Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Клеанс Рошфор раздраженно хмыкнула.
— Наша фирма приобрела поместье по очень простой причине: оно удачно расположено, оттуда открывается прекрасная панорама.
— То есть? Ведь оно…
— До недавнего времени… несколько лет назад, — уточнила Клеанс, выпрямившись в кресле и глядя прямо в лицо комиссару, — это была самая престижная недвижимость во всем регионе, и прежде всего по причине расположения. Оттуда открывается чудесный вид, если вы не знаете. А вопрос престижа всегда имел большое значение для нашей фирмы. Нашей целью было — и остается — сровнять с землей оставшиеся развалины и построить новое современное здание, где будет производиться наша продукция. — Она произнесла это таким тоном, словно речь шла о всемирно известной корпорации.
— Понимаю… А у кого вы купили поместье?
Клеанс продолжала неотрывно смотреть на комиссара — и теперь в ее ярко-голубых глазах блестел вызов.
— Разве имя бывшего владельца не указано в кадастре?
Атмосфера настолько накалилась, что Бертеги ощутил, как светская беседа понемногу превращается в поединок.
— Я могу уточнить, но если вы ответите, то сэкономите мне время. Собственно, я задаю вам вопросы именно с этой целью. Лично вы не имеете никакого касательства к делу, которое я веду. Мой визит к вам — неофициальный.
Клеанс пожала плечами.
— Ну, если я могу помочь полиции… Поместье принадлежало семье Мерслен.
— Они из Лавилля?
— Нет, они из Арраса. Родственники семьи Талько. Но они уже много лет живут в США.
Аррас… Стало быть, история, рассказанная Либерманом, подтверждается по всем пунктам…
— Понимаю. Почему же вы до сих пор не начали осуществлять свои проекты?
— Это не так-то просто. Нужны огромные инвестиции. Мы хотим, чтобы новое здание было витриной нашей фирмы. Очень дорогой витриной. Быстро это сделать не получится. Но когда исчезнут эти руины, будет гораздо красивее, вам не кажется?
Бертеги не ответил на этот вопрос, задумавшись. Объяснения Клеанс Рошфор были произнесены уверенным тоном и выглядели правдоподобно.
— Я так и не поняла конечной цели ваших расспросов, — продолжала она. — Чем именно эта сделка могла заинтересовать полицию?
Бертеги решил осторожно отмерить небольшую дозу правды:
— Мы полагаем, что кто-то в данный момент испытывает тоску по прошлому. И дом, о котором идет речь, его в высшей степени интересует.
— Понимаю.
Улыбка Клеанс вновь стала светски-доброжелательной.
— Полагаю, у него остается не слишком много времени. Через две или три недели, когда с рекламной кампанией в США все утрясется, мы вплотную займемся оформлением разрешения на строительство…
И она поднялась с места, давая понять, что разговор окончен, — с той же непринужденностью, как незадолго до того ее муж в директорском кабинете «Сент-Экзюпери». Бертеги невольно восхитился такой манерой, а заодно отлично сшитым костюмом Клеанс, безупречно на ней сидящим. Комиссар в свою очередь поднялся, но Клеанс продолжала возвышаться над ним на добрый десяток сантиметров. В тот момент, когда она протянула ему руку на прощание, он спросил с наигранным равнодушием, которое астролог Сюзи Блэр определила как «синдром Коломбо»:
— Вы учились в «Сент-Экзюпери» в то же время, что и Ле Гаррек, насколько я понимаю?
Клеанс коротко кивнула.
— Имя Анри Вильбуа вам о чем-нибудь говорит?
Рука Клеанс на секунду замерла в воздухе.
— Ничего, насколько я помню. Какое это имеет отношение к Талькотьеру?
— Мы пока не знаем, мадам Рошфор… Но я очень вам благодарен за то, что вы уделили мне свое время. И позволили мне сэкономить мое.
Клеанс пожала комиссару руку сухой властной ладонью и, провожая его, сделала несколько шагов к двери. Уже почти у порога Бертеги осенила неожиданная идея.
— Совсем забыл вас спросить…
— Да?..
— Самый последний вопрос: Пьер Андреми, случайно, не учился со всеми вами? Я имею в виду — с вами, вашим мужем, Ле Гарреком…
Клеанс Рошфор оставалась такой же невозмутимой и держалась столь же прямо — пожалуй, слишком прямо. И однако Бертеги ощутил, что она чуть дрогнула. На короткую секунду в ее непробиваемой броне открылась брешь.
— Вы… — она слегка кашлянула, — вы говорите о…
— Да, о том самом Пьере Андреми… он ведь родом из Лавилля, так? И примерно ваш ровесник, если я не ошибаюсь. К тому же принадлежал к одной из тех семей, которые отдают своих детей в лицей «Сент-Экзюпери».
Клеанс не шелохнулась и продолжала стоять прямо и неподвижно, как статуя. Затем она глубоко вздохнула, словно осознав, что ее молчание длится слишком долго, и произнесла прежним уверенным тоном с легким оттенком иронии:
— Талькотьер, Андреми… кажется, вы чересчур встревожились, комиссар. Но в данном случае вы не ошибаетесь — Пьер Андреми действительно учился вместе с нами… как и многие из нынешних обитателей Лавилля. Но он, знаете, был… со странностями. Мы с ним почти не общались.
— Ну что ж, у меня больше нет к вам вопросов, мадам Рошфор, — спокойно сказал Бертеги. — Спасибо, что на них ответили.
Глава 56
Бастиан сидел в продавленном кресле за ширмой кукольного театра. Мощные деревянные балки смыкались как раз у него над головой, отчего потолок казался еще более низким, давящим. Бастиан медленно потягивал кока-колу, — не потому, что хотел пить, а чтобы липший раз прикоснуться губами к горлышку бутылки, которого совсем недавно касались губы Опаль, — одновременно пытаясь привести в порядок свои мысли и хоть ненадолго забыть о белых тенях, явившихся к нему… Они ведь были здесь, не так ли?.. Он в этом не сомневался. Они хотели говорить. Или кричать. Или плакать…
Резкое дуновение холодного воздуха заставило его вздрогнуть и на мгновение отвлечься от своих размышлений. Тишина во дворе напомнила ему о том, что перемена закончилась и ученики разошлись по классам. Без него. Бастиан снова ощутил одиночество, от которого у него перехватило дыхание. Никогда еще он не чувствовал себя настолько… отличающимся от других.
Бастиан глубоко вздохнул и поднялся. Теперь он знал, что делать. В фильмах ужасов он видел, что на спиритические сеансы всегда собираются несколько человек, — но, в конце концов, какая разница? Сейчас, в отличие от вчерашнего дня, самым главным ему казалось не количество участников, а деревянный круг с пентаклем.
Он убрал картонную коробку, закрывавшую магический круг, собрал белые квадратики с буквами. Затем сел по-турецки, лицом к пентаклю, и разложил буквы по кругу, как вчера делала это Анн-Сесиль. Поставил в центр бокал. Ну вот, все очень просто. И что теперь?
Бастиан неуверенно положил палец на край бокала — просто коснулся его, без всякого нажима. Нужно ли закрыть глаза или можно оставить их открытыми? А фраза «Дух, ты здесь?» — нужно ли ее произносить? Бастиан решил, что не нужно, — и без того потустороннее присутствие ощущалось достаточно сильно. Он решил полностью довериться инстинкту.
Бастиан прикрыл глаза и попытался как можно более четко представить себе, с кем хочет связаться: с Жюлем или с братом Опаль… если нет, то с любой сущностью, желающей обнаружиться. Первые минуты были долгими и сумбурными: ему ни как не удавалось сосредоточиться, он нервно вздрагивал и пару раз нервно хихикнул: в первый раз — когда в памяти вновь всплыла физиономия месье Дюпюи, озвучивающего определение призмы; во второй — когда вспомнил реплику Патоша «Совсем сдурел?!» в «аське». Однако мало-помалу его сознание очистилось, дыхание выровнялось и стало медленнее.
Температура в комнате упала — Бастиан даже не понял, постепенно или сразу, но внезапно осознал, что ему холодно. Открыв глаза, он увидел, что при дыхании изо рта выходит пар. Воздух в комнате словно задрожал… Значит, началось.
Он снова закрыл глаза, решив больше не отвлекаться. Стало еще холоднее… и вдруг бокал дрогнул и завибрировал под его пальцами. По мере того как температура понижалась, бокал, напротив, нагревался, словно пытаясь противостоять холоду. Но эта теплота была неприятной: колющей и раздражающей. Бокал словно становился наэлектризованным.
По-прежнему не открывая глаз, Бастиан подумал, точнее, мысленно прокричал: «Есть тут кто-нибудь? Кто здесь? Кто ты?»
Подождал… нет ответа. Но бокал по-прежнему вибрировал, словно нечто внутри него стремилось вырваться из заключения.
«Кто здесь? Я знаю, что ты здесь! Ты хочешь поговорить со мной…»
Какой-то шорох поблизости заставил Бастиана вздрогнуть. Он открыл глаза и тут же ощутил, как сердце на мгновение замерло, а потом заколотилось с удвоенной быстротой: белые тени были здесь, рядом с ним, повсюду. Почти невидимые, имеющие колеблющиеся, расплывчатые очертания, они как будто парили в воздухе, сотканные из какого-то сверхъестественного, нереального тумана, — откуда бы взялся настоящий туман в комнате, где нет ни одного открытого окна?.. Постепенно их призрачные очертания становились все более четкими, и вот Бастиан уже различал среди тумана лицо… другое… третье… Дети… Дети тумана, восставшие из могил или сошедшие с небес по его зову.
