вытяжка. Я скребла и терла, отмывая все жирные и кофейные пятна, вытащила из шкафа рулон мусорных мешков, оторвала один и стала кидать туда все, что валялось на полу. Фломастеры без колпачков, порванные раскраски, старые газеты и журналы, безногие и безрукие куклы, машинки без колес, сломанные заколки, пивные пробки, фисташковые скорлупки, заплесневелый апельсин, носки и перчатки без пары, пустые сигаретные пачки.
Я набила четыре полных мешка, пока вопила под музыку. Постепенно во мне закипала злость. Ну нет, мать вашу, вы меня отсюда не выгоните! Я не отдам все, что так люблю! Платить своей свободой за то, что кому-то не нравится моя жизнь, не входило в мои планы. Я закатала рукава, отжала тряпку и опустилась на коленках на пол.
Пусть Стив встретится с Мейрел, но ни о каких регулярных визитах и речи быть не может. Он не имеет права просто так появляться и исчезать из ее жизни. Да, он ее отец, но только биологический. Я плеснула в слив отбеливателя и вдохнула хлорный запах бассейна. Как будто химические запахи очищали мои мысли. Руки сморщились от горячей воды. Я яростно отдирала коричневый налет со слива и с крана и терла швы между шкафчиками, пока они опять не стали белыми. Когда я выпрямилась и отошла на три шага оценить результат трудов, мне стало нехорошо. Я пошатнулась и в последний момент успела ухватиться за стул.
Я села и положила голову на руки. Может, у меня что-то с головой? Может, я чокнулась? Неужели все это случилось на самом деле и я превращаюсь в свою мать, которая была уверена, что отец хочет ее убить? Вдруг я стала сомневаться во всем. Что говорил психиатр моему отцу после того, как маму забрали в клинику? «Ваша супруга действительно испытывает смертельный страх. Мы рассматриваем ее психоз как помешательство, но для нее все, что ей кажется, — реальность. Не надо ее разубеждать, это не имеет смысла, вы не сможете ее успокоить».
Я не хотела сходить с ума. Я не сойду с ума! Все, что случилось со мной, было на самом деле. Это видел Геерт, это видели в полиции. Мне просто надо выспаться, тогда станет полегче.
Меня разбудил шум у двери. Кто-то звал меня. Уже стемнело, и дождь колотил в окна.
— Мама, мама, ну открой же! Мы не можем войти!
Я подскочила, включила свет и отодвинула задвижку на двери. Я не могла вспомнить, когда я успела ее закрыть. Мейрел и Вольф влетели в дом и побросали грязные сапоги под вешалку. За ними вошла Рини, моя соседка. Вытерла ноги и с улыбкой огляделась.
— Ну ты потрудилась! — сказала она, снимая куртку. — Дети так разыгрались, подруга! Я же говорила Гюсу, точно будет ураган!
Продолжая тарахтеть, она зашла в кухню и взяла стул.
— Хочешь вина? — предложила я в надежде, что она откажется.
— Один стаканчик разве что. Мне еще на йогу. Можно? — она показала на мою пачку сигарет и вытащила оттуда одну. — Извини, слушай, я уже должна тебе целую пачку. Время от времени приходится жульничать.
Они с Гюсом, ее мужем, три месяца назад вместе бросили курить и теперь были готовы задушить друг друга.
— Слушай, а почему ты никогда мне ничего не рассказываешь?
Она игриво взглянула на меня, покачала головой и глубоко затянулась. Потом выпустила облако дыма, как злая учительница в ожидании оправданий.
— Ты о чем?
— Ну, что Геерт ушел, к примеру.
Я отковыряла сургуч с винной бутылки и закрутила штопор в пробку. Рини наблюдала за мной в нетерпении услышать подробности.
