Ярослав Питерский - Дорожный реквием
Сазонов ничего не ответил. Он засеменил к краю поляны и, припав головой к земле — посмотрел на плоскость снега. Встав с колен, вернулся назад к Степанову:
— Точно! Есть, какие то полоски. Но, что это за следы — не понять!
— Понять, еще как.
— Это как?
Степанов закурил сигарету и, выпустив дым, загадочно сказал:
— Ты вот помнишь Михаил Петрович. Как мы сюда ехали?
— Как, как?! Трудно! Хрен проедешь! Боялись с колеи выехать! Ну и что?
— А то! Если маньяк, привез сюда убитую на автомобиле — то явно, не на легковом.
— Хм, ну и?
— Ну и, вот! Он привез ее сюда, либо на вездеходе — УАЗике, Ленд Круизере и или еще каком внедорожнике. Либо, на грузовике — который не боится снега. Вот!
Сазонов, словно ошарашенный, подхватив с земли горсть снега — растер им лицо. Разин пошел проверять доводы Степанова. Встав на колени, он долго рассматривал поляну. Затем словно ищейка начал ходить по ней. Со стороны это смотрелось забавно. Напоминало анекдот про грибы зимой.
— Ну, так Михаил Петрович? Что скажите.
Сазонов долго не отвечал. Он пытался разобраться в своих мыслях, которые, скорее всего — бурлили в его черепной коробке. Наконец он достал папиросу и, закурив, тихо ответил:
— Да, Леша. Это уже идея. Как я сразу то не догадался. Зачем ему волочь по снегу. Действительно — он боится следов ботинок. Или еще чего. Просто подъехал к раю. Шины на автомобиле обычные. Таких много. Тем более после снега ни черта не разберешь — грузовик — уазик. Ну конечно не Белаз, но толщина следа то размыта. Покрышка не зафиксировалась. Вот черт! Как же я сразу то не догадался?
Степанов удовлетворенно кивнул головой.
— А теперь — если он местный, надо проверить грузовики, внедорожники и Нивы на всякий случай. Я не думаю — что их несколько сотен в поселке наберется. Потом мы проверяем — когда, какая, вчера допустим из — государственных, выезжала вечером. Потом начинаем проверку личных. Вот так! Может, что и зацепим. Ну, а там — как Бог пошлет!
— Точно! Вот, ты все — таки, настоящий профи! Я честно думал, что ты так! Приехал, нас подгонять, а смотрю — правда, много пользы принесешь. Ну, или мы тебе! Поймаем мы этого гада! Гадом — сам буду! — Сазонов зло выкинул окурок в снег.
В этот момент, из — за поворота дороги, показался микроавтобус. Светло синий, УАЗик был похож — на сельскую скорую. Сазонов, посмотрев на автомобиль, тихо заметил:
— А вот и труповозка. Пусть везут.
— Михаил Петрович, а кто женщина то убитая? Так и не знаете?
— Нет пока. Но я думаю — к вечеру узнаем. Наверняка уже по поселку слухи пошли, а родственники в милицию прибежали.
— Она молодая?
— Ну, на вид двадцать пять, тридцать. Но это не точно. Тоже изнасилована. Тоже задушена. Ладно, поехали в отдел. Тут уж участковый сам разберется. — Сазонов подошел к «Волге» и открыл дверку.
Степанов покосился на Разина и окликнул его:
— Эй! Ласковый май! Поехали!
Разин, засеменил к нему на ходу, все, оборачиваясь на полянку.
В вестибюле отдела они столкнулись с высоким мужчиной. Он стоял и словно пьяный держался за стенку. Степанов удивленно посмотрел на него и остановился. Сазонов толкнул его в бок, но тут их окликнули из дежурной части.
— Эй! Михаил Петрович. Вот мужчина заявляет уход женщины! Может сразу к вам?!
Сазонов тяжело вздохнул и подошел к мужчине стоящему у стены.
— Извините, я начальник уголовного розыска. У вас родственник пропал?
Мужчина посмотрел на него покрасневшими глазами и печально кивнул головой:
— Да. Жена.
— Ну, тогда пройдемте в кабинет.
Степанов специально немного отстал от Сазонова и высокого, на несколько шагов. Он рассматривал одежду посетителя. Черная куртка и темно — синие штаны были выпачканы в известке. В кабинете мужчина без приглашения уселся на стул и тихо сказал:
— Если можно — воды налейте.
Разин налил ему теплой воды. Мужчина выпил стакан залпом. Степанов заметил, что руки у него здорово дрожат.
— Вас как звать? — спросил его Сазонов.
— Илья. Илья Сергеевич Антонов.
— Вы в Рогачево живете?
— Да. На Красногвардейской. Дом пятьдесят.
— Ну, что у вас стряслось?
— Так, это жену убили!
Сазонов переглянулся со Степановым и, прокашлявшись, продолжил:
— Как убили?! Кто?
— Так я не знаю. Вам, наверное — видней.
— Не понял вас мужчина?
— Ну, ее ведь нашли на речке — мертвой?! — мужчина посмотрел на Сазонова печальными глазами.
Его губы задрожали, но он сдержался и не заплакал.
— На речке? Хм. Странно. А кто это вам сказал?
— Так сосед мой Егор. Егор Кольцов. Он прибежал и говорит — дядя Илья, тетю Валю убили. Ее голой на речке подо льдом нашли.
Сазонов тяжело вздохнул.
— Извините. Мы действительно нашли на речке труп женщины, но пока даже не знаем — кто она?! Откуда ваш Егор мог знать, что это она?
— Товарищ начальник, я не знаю. Меня это не касается. Я пришел. Вот что бы узнать, кто, мог убить — мою Валенькуууу….
Тут мужчина не выдержал и зарыдал. Он вздрагивал, словно через его тело пропускали электричество. Степанов, кинул Разину и, тот, опять налил в стакан воды.
— Вот, выпейте. Выпейте. Успокойтесь! Может это еще не ваша Валя?!
— А кто ж это?
— Я не знаю пока. Может и Валя, а может, и нет. У вас фотография то жены есть. Вы фотографию принесли?
— Ой, да! Да! Вот! — мужчина трясущимися руками достал из внутреннего кармана помятую любительскую фотографию.
На ней было изображение молодой женщины. Скорее всего, это было фото — с какого то дня рождения. Женщина была ярко накрашенной с пышной прической на голове. Но, несмотря на макияж Степанов сразу же узнал в ней лицо той погибшей с речки. Он кивнул Сазонову. Тот, достал папиросу и закурил:
— Ну, гражданин начальник. Валя это или нет? Что вы молчите. — Тревожно спросил у него Антонов.
— Пока я не могу ничего сказать. Вам все равно самому придется опознать вашу жену. Вас надо сейчас везти в морг.
— Нет, ну на вид то — похожа?
— Илья Сергеевич, я ж сказал. Пока официально не опознаем, я не чего не могу вам говорить. Вы, лучше, ответе нам — когда вы, ее последний раз, видели?
Антонов внимательно посмотрел сначала на Сазонова. Потом на Разина и как — то растеряно сказал:
— Ну, это, так вчера…. вчера и видел.
— А если — по точней. В каком, часу?
— Ну, это утром.
— Так. Во сколько утром?
— Ну, не знаю. Часов в девять.
— Так уже лучше. А как вы расстались? Ну, где она работает? И вообще — может, назовете нам ее имя фамилию? А то я из вас все вытягиваю?!
Антонов посмотрел на Михаила Петровича и порывшись в кармане достал паспорт. Положив его на стол, он постучал по документу пальцем.
— Вот. Вот ее ксива. Гражданин начальник. Только что — то вопрос мне ваш не понравился. О том. Как мы расстались!
Степанов заметил, как резко изменилось лицо мужчины. Оно из несчастного — вдруг превратилось в наглое. Равнодушная ухмылка сковала щеки. Алексей непроизвольно взглянул на руку Антонова. На указательном пальце — синел наколотый перстень.
Сазонов взял паспорт и полистав его — ухмыльнулся:
— А, что ж вы нам тогда фотографию принесли? Ведь — вот в паспорте то она куда понятней.
Антонов покачал головой и пригладил торчащие на макушке волосы:
— Нет. Она тут на себя то не похожа. Да и там ей всего двадцать пять. Это ведь старый паспорт. А эта фотка — самая свежая. Ее в прошлом месяце сделали.
Сазонов протянул паспорт Алексею. Тот открыл страничку — где была поставлена прописка. На размытой синей печати, он прочитал адрес. — Дружбы семнадцать.
— Позвольте. Она ведь ваша жена. Но фамилия у нее Голубкова. Адрес прописки другой. Что — то не сходится?! — Степанов вопросительно посмотрел на Антонова.
Тот ухмыльнулся и, повернувшись к нему вместе со стулом, ответил:
— Так, мы так и жили. Как говорится в гражданском браке. Уже три года. Я ей — между прочим, предлагал. Она сама — тянула. Но, все равно — я ее, как жену, считаю. Да и теща, мать ее не очень то хотела, что б мы расписывались. — Антонов опустил глаза.
— Вы, Илья Сергеевич — раньше судимый как вижу?
Антонов, вздрогнул и, подняв глаза — ехидно улыбнулся. Степанов заметил, что у него металлические вставные зубы.
— А, что гражданин начальник, так заметно? Так я вроде как стараюсь не трещать с батвой и фенькой.
— Хм, нет, говорите вы здраво и вполне прилично. Но вот у вас перстень наколот. По моему — ходка в зону за грабеж. Если я еще разбираюсь в тюремной символике. — Степанов улыбнулся.
— Ну, точно! А вы не опер случай?
— Это не важно. Я просто занимаюсь этим видом искусства. Вот вижу, что вы судимы? Так ведь?!
— Ну да! Было дело — восемь лет назад. Ну, освободился. Так я — завязал. И ни — ни!
