Ярослав Питерский - Дорожный реквием

— Вы знаете ее?

Разин тяжело дышал. На его лбу выступили капельки пота:

— Откуда?! У нас в поселки женщин — тысяч пятнадцать! Но, наверное — наша! Местная!

— Да! Суди по полосам на шее — то же задушили!

— Скорее всего! — тяжело вздохнул Разин.

— А эксперта и следователя прокуратуры вызвали? — прикрикнул Сазонов на стоящих рядом с телом людей.

— А как же! Уже — едут!

— Ну — тогда не трогайте ту нечего! — зло буркнул Михаил Петрович.

— А что тут трогать то? Воду? Следов то — не каких! Видно ночью — падлюка выбросил! А снег то вон, какой шел!

— Ладно, сам вижу! — махнул рукой расстроенный Сазонов.

В этот момент раздались голоса и скрип шагов. Сверху спускались три человека. Одна из них была женщина, одетая в ярко — желтую коричневую дубленку. Ее красивые ноги в темных колготках, прикрытые юбкой чуть вышке колен — вызывающе смотрелись на ярком белом снегу.

Степанов оценил ее грациозную походку. Приятное молодое лицо. Минимум косметики. Светло — русые волосы, выбивались из — под норкового берета. На щеках горел румянец. Женщина, по деловому — достала какие то бумаги из кожаной папки и, подойдя в плотную, сухо поздоровалась:

— Добрый день!

— Для кого он добрый — но не для нас! Здравствуйте Светлана Егоровна. — Буркнул ей в ответ Сазонов.

Его взгляд не отрывался от тела убитой. Женщина осмотрела место и обвела взглядом всех присутствующих:

— Тут нет никого лишнего? Посторонние пусть покинут место происшествия! — скомандовала она властно.

— Да ту все свои! Вот это понятыми будут! — Разин кивнул на двух мужиков в фуфайках. — А это — участковый.

Женщина кивнула головой и тут же посмотрела на Степанова:

— А вы кто?

— А это Алесей Иванович Степанов. Он из областного управления уголовного розыска. Нам вот, на подмогу прислали. — Ответил за Алексея Сазонов. — А это вот — Светлана Егоровна Волчек. Познакомитесь. Помощник прокурора района. Ведет это дело — сказал он Степанову.

Алексей посмотрел на женщину. Их взгляды встретились. Ее темно серые глаза вызывающе сверкнули недовольством:

— Вижу — с корабля на бал. Ну, ну! — покачала она головой и, отведя взгляд, вновь посмотрела на убитую. — Когда нашли?

— Три часа назад! — ответил ей участковый.

— Ладно, приступим! — Светлана Егоровна тяжело вздохнула и, притоптала снег своей ножкой в сапоге на высоком каблуке.

Тело осматривал, приехавший, чуть позже, судмедэксперт. Натянув резиновые перчатки, он колдовал над убитой, то и дело, поворачивая ее — со спины на живот. На труп падал снег. Снежинки покрывали безжизненное тело и не таяли. Степанов грустно смотрел на эту страшную картину. Кто была эта женщина? Знают ли ее родственники, что она вот так лежит замерзшая на снегу. Светлана Волчек, что — то спрашивала у понятых и записывала данные в протокол. Разин, переминаясь с ноги на ногу, то и дело растирал покрасневшие уши. На голове у него была одета не по погоде серая матерчатая кепка.

— Светлана Егоровна! Может прикрыть тело то?! — крикнул он Волчек.

Та оторвалась от протокола и согласно кивнула головой. Степанов, тяжело вздохнув — решил не мешать, ей работать и, направился обратно к «Волге». Когда он подошел к ней и хотел было, открыть дверку — его окликнули:

— Леша?! Леха Степанов?! Степа?!

Алесей обернулся и увидел желтую «Ниву». Возле них, опершись рукой на капот — стоял коренастый мужчина. Пышные усы, черные как смоль вьющиеся волосы. Шапка нелепо торчала на самой макушке. Мужчина улыбался:

— Леха? Ты ли это?

Степанов, с трудом узнал в усатом — своего одноклассника Геннадия Стрежева. Они не виделись уже пятнадцать лет. Алесей растянулся в улыбки и подошел к Стрежеву. Посмотрев дуг на друга — они крепко обнялись.

— Ой! Здоровый черт! — у Степанова от объятий одноклассника хрустнули кости.

— Да! А ты чего — то похудел! Что жизнь гнобит?

— И не говори!

— Леха?! А ты, каким ветром то? Что сюда занесло? Ты же вроде в городе в милиции работаешь?!

— Да вот, приехал так сказать — на подмогу. — Степанов кинул в сторону берега.

— А! Ой, видишь сам. Что творится в нашем поселке! Страшно! Че мы с тобой на холоде то стоим? Пойдем в мою машину! — Стрежев кивнул на «Ниву».

— Твои что ли?

— Какой там! Я работаю. Водителем в прокуратуре. Вожу вот Светлану Егоровну.

— Возишь Волчек что ли?! — удивился Степанов.

— Ну, ее самую.

— Ну как говориться — пути Господни не исповедимы!

Они сели в «Ниву». Стрежев завел двигатель и, сняв шапку — включил печку.

— А ты кого из наших видишь то? — спросил его Алесей и закурил сигарету.

— Из класса то? Да только девчонок. Маруся Климова — соседка. Трое детей. Варя образцова. Ну, Ирка Шмыглевская. Недавно вот развелась.

— А из пацанов?

— Из пацанов?! Да, нет, тут не кого, в поселке. Нас в классе то одиннадцать всего было. Кто спился. Кто уехал. А, кто уже — на кладбище лежит. Многие сгорели от спирта. У нас ведь с тобой как это говорится — потерянное поколение!

— Да! Значит, что вообще не кого?

— Ну, есть двое. Андрей Жук да Игорь Метелкин.

— И что?

— Ну, Жук это недавно освободился. Ты же знаешь — сидел он долго. Как в армию ушел, так и не видел его никто. Вот только появился.

— А что с ним? За что сидел то?

— Да, никто точно не знает. Он, какой то нелюдимый стал. После одсидки — мало с кем общается. Я его пару раз видел. Кивнет головой и все. Правда, вернулся сюда — уже с женой. Женился он, вроде там, прямо в зоне. Она — супруга его, в магазине продавцом работает. Тоже тихая женщина. А родители то его уехали. В Германию на пээмже как говорится. Они ведь немцы. Его звали. Но он не согласился. Остался тут. Это я все так по рассказам знаю. Сам то он, как я говорю — не общается. А, вот жена моя — с его, вместе работает, в магазине. Ну и перекидываются информацией. Вот, так. Я однажды даже хотел выпить с ним. Бутылку купил. Еду — он стоит. Остановился — говорю, Андрюха — давай бухнем. А он, посмотрел так на меня, и как чумной — убежал. Только крикнул — завязал я. Ну, жена моя вроде говорит, что он не пьет вообще. Работает тоже водилой. По моему — в водоканале нашем.

— Хм. Вот жизнь. А ведь отличник был. Родители то его — хотели, в МГУ, даже отправлять учится.

— Ну, вот отправили. В армию. И на тебе.

— А за что он сидел то?

— Да вроде как убил офицера в армии. Приревновал мол, к своей подруге, армейской. Он прямо там — жениться хотел. Она вроде как на побывку приехала и встретила там этого офицера. Ну, что там произошло — никто не знает. Только вот как пошел в увольнение, так и прирезал этого офицера. А подружка вроде как сбежала. Это кстати Клара Ширко. Может, помнишь? С параллельного — ну грудастая такая, хохлушка! Она все на тебя косилась. Тебя вроде как хотела!

— Ай, Кларка! Ничего себе. Она же никогда с ним вроде не общалась. Ну, дела. Ну, с Жуком понятно. А как там Метелкин?

— А что Метелкин?! Метла в своем репертуаре. Бухает как черт! Он и в школе то выпить любил. А сейчас совсем спился. Живет с матерью своей. Она его регулярно в нашу ментовку сдает. Он — ее гоняет. Зверь! От спирта — крышу то рвет! У нас ведь пол поселка село на этой почве. Правда — Метла, он хитрый. Дома пьет. Так сказать — тихий пьяница. Нигде не работает. На что живет не известно. Но деньги вроде есть. Говорят мать — его на пенсию содержит. А я не верю. Это ж каждый день надо. Какой тут пенсии хватит?!

— Да, дела! Вот жизнь! — грустно вздохнул Степанов. — Слушай Ген, а откуда ты — все это знаешь, так подробно?! Ты впрямь как информационное бюро!

— Ну, Алеха! Это там у вас в миллионном городе ничего не знаете друг о друге. Живете как тараканы — каждый, в своей норке. А тут у нас — все на виду.

— Да и не говори.

— Да я еще и в прокуратуре работаю. Многих и дела их не приглядные по служебной так сказать информации знаю. У нас то гараж с милицией один. В водителями общаемся.

— А, тогда понятно! Ты кстати помнишь — теску своего. Генка как его мать забыл фамилию. В ГАИ сейчас работает он учился с нами в школе — правда, на восемь лет по моложе!

— Морозов?! Так знаю! Мы с ним частенько бутылочку давим! Ха! Ха! — Стрежнев рассмеялся низким басом.

Степанов посмотрел на одноклассника и улыбнулся. Он, был очень похож — на не стриженного цыгана. Смуглый, волосатый с пышными усами. Руки мозолистые — под ногтями грязь. Тем не менее, на левой руке на безымянном пальце — большая золотая печатка.

— Ты, что так, смотришь то на меня? Леха?

— Да вот как — то все грустно! Молодость прошла! Дети уж большие. А в жизни то так все как — то не складывается!

— Ну! Что ж, не складывается?! Жена то как?

— Да разведен я! Два раза уже. Один сейчас живу.

— А! Это уже плохо!

— А ты как дети то есть?