Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл
— Спрячь ее, — быстро сказал Бенджами загораживая ее от взглядов проходящих мимо людей на удице.
Она положила батарейку в карман.
— Пойдемте — призвал он. — Быстрей!
Поскольку все магазины были разграблены, торговцы продавали свои товары в парке с тележек и повозок. У огороженного входа в парк стоял вооруженный охранник, следивший за тем, чтобы у всех входящих были средства для оплаты, и когда Глория показала военному, свою батарейку он быстро пропустил ее и детей.
В любом другом месте и в любое другое время доступные предложения были бы отвергнуты даже животными зоопарка, но для их отчаянных глаз сморщенные овощи и мокрые фрукты выглядели как манна небесная. Ей удалось купить коричневый банан, мягкий цуккини и три картофелины на свою батарейку, и Бенджамин положил их в наплечный мешок вместе с ножом.
В тот вечер они легли спать с желудками, которые были полнее и счастливее, чем когда-либо за долгое время.
****
Утром их разбудил стук в дверь.
Бенджамин мгновенно схватил свое ружье. Янги и другие их соседи знали, что для того, чтобы представиться друзьями, нужно постучать дважды, медленно, затем сделать паузу, прежде чем постучать три раза подряд. Это была случайная серия ударов в дверь, указывающая на незнакомца.
— Позвольте мне разобраться с этим, — сказал Бенджамин.
Глория придвинулась к нему.
— Нет, позвольте мне разобраться с этим.
Она не хотела, чтобы его убили до того, как она найдет способ спасти его, и, поскольку дети затаились в своих комнатах, а Бенджамин стоял прямо за ней, она заглянула в глазок, чтобы посмотреть, кто там.
Это была ее сестра Мила.
Ее первым порывом было открыть дверь и немедленно впустить Милу, но она остановила себя. Что бы ни пыталось удержать Бенджамина от возвращения к жизни, оно всегда принимало форму близких ей людей: матери, отца, детей. Здесь было то же самое. Это была не ее сестра, осознала она. На самом деле, у нее никогда и не было сестры. Она узнала стоявшую перед ней женщину, которую убил ее муж и брат которой хотел, чтобы Глория вернула ее к жизни.
Почему именно внешность этой женщины была выбрана для изображения ее сестры?
— Да это же Мила! — сказал Бенджамин, заглянув в глазок и отложив ружье в сторону. Прежде чем Глория успела остановить его, он открыл дверь и впустил ее.
Глория напряглась, но ничего необычного не произошло. Мила обняла ее, поцеловала Бенджамина в щеку и отметила, что дети, которые вышли из укрытия, услышав ее голос, выросли настолько, что она едва узнала их. Это была обычная семейная встреча, и Глория даже вспомнила их последнюю встречу и слезливое прощание, хотя прекрасно понимала, что эти события произошли не с ней.
С кем же они произошли? Что произошло до ее приезда и после ее отъезда? Была ли другая Глория? Или вся эта вселенная возникла, когда она появилась, и разрушилась, когда она ушла?
У нее не было ответов ни на один из этих вопросов, да она и не была уверена, что это имеет значение. Она была здесь только по одной причине: защитить своего мужа и вернуть его в то, что она теперь считала реальным миром.
Если только это было не так. Она не хотела даже начинать эти размышления.
— Я ехала к маме и решила заехать на случай, если не смогу перебраться через "Пропасть", — сказала Мила.
Глория кивнула, как будто поняла, но ничего из того, что сказала сестра, не имело для нее никакого смысла. На фоне разрушенного ландшафта и личных лишений военного времени беззаботность Милы казалась удивительно неуместной, а пробелы в ее собственных знаниях означали, что Глория понятия не имела, что такое "Пропасть" и что произойдет, если ее не удастся преодолеть.
— Когда ты в последний раз видел маму? — спросила Мила обращаясь к Глории.
Бенджамин ответил за нее.
— Она приезжала на день рождения Джин в прошлом месяце.
Мила наклонилась к девочке.
— О, это был твой день рождения?
Джин кивнула.
— Сколько тебе сейчас лет?
— Десять тысяч.
— Это хороший возраст.
Глория почувствовала беспокойство. Со стороны ее сестры не было попытки добиться правильного ответа, и никто не смеялся над тем, что сказала Джин, и не пытался ее поправить.
— У меня есть подарки на поздний день рождения для всех вас, — пообещала Мила. — Они в моей машине. Я покажу вам их, как только распакуюсь.
Она выпрямилась, снова обращаясь к Глории и Бенджамину.
— Как выглядела мама?
— Не очень, — ответил за них Бенджамин.
— Этого я и боялась.
Глория выглянула на улицу. У Милы действительно была машина, хотя как она смогла проехать на ней по заваленным щебнем улицам, Глория не представляла. Оставив детей внутри, они с Бенджамином вышли на улицу в нижнем белье, помогая Миле распаковать вещи для однодневного пребывания, на котором настаивала ее сестра.
— Ребята, вы уже завтракали? — Мила посмотрела на них в пижаме и нижнем белье, — Думаю, нет. Одевайтесь и приходите на кухню, я что-нибудь приготовлю.
— У нас нет... у нас нет ничего, кроме картофельной воды, — собиралась сказать Глория, но сестра прервала ее. — Я принесла рогалики и апельсины.
Дети ликовали, возбужденно прыгая вверх и вниз, и даже Бенджамин ухмылялся. Это было похоже на исполнение желания, и все поспешили обратно в коридор, чтобы переодеться.
Глория позаботилась о том, чтобы выйти первой, надела поношенную футболку и натянула грязные джинсы поверх рваных трусиков, прежде чем отправиться на кухню.
— Мои ноги стали такими волосатыми, — сказала Мила, входя в комнату, и Глория вздохнула, когда ее сестра подняла штаны.
У Милы были ноги как у животного.
Глория уставилась. Коза? Обезьяна? Кенгуру? Невозможно было определить, какого типа ноги были обуты в эти модные сапоги, но они определенно не были человеческими, и она испытала непроизвольную дрожь, когда ее взгляд переместился с волосатых сухожилий на мягкое женское лицо и обратно.
