Филипп Ле Руа - Последнее оружие
– Меня интересует только одна глава, в которой говорится о том, каким путем вы добирались из Болгарии.
– С какой стати я буду все это рассказывать?
– Мы заплатили тебе триста евро.
– Это чтобы вас сосать.
– А за разговоры какой тариф?
– У вас денег не хватит.
– Сколько? – спросил Алек.
– Если я заговорю и мой кот об этом узнает, он засунет мне по пивной бутылке в каждую дырку и будет избивать, пока я не превращусь в мешок с толченым стеклом. По-вашему, сколько это стоит?
– Мы удвоим ставку и избавим вас от вашего кота.
– Черт, я напоролась на Таксиста.[49]
Алек невольно фыркнул.
– Если ты собираешься убрать моего сутенера, – сказала Белинда, – надо убрать и всех, кто за ним. Вербовщиков в Тимишоаре, румынских торговцев, которые продают нас с аукциона, сербских сутенеров, которые нас дрессируют и переправляют в Албанию, болгар, которые заставляют нас вкалывать в Ницце, Лионе, Париже. В общем, чтобы я могла заговорить, не боясь, что меня порежут на кусочки тк должен убрать всю Восточную Европу.
Сама того не подозревая, Белинда обрисовала ему весь путь. Он сделал Алеку знак, что пора закругляться.
– Что теперь, Натан?
– Подождем, пока ее сутенер явится за выручкой.
– Как мы его узнаем?
– По машине.
– Мы будем торчать здесь всю ночь?
– Можно немного поспать. Вернемся в пять утра.
– Будем спать сейчас?
– Завтра надо быть в форме.
– Тяжела жизнь детектива.
– У молдавской студентки она гораздо тяжелее.
169
Натан с трудом разбудил Алека и с еще большим трудом заставил его функционировать.
– Ты что, никогда не расчесываешься? – поинтересовался студент, сооружая себе прическу перед зеркалом.
В темноте они дошли до автострады. Белинды не было. Алек вынул пачку сигарет.
– Курить можно?
– Нет. А также разжигать костер или устанавливать мангал для шашлыков.
– Веселая обстановка.
– Если тебе нужна другая, ты ошибся с местом и с партнером.
– Знаешь что, Натан? Чего тебе не хватает, так это чувства юмора. Тебе следовало бы об этом подумать. Иногда не мешает посмотреть на вещи со стороны. И потом, девицы это обожают.
– Юмор придумал сам человек, чтобы легче приспосабливаться к обстоятельствам. В природе никакого юмора нет. В закате солнца или сезонных перелетах птиц нет ничего смешного.
– Говорят, смех продлевает жизнь.
– Значит, в ближайшие дни нам придется много смеяться.
Алек задумался над последним высказыванием, и наступила недолгая тишина, которую прервал подъехавший навороченный «БМВ». В салоне ревел такой мощный рэп, что дрожали стекла. Пятеро парней, сидевших в автомобиле, искали развлечений.
– Эй, педики, сколько берете? – проорал один из них, опустив стекло.
– Это нас эта обезьяна назвала педиками? – возмутился Алек.
– Что? – переспросил Натан.
– Они нас назвали педиками, – пояснил Алек.
– И тебя это оскорбляет?
– Ну, в общем… да плевать.
– Ну и все.
Этот инцидент навел Натана на мысль. Он дождался, когда «БМВ» отъедет, не дождавшись ответа.
– Ты мог бы склеить какого-нибудь автомобилиста?
– Шутишь?
– С твоей ангельской физиономией и стильными шмотками у тебя получится.
– Этот разговор не имеет смысла.
– Мы теряем время.
Десять минут спустя какая-то машина остановилась прямо возле Алека, который, облокотившись на опущенное стекло, жеманным голосом произнес:
– Сто евро с носа.
– Годится.
Алек опешил. Он обернулся. Его партнер исчез.
– Садись, – сказал Натан.
Оказалось, он уже сидит на переднем пассажирском сиденье. Шофер навалился грудью на руль. Натан перебросил тело на заднее сиденье и открыл перед Алеком дверцу.
– Что ты с ним сделал?
– Ничего, что противоречило бы хорошим манерам.
He требуя больше объяснений. Алек сел в машину и включил радио. Слушая «The White Stripe»,[50] они наблюдали, что происходит за окном.
6.10. Белинда вышла из леса, и к ней присоединились еще три проститутки. Они сбились в кучку и стояли рядом, как на автобусной остановке. Пять минут спустя их забрал красный «мерседес», диски которого сверкали ярче, чем гусеницы танка Бен Гуриона. Алек завел мотор и последовал за «мерседесом» на некотором расстоянии.
Путь был недолгим – всего несколько минут. Алек обогнал «мерседес», который заехал в частную аллею и припарковался на первой улице направо. Они оставили владельца машины досыпать на заднем сиденье и вошли в булочную. Натан купил круассанов и четыре кулька конфет с сюрпризом. Громоздкие бумажные пакеты он отдал Алеку, который не решился спросить, что тот задумал, и направился к особнячку, за воротами которого скрылся «мерседес». На почтовом ящике никакого имени. На соседнем участке какой-то старик поливал свои гортензии. Алек расспросил мужчину, который в свою очередь расспросил супругу, особу весьма информированную, как все работники почтамта. Соседа звали Ратко Баксиш.
– Назови какое-нибудь сербское или хорватское имя, – попросил Натан Алека.
– Эмир Кустурица.
– Кто это?
– Сербский режиссер.
– Еще какое-нибудь.
– Яцек Гасиоровский. Это боснийский режиссер.
Натан нажал на кнопку интерфона и попросил Алека сообщить, что с Ратко хотят поговорить Яцек и Эмир.
Входную дверь открыл мужчина в тренировочном костюме. На голову был низко надвинут капюшон, карман оттопыривал пистолет. Не отпирая решетки, он попросил посетителей уточнить цель визита.
– Скажи ему, что мы Гасиоровский и Кустурица, – подсказал Натан. – Мы специально приехали из Тимишоары, чтобы поговорить с Ратко Баксишем.
Мужчина уставился на кульки с конфетами, недоверчиво пропустил их внутрь и довел до крыльца, не вынимая руки из кармана свитера Настроение Алека портилось на глазах.
– По-моему, дурацкая идея.
Внезапно провожатый рухнул на землю.
– Что это с ним? – удивился Алек.
– Перекур.
– Это ты его ударил?
Натан подобрал пистолет охранника и сунул его за пояс, затем они вошли в дом. В глубине холла находилась лестница, которая вела на второй этаж, откуда слышался шум бегущей из крана воды. Наверняка комнаты девушек. Слева просторная кухня, откуда доносился запах кофе. Справа гостиная, где какой-то светловолосый человек пересчитывал купюры, подпевая клипу, который доносился из динамиков огромного телевизора.
– Привет, Ратко! – воскликнул Натан.
Мужчина вынул пистолет, который тут же «вырвался» у него из рук и полетел в другой конец гостиной. Пуля попала в телевизор, который от выстрела разлетелся вдребезги; в дыму исчезли ярко-красный автомобиль с откидным верхом, сверкающий бассейн и бойкая девица, что трясла задом перед подвыпившим певцом. Круговое движение ноги Натана завершилось резким боковым ударом, который опрокинул Баксиша обратно в кресло.
– Кофе есть?
– Кто вы? – по-английски спросил мужчина.
– Яцек Гасиоровский и Эмир Кустурица.
– Это что, шутка?
– Собирай свою «Монополию», – приказан: Натан, указывая на разбросанные деньги.
Сутенер сложил купюры в «дипломат». Натан вывалил на стол круассаны.
– Мы принесли девочкам конфет.
– Чего вы хотите?
– Позавтракать. Принеси, пожалуйста, кофе, Яцек Алек сунул четыре кулька в руки хозяину и неуверенно удалился в сторону кухни. Ратко не знал, на что смотреть: на наставленный на него пистолет, на нелепые круассаны, на дымящийся телевизор, на конфеты, которые загромождали его руки, на улыбающегося незнакомца или на его сообщника на кухне. Натан откусил кусок теплого хрустящего круассана.
– Угощайся, Ратко.
Ратко был выбит из колеи. Сутенер привык к жестокости и к отношениям с позиции силы. Тип, которые заявился к нему со своими круассанами, приемами карате, оружием и конфетами, явно выпадал из привычной картины.
– Мои люди сейчас объявятся. Я полагаю, у вас имеются серьезные основания находиться здесь.
Вернулся Алек с кофейником и чашками. Когда он разливал кофе, рука его не дрожала. Малыш был не робкого десятка.
– Основания есть, – сказал Натан. – Я разыскиваю одного придурка из наших; этот кретин вышел за пределы порученного ему задания и привлек внимание к нашей организации.
– Кто вас послал?
Вопрос о том, кто этот самый «придурок», задан не был. Следовательно, Ратко догадывался, о ком идет речь. Тот, кто меня послал, платит мне за то, чтобы я не произносил его имени. А еще за то, чтобы успокаивать тех, кто вносит смуту. Связаться с супругой крупной шишки из Управления внешней безопасности – не лучшая мысль.
Натан пил кофе и представлял, как Ратко топчет женское тело, засунув в него стекло. Долгий вдох, короткий выдох.
– Где этот придурок?
– А я откуда знаю, – проблеял Ратко, – мы посадил его в поезд.
– В поезд куда?
– В Антиб, как и договаривались.
