Филипп Ле Руа - Последний Завет
– Нет, мама, не останавливайся. Она плохая.
На углу дома появился, хромая, низкорослый мужчина с крупнокалиберным ружьем. Едва успев уклониться от женщины, Карла снова свернула, оставляя за спиной типа, который целился в них из ружья. Бронированная тачка получила заряд свинца, промчалась по склону, обсаженному оливковыми деревьями, и пробила живую изгородь, отделявшую имение от дороги. Карнавальный экипаж, увитый зелеными ветвями и разукрашенный строительным мусором, ворвался в поток машин, который тут же вспучился, разразившись отчаянными гудками.
– Мам, скорей, мы же поперек дороги!
Карла поспешила убраться отсюда, терзая коробку передач и лавируя среди недовольных автомобилистов, чтобы избежать и чужой помощи, и составления протокола. Проехав двадцать километров, она ворвалась на автостоянку какого-то супермаркета. «Мерседес» сочился маслом. Радиатор был пробит, капот покорежен, крылья помяты, а фары лишились стекол. Машина вполне созрела для свалки. Карла набрала номер на «Нокии» Коченка. Но звонила она не в «скорую» и не в полицию, а федеральному агенту Кейт Нутак. Ей не терпелось узнать, блефовал ли Владимир, объявляя о смерти Натана Лава.
109
Из холла к дивану в гостиной тянулись две кровавые полосы. В конце этого следа искаженное от невыносимой боли лицо Владимира Коченка. Вокруг него суетились личный врач, медсестра и подручный убийца Олав Аськин, явившийся после того, как утопил тело Ника в ванне с кислотой. Вызванный по тревоге врач уже успел накачать Коченка морфином и закрепить лубки на его раздробленных коленях. Зазвонил телефон. Горан, другой подручный, снял трубку, выслушал сообщение и сообщил хозяину:
– Это Франц, сторож каннской виллы. Мадам Шомон выломала ворота и увезла свою дочь.
– Недотепы хреновы! – прорычал Коченок.
Отвечая на следующий несвоевременный звонок, Горан попросил перезвонить позже. Едва он положил трубку, телефон затрезвонил снова. Аськин вырвал у Горана трубку и послал звонившего куда подальше.
– Надо вызывать «скорую» и немедленно оперировать, – пробормотал перемазанный кровью лекарь.
Четвертый звонок. На этот раз Аськин выслушал говорившего и даже позволил себе побеспокоить Коченка:
– Тут какой-то придурок-макаронник настаивает, чтобы с вами поговорить.
– Вот б… нашел время. Пошли его подальше!
– Я это и сделал. Но у него другие планы.
– Как зовут этого козла?
– Массимо Кардони.
Несмотря на свой паралич, Коченок внезапно сел.
– Вот дерьмо. Дай его сюда.
– Это неразумно, – заметил доктор. – Нужна срочная операция. Вы потеряли слишком много крови.
Коченок схватил его за ворот.
– Две минуты, о'кей?
Едва не удушенный, врач отпрянул, отдавив Аськину ногу. На другом конце провода начали терять терпение:
– Коченок, что вы себе позволяете? Что там за невежа забавляется, вешая трубку у меня перед носом?
– Извините, Массимо, я… я…
Русский закусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли.
– По мобильному до вас дозвониться невозможно. Так что звоню вам по частной линии. Это ведь частная линия, верно?
– Да, да.
– Тогда соблаговолите отвечать сами. Мне не нравится тон ваших шестерок.
– Это не повторится.
Массимо Кардони был крестным отцом одного из итальянских мафиозных кланов, с которым у Коченка был договор. Вместе они проворачивали дела на миллиарды долларов. Кардони контролировал бизнес. И если он пошел на риск, чтобы позвонить лично, это означало, что повод серьезный.
– По вашей милости ФБР сует нос в наши дела. Какой-то Натан Лав, который, похоже, вас знает, находится сейчас в Риме и путается под ногами у нашей организации.
– Натан Лав? Вы уверены?
– Что я, по-вашему, трепло?
– Нет, нет! Просто сегодня утром полиция Ниццы подобрала его труп на пляже возле Английского бульвара.
– Вы кому верите, мне или легавым?
– Это не…
– Избавьтесь от этой проблемы в двадцать четыре часа.
– Можете быть спокойны.
– Скажете это через сутки. А пока до спокойствия еще далеко.
Кардони положил трубку, не сообщив больше никакой информации. В любом случае он и не располагал ею. Впервые с тех пор, как неаполитанец стал крестным отцом, он отдавал приказ, смысл которого ему самому был непонятен. Он не знал, кто такой Натан Лав, и еще того меньше, находится ли тот в Риме. Просто Массимо оказывал услугу кому-то, кто хотел остаться в тени. Но, как все мафиози, твердо рассчитывал на ответную.
Коченок попытался сдержать гримасу боли и жестом подозвал Аськина. Как получилось, что Лав еще жив? Русский наемник клятвенно заверил его, что на пляже все прошло по плану. Он поручил троим скинхедам отвлечь внимание Лава, а сам переоделся бродягой, чтобы нанести решающий удар. Американец попался в ловушку. Не моргнув, прикончил троих его помощников, но с мнимым бомжом сплоховал. Аськин достал из-под лохмотьев монтировку и врезал ему по затылку.
– Ты удостоверился, что он мертв? – спросил Коченок.
– Полиция же нашла его труп. Лучшего свидетельства о смерти и не надо.
– А сам-то удостоверился?
– Не успел. Прохожие появились.
– Что еще за прохожие? Они тебя видели?
– Нет. Но ручаюсь, что Лав откинул копыта. После такого удара никто бы не выжил.
– Значит, есть второй Натан Лав!
– Что будем делать?
Почти теряя сознание, Коченок попытался рассуждать, укладывая в голове сюрреалистические новости, свалившиеся на него за эти несколько минут. Карла сбежала с Леа в бронированном «мерседесе». Возможно, она попробует разыскать Лава, желая лично убедиться, что подох ее любовник. После фокуса с кислотой она вряд ли будет доверять его словам. По утверждениям полиции и Аськина, Лав загнулся. Однако, если верить Кардони, он в Риме. Стало быть, надо проверить информацию. А пока есть шансы, что Карла сейчас катит по автостраде А-8 в сторону итальянской столицы. Раз она была связана с Лавом, то знает о планах американца, по крайней мере, не меньше Кардони. Так что надо срочно догнать ее и проследить, куда она поедет. Коченок поручил Аськину новое задание:
– Отыщи мне эту суку и шлепни типа, с которым она встретится, даже если это не Лав. А потом привези ее сюда. Возьми моих людей для верности, а не своих бритоголовых придурков!
Он успел сказать еще несколько слов насчет слежки и провалился в спасительный обморок.
110
Таксист еле избежал заноса, ударил по клаксону и заскользил колесами на мокром асфальте, прежде чем газануть в сторону Пантеона. Сидевшая на заднем сиденье Кейт Нутак торопилась, конечно, но все же не настолько. Просто ей хотелось поскорее увидеться с Натаном Лавом, хотя она понятия не имела, поможет ли он решить ее проблемы. А этих проблем она за короткое время накопила немало. Сидящий рядом с ней Брэд открывал для себя Рим под дождем. Встреча с музыкантом была единственным хорошим моментом среди полного краха. Он дважды спас ей жизнь. Если бы после нападения на контору она направилась не к нему, а к себе домой, то погибла бы при взрыве. Когда она появилась перед своим домом, от него остались одни развалины. Она позвонила Брюсу, но телефон стажера не отвечал. Из осторожности она больше ни с кем не встречалась. Захватив в качестве багажа только свой ноутбук, села в самолет вместе с Брэдом и его бас-гитарой. Сбежала с Аляски, где ее, похоже, ждало мало приятного, и направилась в Рим, в кафе «Греко», руководствуясь единственным указанием Натана: пятница, семнадцатое января, с восьми до восьми ноль пяти. Они с Брэдом поспали несколько часов в ближайшем отеле, чтобы не опоздать, а ровно в восемь бармен указал Кейт, куда двигаться дальше.
Такси заскрипело тормозами, сворачивая под прямым углом на какую-то улочку. Гриф бас-гитары ткнулся эскимоске в глаз.
– Прости, дорогая.
– Вот черт! Ты что, никогда с ней не расстаешься?
– Джимми Хендрикс со своей даже спал.
– А дети у них были?
Он посмотрел на нее странным взглядом, пристроил свой инструмент в углу и попытался превратить телефонную карточку в медиатор.
Игра в следопытов, затеянная человеком ценой в два миллиона долларов, привела их в отель «Хайатт». Кейт направилась к регистрационной стойке. В списках постояльцев Натан Лав не значился.
– Дайте мне ваши списки.
– Незачем. Я тут не живу.
Услышав знакомый голос, Кейт вздрогнула. Обернулась к Натану. Похудевшему, взъерошенному, в каких-то непривычных шмотках. Нашла, что он изменился.
– Я не вас ждал, – бросил он вместо приветствия.
– Кого же тогда?
– Одного монаха-цистерцианца.
Лицо эскимоски внезапно вытянулось. Натан смекнул, что это не из-за его ответа, а из-за того, что творится за его спиной. В холл только что вошел Ланс Максвелл.
