Майкл Корита - Добро пожаловать в ад

Это ожидание оказалось мучительнее иной пытки. Весь день с самого утра я рыскал по городу, разыскивал нужных людей, пытался выудить у них необходимую информацию, ломал голову, решая одну за другой встававшие передо мной проблемы, и мне было легче, потому что я что-то делал. Это давало мне временную передышку, позволяя не думать о том, что будет, если мой план сорвется. Мысли об Эми не оставляли меня ни на минуту, я помнил о ней даже тогда, когда валялся на полу в «Куджо», хрипя и чувствуя, как цепь стягивает мне глотку. Даже в такие минуты, когда человек забывает обо всем, ее образ вставал передо мной как цель, к которой я шел, как напоминание о том, почему я не имею права бросить все. Только мысль об Эми заставила меня подняться на ноги и вновь бороться за свою жизнь. Тогда я не позволял, я не мог позволить себе бояться. Но сейчас, когда мне ничего не оставалось, кроме как ждать, страх вернулся с новой силой, запустив в меня свои когти, и я ничего не мог с этим поделать. Время тянулось томительно медленно, и пытка возобновилась — мысли снова и снова возвращались к тому, о чем думать не следовало. Я гнал их, но все повторялось, картины одна страшнее другой мелькали у меня перед глазами, картины того, что будет с Эми, если я ошибся. В горячке последних событий я смог избавиться от них на какое-то время, но теперь страх вернулся, и я ничего не мог с этим поделать.

Прошло уже больше двух с половиной часов, когда наше затянувшееся ожидание нарушил телефонный звонок. Это снова был Джо.

— Ты меня слышишь? — взволнованно проговорил он в трубку. — Еще одна машина только что въехала в гараж. Маленький спортивный автомобиль. Кажется, «мазда», но я не уверен.

— Хорошо, понял.

Я торопливо вернулся в квартиру и передал услышанное Тору, но тот, по своему обыкновению, ограничился только безразличным кивком в ответ. Прошло несколько томительно долгих минут, все было тихо, и я уж было решил, что появление владельца «мазды» оказалось еще одной ложной тревогой, когда вдруг у меня над ухом раздался, как обычно, бесстрастный негромкий голос Тора:

— Лифт, — предупредил он.

Нахмурившись, я слегка присел, чтобы быть готовым ко всему, и, затаив дыхание, стал прислушиваться. Сказать по правде, я ничего не слышал. Еще пара секунд, в течение которых я почти не дышал, и вдруг послышался слабый шум лифта, остановившегося на площадке пентхауса. Честно говоря, не знаю, что слышал перед этим Тор, но он, как всегда, оказался прав.

Раздалось пронзительное треньканье звонка домофона. Я вздрогнул, обернулся и поманил пальцем Рида. Он торопливой рысцой бросился к двери, шлепая босыми ногами по керамической плитке пола, и дрожащей рукой нажал кнопку домофона.

— Да?

— Впусти, это я.

Голос звучал искаженно. Я так и не смог понять, кто говорил, может быть, снова Гальончи, а может, и нет. Рид вопросительно глянул на меня, я кивнул в ответ. Он торопливо нажал другую кнопку, и я услышал негромкий щелчок в прихожей, когда открылась входная дверь. Я решил — естественно, по совету все того же Тора — не высовываться в прихожую, а дожидаться, пока они войдут в квартиру, и сжался в комок возле самой двери, изготовившись к прыжку. Тор застыл напротив меня. И вот наконец дверная ручка повернулась и дверь с шумом распахнулась. Я скорее почувствовал, чем увидел, как Тор, сделав неуловимое глазу движение, принял боевую стойку. А в следующую секунду появившийся на пороге комнаты Энди Дорэн замер, как вкопанный, увидев приставленный к его груди «глок». Челюсть у него отвисла. Он только успел сказать «О, черт!», а спустя мгновение я бесшумно оказался у него за спиной и со всей силы ударил его по затылку рукояткой своего пистолета.

Глава 39

— Бежать тебе некуда, Дорэн, — проговорил я. — Так что расслабься и чувствуй себя как дома.

После моего удара он рухнул навзничь, уткнувшись лицом в пол, и так и лежал — туловище не двигалось, только ноги безостановочно дергались и елозили по полу, словно стремясь оторваться от тела. Я присел на корточки, быстро обшарил его с ног до головы, обнаружил под курткой «кольт» в наплечной кобуре, вытащил его и отдал Тору, который молча сунул пистолет за пояс. На все это ушло не более нескольких секунд, однако их оказалось достаточно, чтобы Дорэн немного пришел в себя. Коротко всхлипнув, он перевернулся на спину — глаза его еще были затуманены болью, но он уставился на нас, перевел взгляд с моего лица на Тора и, видимо, догадался, что произошло. Надо отдать ему должное — несмотря на удар по голове, соображал этот парень быстро. Потом, кряхтя, он сел — было заметно, что каждое движение дается ему с трудом, после чего осторожно завел руку назад, потрогал голову и нащупал за ухом шишку, именно там, куда пришелся мой удар.

— За мной был должок, приятель, — подмигнул я. — Ну вот, я рассчитался. Правда, не сполна.

Не ответив, Дорэн поспешно провел руками вдоль тела. Я догадывался, что он ищет — свой «кольт коммандер», но тот уже обрел себе нового хозяина в лице Тора. Молча кивнув, словно в ответ на какую-то невысказанную мысль, Дорэн потихоньку отодвигался назад, пока не смог опереться спиной о стену. Мы не пытались помешать ему, зачем? На губах его выступила кровь — ничего удивительного, учитывая, с какой силой он приложился лицом об пол, — и он осторожно слизнул ее, ощупав языком разбитую губу.

— Где она? — коротко спросил я.

Дорэн снова слизнул с губы кровь и ничего не ответил. Тор пока не вмешивался — просто стоял в стороне, с безучастным видом поигрывая ножом, то открывая, то закрывая его одним движением пальца, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. Однако выглядело это впечатляюще. Я зябко поежился — невольно напрашивалось сравнение со змеей, с ее дрожащим, раздвоенным языком — и внезапно понял, что чувствует в такой момент ее беспомощная жертва. Легкие щелчки, которые издавало лезвие, повторялись вновь и вновь, и я злорадно заметил, каких усилий стоило Дорэну заставить себя не смотреть на нож.

— Послушай, Дорэн, ты не выйдешь из этой комнаты, пока не скажешь нам, где вы ее держите. Чего молчишь? Неужели ты действительно готов принести такую жертву да еще ради парня вроде Томми Гальончи?

Дорэн повернулся, чтобы было удобнее смотреть на меня. Тонкая кожа у него под глазами уже побагровела, стала припухать и наливаться синевой. Однако он упорно молчал.

— Ответь мне честно только на один вопрос, — снова заговорил я. — Всего на один, слышишь, Дорэн? И, если ты это сделаешь, я думаю, что смогу объяснить тебе кое-какие вещи, которые, готов держать пари, тебя заинтересуют. Это Гальончи прикончил Джефферсона?

Дорэн, не ответив, снова осторожно потер затылок, потом повернулся к Тору, все еще лениво поигрывающему ножом, и какое-то время молча смотрел, как тонкое лезвие то появляется на свет, то с негромким щелчком убирается в рукоятку. Видно было, что это произвело на него впечатление, однако он продолжал молчать.

— Ладно, как знаешь, — кивнул я. — Итак, ты, похоже, решил хранить верность своему дружку. Похвально, старина, весьма похвально. Хорошо, дело твое. Тогда я задам тебе еще один вопрос: это Гальончи убил Донни Уорда?

Его взгляд метнулся ко мне. Глаза Дорэна на мгновение расширились, и я заметил, как дрогнули его веки. Он впился взглядом в мое лицо, словно ожидая услышать что-то еще, но так ничего и не сказал.

— Выходит, ты ничего не знал? Да, Дорэн, твоего приятеля Уорда убили. Прошлой ночью. Его тело уже нашли. И полиция даже позаботилась выдать ордер на арест того человека, кто — как они считают — его убил. Догадываешься, кого они подозревают? Меня, конечно. Проблема только в том, что я не убивал Донни Уорда. Впрочем, я не думаю, что это сделал ты. Собственно говоря, я почти уверен, что это дело рук твоего дружка Гальончи. Не догадываешься, зачем это ему понадобилось, ну, конечно, помимо того, чтобы упрятать меня за решетку, приписав мне еще одно убийство?

Вместо ответа Дорэн, облизнув выступившую на губе кровь, вновь отвернулся к Тору и, как зачарованный, уставился на нож.

— Видишь ли, копы ведь уже навестили Донни, и Гальончи забеспокоился — решил, что этому пора положить конец, — продолжал я. — Донни Уорд был опасен, ему многое было известно. Например, он мог узнать в нем того типа, который в свое время отправил тебя в тюрьму. Гальончи тогда приезжал к Донни: пристрелил его собаку, угрожал, что расправится с его дочерью, и даже пытался всучить ему кучу денег — все ради того, чтобы убедить Донни отказаться подтвердить твое алиби на ту ночь, когда была убита Моника Хит.

Мои последние слова, похоже, попали в точку. Во всяком случае, Дорэн отвел глаза от ножа и вновь уставился на меня. Он даже поднял голову, чтобы лучше видеть мое лицо, на какое-то время забыв о крови, которая текла из его губы и тоненькой струйкой змеилась по подбородку.