А счастья может и не быть… - Татьяна Самойлова
Наконец, день суда наступил. Увидев, как бывшую подругу ведет конвой, она отошла в сторону, чтобы та ее не заметила. А после принялась ждать, когда ее вызовут. Зайдя в туалетную комнату, Натка посмотрела на себя в зеркало. «Шикарно», подумала она, улыбаясь своему отражению. И это действительно было так. Сегодня она выглядела превосходно. Черный строгий костюм, облегал превосходную фигуру. Короткая юбка с небольшим разрезом демонстрировала стройные ноги, а черные туфли из натуральной кожи на высокой шпильке, придавали утонченности и женственности. Строгий пиджак показывал изысканную строгость. А белоснежная блузка, надетая под пиджаком, делала черно-белый контраст. В руке она держала небольшую черную сумочку, полностью соответствующую качеству туфель. Ярко-рыжие волосы, были предварительно подкрашены и рассыпались красивыми локонами по плечам. И, конечно же, любимый цвет помады – ярко-красный. Без такого макияжа, образ был бы неполным. Достав из сумочки флакончик дорогих духов, красавица нанесла немного на шею и за уши. Теперь готово. Девушка просто тонула от своей превосходности. Именно это ей и было нужно. Превосходство над Аней. Просто потешить свое эго. И ей это удалось. Когда ее пригласили в зал суда, она вошла, словно королева. Манящей походкой, плавно покачивая округлыми бедрами, она шла к трибуне. На нее смотрели, не отводя глаз. Даже прокурор, не смог опустить головы, поглядывая на вошедшую красотку. И вот он триумф! Вот сбывшаяся мечта! Она, Натка, словно модель, стоящая на пьедестале! А перед ней, за решеткой, истощенная, постаревшая, зашуганная и съеженная никчемная зечка Анюта, смотрящая на нее снизу вверх удивленным взглядом. Вот он момент славы! Или личной мести. Проговорив заученный текст, Натка, полностью довольная собой, прошла к свободному месту в зале. Вскоре она услышала приговор: «12 лет…». Услышав, что Анюту осудили, Натка незаметно улыбнулась, поняв, что она выиграла эту битву. Ее настолько захлестнуло образовавшиеся внутри счастье, что она продолжила играть роль скорбящей подруги и очень хорошо справилась со своей ролью. Крича и плача, что Аня не могла это сделать, что это неправда, она была выведена конвоем из зала. Покинув здание суда, Натка еще немного порадовалась своему успеху, затем зашла в магазин, купила бутылку виски и поехала домой. По дороге, счастье улетучилось. Радость внезапно исчезла, испарив вместе с собой недавно хорошее настроение.
Открыв дома горячительный напиток, она налила жидкость в рюмку и молча, осушила ее до дна. Сжимая кулаки и говоря себе, что она молодец, она сильная, девушка вытерла текущую по щеке слезу…
Прошли годы. Натка продолжала жить в съемной квартире. Личную жизнь она не устраивала. Зарабатывала продажами китайских товаров. Заработок был небольшой, но на оплату квартиры, продукты и необходимые вещи ей хватало. С прошлой жизнью ее больше ничего не связывало. Почти ничего. Кроме Анюты. Она, по-прежнему, продолжала ездить к ней на свидания и отправлять передачки. Но опять же, не потому что ее грызла совесть или нахлынуло внезапное чувство долга. Нет. Он туда ездила, что бы убедиться, что туда не приезжал Эдик и ничего не рассказал. Или какие-нибудь умные люди, услышав ее историю, не догадались и не подсказали, что Натка в ней имеет далеко не последнее место. И каждый раз видя, летящую к ней, с улыбкой и слезами Анюту, она понимала, что та ничего не знает и даже не догадывается.
Наконец-то наступил день освобождения Анюты. Натка была уже давно готова к этой встрече. Показывать свое съемное жилье она не хотела, поэтому все решила организовать у себя, на старой квартире. Подойдя к дверям, Натка замерла. Какое-то странное волнение охватило ее. Страх и беспокойство окутали с головы до ног, не давая возможности пошевелиться. Что это? Чего она боится? Она – сильная, волевая женщина, боится разговора с дурочкой-зечкой? Или наоборот, ее пугает, что она не сможет сделать задуманное? Взяв себя в руки, Натка все-таки открыла дверь и вошла внутрь. Включив в прихожей свет, не разуваясь, вошла в комнату и замерла. На диване, закинув ногу за ногу, сидел… Эдик.
– Привет, – как всегда улыбаясь, сказал он. – Что-то ты поздновато, я тебя часа четыре здесь жду.
Натка попятилась назад.
– Наташа, ты не убежишь. Я знаю адрес твоей съемной квартиры. Я знаю, что ты торгуешь китайским шмотьем в интернете, под ником «Натали Шопова». Я знаю, что ты ездишь в тюрьму, навещать свою подругу и что именно из-за нее ты сюда приперлась, потому что сегодня она выходит.
– Почему же ты раньше не объявился?
– Зачем? Во-первых, я не так давно вернулся. Так как после твоей выходки с теткой, мне пришлось скрываться в чужой стране. Во-вторых, у меня ушло много времени, что бы отыскать тебя, навести все справки о тебе и об этой лысой дуре. Ну а в-третьих, я хотел вас обеих сразу увидеть, что бы раздавить, как блох. Потому что мне непонятно, почему, какие-то шлюшки, загубили мне полжизни. Две детдомовские, пустоголовые твари! – с этими словами Эдик поднялся и стал медленно приближаться к Натке. Подойдя к ней поближе, он отвесил ей хорошую пощечину. Затем, схватил за волосы и сильно тряхнув, швырнул на диван. Потом опять схватил, и опять ударил. Он швырял ее из угла в угол, не давая возможности подняться. Очумев от очередного удара, возле придиванной тумбочки, Натка мгновенно выхватила из подставки ножницы, собрала последние силы, вскочила и нанесла ими удар своему врагу. Схватившись за пробитую рану, Эдик широко раскрыл глаза и посмотрел на Натку. Из уголка его губ тонкой струйкой потекла кровь. Упав на колени, он продолжал держаться за рану. Алое пятно быстро расползалось на светлой рубашке, а прикрывавшая порез рука, тоже была вся испачкана. Вдруг, он закашлял и изо рта, также полилась багровая жидкость, выходя из горла, какими-то комьями. Закатив глаза, Эдик с грохотом рухнул. Наклонившись над ним, Натка замахнулась и нанесла последний, контрольный удар. Затем она посмотрела на орудие убийства и разошлась диким смехом:
– Ножницы! Опять ножницы! Ну откуда вы все время беретесь?! – Хохотала она. – Это, прям, мистика какая-то. Первый раз, вы спасли меня от тюрьмы. А второй от смерти.
Успокоившись, она открыла полку-бар, достала оттуда бутылку водки и подошла к мертвому телу. Пнув его легонько ногой, села рядом с ним и грустно улыбнувшись, произнесла:
– Ну что. Как бы там ни было, но пусть и тебе земля будет пухом. – С этими словами, Натка
