Саския Норт - Побег из Амстердама
Они приехали забрать покойника и ошиблись адресом. Нужно открыть и помочь им разобраться с номером дома. Но я знала не так уж много людей на нашей улице.
Наверху раздался голос Мейрел:
— Мам, что там такое? Кто там?
По лестнице затопали ее босые ножки.
— Никого, моя милая, оставайся там, мама сейчас придет. Ложись в кровать.
Мужчина словно испугался, когда я открыла дверь:
— Доброе утро, позвольте представиться. Я Герард де Корте. Мои соболезнования…
Он протянул мне руку.
— Я думаю, вы ошиблись. Здесь никто не умер. Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
Мужчина как будто съежился под своей черной шляпой. С зонтика падали капли, а я в халате дрожала от холода.
— Как же так? Это ведь Фонделкеркстраат, дом 13? Вы — госпожа Мария София Фос?
— Да, это я…
Я потерла озябшие руки и почувствовала, что здесь опять что-то не так.
— Вы позволите мне войти?
Я посторонилась, пропуская его. Он сложил зонтик, стряхнул с него воду и прислонил сохнуть к стенке. Качая головой, он прошел за мной на кухню.
— Ничего не понимаю, — тихо сказал он, — мне ужасно жаль, но нам сообщили, что по этому адресу скончалась госпожа Мария София Фос.
Мои ноги дрожали от холода. Мужчина с гладко зачесанными седыми волосами и в огромных очках на носу беспомощно сидел передо мной. У него не было инструкций на случай, если покойники вдруг окажутся живыми.
В дверь снова позвонили. Господин извинился и поднялся открыть дверь пухленькой женщине, тоже одетой в черное, с чемоданчиком в руке. Я услышала ее взволнованный шепот, и они вместе появились на кухне. Женщина положила мне на плечо руку:
— Мне ужасно жаль, это страшное недоразумение, мефрау Фос. Меня зовут Нелли де Вейн. Разрешите от вас позвонить?
В кухню ворвалась совершенно перепуганная Рини. Она размахивала руками и кричала: «О нет! О нет!» Ее вопли моментально вернули меня на землю.
— Никто не умер, Рини! Это чья-то кошмарная шутка. Или ошибка. Тоже может быть. Кто-то мог ошибиться…
Дети в пижамах тоже спустились на кухню. Вольф прятался за спину Мейрел, прижимая к носу игрушечного кролика. Рини помчалась к ним и быстро увела наверх.
Герард де Корте достал из черной сумки блокнот и раскрыл его, не решаясь поднять на меня глаза:
— В пять тридцать нам позвонил дежурный терапевт, доктор Ван дер Хорст, и сообщил, что вы скончались. Этот врач заменяет сейчас доктора Зваасвейка. Это ведь ваш терапевт?
Я кивнула:
— Но я не знаю никого с такой фамилией.
— Моя коллега сейчас выясняет подробности. Но вы родились 15 апреля 1971 года в Бергене?
— Да.
— И вашу мать зовут Петра Фос?
— Да, но она умерла, когда мне было семнадцать.
— Хм-м-м… Доктор Ван дер Хорст сказал, что звонит по поручению Петры Фос, вашей матери.
Де Корте посмотрел на свою коллегу. Та покачала головой:
— Я должна выяснить у телефонистки. Не могу сказать вам точно…
Я попыталась зажечь сигарету, но руки дрожали так сильно, что я не могла справиться с зажигалкой. Де Корте достал из кармана золотую зажигалку и поднес к моему лицу элегантный огонек. Я предложила поставить кофе, он сказал, что это было бы очень кстати. Мне надо было двигаться, занять чем-нибудь руки, сконцентрироваться.
— У меня есть номер мобильного телефона доктора Ван дер Хорста. Обычно мы всегда перезваниваем, чтобы все проверить, но у меня записано, что линия была все время занята. И на пост дежурного врача было невозможно дозвониться.
Госпожа де Вейн вернулась на кухню и поставила на место мой телефон. Рини тоже спустилась вниз.
— Детка! Ну как такое возможно? Я перепугалась до жути, думала, кто-то у вас умер.
Она схватила тряпку и стала полоскать ее под краном. Потом быстро уцепилась за все остальное:
— Ну-ка, садись, я сделаю кофе.
Она подтолкнула меня к двум черным воронам, которые сидели за моим столом, сложив на груди руки.
— Госпожа Фос, похоже, кто-то решил подшутить над вами таким чудовищным образом, — начала Нелли де Вейн. — Я позвонила на пост, и оказалось, что доктора с фамилией Ван дер Хорст у них нет. А телефонистка уверена, что звонил мужчина…
Де Корте продолжил:
— Нам ужасно жаль. У нас никогда не случалось такого раньше. Я должен признать, что это наша ошибка. Очевидно, мы недостаточно хорошо проверили информацию. Обычно мы ждем свидетельства о смерти. Госпожа Де Вейн, как такое могло случиться?
Рини поставила на стол четыре дымящиеся чашки, кувшинчик с молоком и сахарницу.
— Врач утверждал, что отправил его по факсу. Я ничего не понимаю. Наша телефонистка говорит, врач просил выехать по этому адресу как можно скорее, так как мать покойной была страшно расстроена. Мы умеем утешать близких лучше, чем врачи…
— А какую причину смерти указал этот так называемый доктор? — спросила я у Де Корте.
— Остановка сердца. Якобы у вас были проблемы с сердцем…
— Боже милостивый! — Рини вытащила сигарету из моей пачки. Де Корте тут же достал золотую зажигалку. — Что ж за идиоты кругом! Но зачем это делать?
Госпожа Де Вейн поднялась, ее коллега последовал ее примеру. Она протянула мне руку, поблагодарила за помощь и настояла на том, чтобы я позвонила в полицию. Они тоже сообщат о случившемся. Де Корте оставил мне визитку, и они уехали.
Он приближался. Он хотел, чтобы я почувствовала, что он рядом, его ненависть, его силу. Я задумалась. Все началось после аборта. Кого это могло разозлить? Геерта. Кто еще знал об этом? Мой врач. Была ли у него причина мне угрожать? Не было. Было ли случайностью, что все началось с возвращением Стива? Может быть. Были ли у него причины устроить все это? По-моему, нет.
Глава 12
Рини одевала детей и делала им бутерброды в то время, как я судорожно копалась в воспоминаниях в поисках хоть какой-нибудь зацепки или доказательства. Страх опутал сетью мое сердце и сковал сознание. Я вздрогнула, когда Рини положила руки мне на плечи.
— Послушай, может, позвоним в полицию, как ты считаешь?
Я покачала головой.
— Не знаю. Я уже была там. Они ничего не могут сделать в таких случаях.
— Как это, ты была там? Еще что-нибудь случилось?
Я рассказала ей о письмах, об аборте, о фотографиях, я говорила и говорила, мне было уже все равно, что она об этом подумает.
— Господи, да это просто кошмар! — Она поднесла руку ко рту. — Полиция должна это знать. Даже если они ничего не могут сделать, они должны знать все. А ты должна на время исчезнуть, сменить номер телефона. Хорошо бы на время уехать.
— Я как раз и думаю об этом. Но куда? Мне ведь все-таки надо заниматься своим делом, зарабатывать деньги, иначе вообще все развалится.
— Тебе пока не надо выступать. На сцене ты совершенно беззащитна, этот парень может просто стоять среди публики…
— Что же, мне придется сдаться? Бросить то, что я больше всего люблю делать?
— Да, Мария. Ничего другого не остается. У тебя двое детей… Ты не можешь себе позволить строить из себя героиню. А эти деньги… Ты ведь и так достаточно зарабатываешь на рекламных роликах? Поезжай на время к сестре.
— Ну а как быть с детьми, скажи, пожалуйста? Им же надо ходить в школу… И на сколько мне уехать? Ты что, думаешь, что он так просто опять исчезнет из моей жизни?
— Речь идет сейчас о твоей безопасности и безопасности твоих детей. Ты отвечаешь за это. У них нет никого, кроме тебя. Боже мой, ты же совершенно не думаешь о том, что будет, если тебя… Куда им тогда деваться?
Эту мысль я не могла допустить. Что произойдет, если я действительно окажусь в его руках? Я ведь никак не устроила их судьбу. Их отцы? Это будет просто катастрофа.
— Если я умру, они поедут к моей сестре, я думаю…
Я умру и брошу своих детей на произвол судьбы, не оставив им ничего, кроме недоразвитых отцов и тетки, с которой они едва знакомы. Как же получилось, что я никогда не задумывалась об этом всерьез? Жила себе, да и только. Мысль о том, что я брошу двух живых существ, была невыносимой. Я хватала ртом воздух, как будто меня ударили ногой в живот. Рини обняла меня.
— Но это же не случится, дорогая моя, мы это не допустим, слышишь?
По телефону Виттеброод сообщил, что ничего для меня не может сделать, только записать с моих слов, что произошло. «Госпожа Фос, боюсь, что вы имеете дело с любителем страшных шуток», — сказал он. Он собирался обсудить это со своим шефом. «Настоящей угрозы пока нет, поэтому мы не можем дать ход вашему делу».
Я начала всхлипывать, Виттеброод не знал, что мне сказать.
— Очень жаль, что я ничем не могу вам помочь. Если бы вы знали, кто это делает, мы бы провели с ним беседу или задержали бы его. Очень досадно, но законодательство еще мало разработано в этой области. Похоже, что человек, который мучает вас, очень хитер. Он точно знает, насколько далеко он может зайти. Он обладает даром убеждения, видите, как легко ему удалось уговорить сотрудников похоронного бюро приехать к вам в дом. Вы ведь снимаете дом?
