Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл
— Что вы хотите? — спросила Мила. — У меня есть черничный рогалик и с изюмом и корицей.
Она поставила тарелку с нарезанными рогаликами на наклонный стол.
— Я собираюсь выжать нам немного свежего апельсинового сока.
— Черника!
— Корица!
— Изюм и черника!
— Корица!
Во рту у Глории было много воды, и она временно отбросила все мысли о ногах сестры, пока вела детей к столу. Бенджамин вошел в кухню, протянул руку над их головами и схватил верхнюю половинку выпечки.
— М-м-м-м, — сказал он, откусывая от него.
Глория позволила детям взять то, что они хотели, а затем взяла один из оставшихся. Он был холодным и не поджаренным, но когда она вгрызлась в нарезанный рогалик, он оказался вкусным. Черничный.
Они все уселись на разномастные стулья и табуретки, стоявшие вокруг стола для завтрака, и оживленно разговаривали. Мила за стойкой нарезала апельсины и делала из них сок. Чувствуя себя счастливой, Глория повернулась к Бенджамину.
Чье лицо резко посинело. Он подавился своим рогаликом.
Глория закричала, опрокинув свой стул, что вызвало крики детей. Бенджамин сжимал горло, и из его широко открытого рта не вырывалось ни звука. Его дыхательные пути были полностью перекрыты. Где-то, когда-то, ее учили искусственному дыханию, и она встала позади него, обхватила руками его живот и потянула изо всех сил. Изменений не произошло, и она дернула сильнее, практически ударив его в живот, затем сразу же изменила положение рук, направив соединенные ладони вверх, затем вниз, пытаясь найти правильный угол.
— Нет! — закричала она. — Только не так! Бенджамин, родной.
Должна ли она была засунуть пальцы ему в рот, чтобы попытаться прочистить дыхательные пути, или это относится только к младенцам и маленьким детям? Может быть, пережеванный рогалик слишком плотный, чтобы его можно было вытащить таким образом? Должна ли она была сделать что-то еще?
Она уже собиралась перекинуть его через спинку одного из небольших стульев — кажется, она вспомнила, что это один из вариантов для крупных людей, — когда из его открытого рта вырвался высокий свист, и он выплюнул на пол комок рогалика неясной формы. Он отпрянул от нее, с открытым ртом, глядя в потолок, чередуя кашель с громким втягиванием огромных глотков воздуха. Постепенно его цвет лица вернулся, а дыхание приблизилось к нормальному.
Руки дрожали, сердце колотилось, Глория рискнула взглянуть на сестру и не удивилась, обнаружив, что Мила совершенно не беспокоится о состоянии Бенджамина. Ее пронзила вспышка гнева, и Глория поклялась, что как только они закончат есть, она отправит Милу в ее веселый путь к "Пропасти" чтобы это не значило! Бенджамин избежал удушья только по счастливой случайности, и она не собиралась искушать судьбу, позволяя этой женщине оставаться в их доме. Более чем возможно, что весь этот завтрак был организован для того, чтобы убить Бенджамина, и Глория была полна решимости пресечь любую возможность повторения.
Она взглянула на мужа, чтобы убедиться, что он пришел в себя после случившегося...
...а он рухнул, не проронив ни звука, когда шальной выстрел из кананады выстрелов, только что раздавшегося на улице, разбил кухонное окно и разорвал его грудь.
Беззвучный крик, сорвавшийся с ее губ, не был похож на человеческую речь, и его пронзительная громкость не ослабевала, пока она стремительно преодолевала расстояние в пять футов между ними и инстинктивно прижимала ладонь к зияющей ране в центре его груди. Кровь неудержимым потоком хлынула между пальцами и по сторонам руки, и хотя она чувствовала, как бьется его сердце, она также ощущала, как оно стремительно слабеет, а мышцы под ее ладонью расслабляются и замирают.
— Не надо... — сумела вымолвить она, но не смогла продолжить фразу, подавившись рыданиями. Она понятия не имела, что делают дети или Мила, но она не могла позволить себе отвести взгляд от Бенджамина.
Надо срочно позвонить 911, хотела сказать она, но в этом мире не было 911, и в ту же секунду она поняла, что он умирает. Она посмотрела ему в лицо, и хотя его веки дрогнули, его взгляд оставался устремленным на нее.
— Не умирай, — сказала она, и ее голос был едва слышен даже для нее самой. — Не умирай...
Сквозь боль Бенджамин сумел улыбнуться ей, но улыбка мгновенно начала стираться по краям, когда он начал угасать. Снаружи продолжали стрелять. Еще одно окно разбилось вдребезги.
Возможно, это был поворотный момент, сказала она себе.
Она убрала руки от раны, которая больше не зияла, поскольку его сердце было слишком слабым, чтобы качать кровь, и легла на пол, прижав Бенджамина к себе, обнимая его окровавленное тело. Ее губы коснулись его уха.
— Эта война закончилась, — прошептала Глория.
Глава тридцатая
Они разорвали объятия и перекатились на свои стороны кровати. Сквозь открытое окно без занавесок доносился стук, когда множество птиц, расположившись на разных уровнях кормушек, беспорядочно пытались поесть, и лишние семена с шумом сыпались на сухие листья внизу. Утро выдалось на редкость ясным и светлым, и Глория могла видеть голубое небо над меняющимися красками деревьев.
Их дом находился в Колорадо, недалеко от города, достаточно близко, чтобы пожарная машина или скорая помощь могли быстро приехать в случае чрезвычайной ситуации, но с достаточной буферной зоной, чтобы у них была возможность уединиться и не смотреть из окна на соседские дома. Их собственный дом был большим, двухэтажным, с крыльцом и небольшим домиком для гостей на заднем дворе, и это был самый лучший и большой дом, в котором она когда-либо жила.
Она не знала, кто она в этой жизни. Живы ли ее родители? Были ли у нее братья и сестры? Кто были ее друзья? Была ли у нее работа, и если да, то какая?
Это придет к ней само. Всегда приходило. И она лежала на спине, глядя в потолок, наслаждаясь моментом, чувствуя себя не просто довольной, а по-настоящему счастливой.
— Наверное, мне лучше вставать, — неохотно сказал Бенджамин, и она поняла, что он занимается техническим обслуживанием, помогая местным компаниям и частным лицам обслуживать их компьютеры. Это была старомодная профессия для такой современной сферы, но в таком маленьком городке, как
