Аномалия №26 - Lars Gert
Удивительно, но этот человек знал историю почти каждого, кто лежал здесь!
– А там что за магазин? – Кивнули мы на один домик, когда кладбище было уже далеко позади.
– Этот магазин зовётся местными «Просрочка», ибо там всегда всё несвежее. Но, поскольку он ближайший, а бабулькам ходить далеко – тяжело (а иным людям – попросту лень), то они довольствуются тем, что есть, и особо не жалуются.
Мы прошли гаражи, и заприметили на крыше одного из них останки сгоревшей легковушки, а идя к озеру, видели обгоревший остов автобуса, без стёкол и колёс. Но, хотя случилось это уже давно (со слов нашего «гида»), в воздухе, которым мы сейчас дышали, витали и гарь, и пепел, и копоть, и злосмрадие. Вдалеке мы заприметили и второе, новое кладбище, о котором говорил наш знакомый – но туда мы идти не отважились: говорят, там ходит-бродит один гробокопатель по прозвищу Блуждающий нерв… Который, ритуально и пафосно свершив омовение рук, чресл и других членов, прочистив носовые проходы, приступает к осквернению могил, выкапывая свежие трупы, глумясь над ними и сношаясь с ними. Там же он проводит важные, по его мнению, заседания – дефекации.
И он, согласно рассказам нашего помощника, далеко не единственный больной среди живущих здесь.
– Почему их не закроют? В психдиспансер какой-нибудь, например. Или в места, не столь отдалённые.
– Куда? Где? В Алексеевке или Гранитном уже мест нет; да и кому это надо? Никто не станет возиться…
Водил, водил нас кругами шофёр, и вывел нас к птицефабрике.
– Ещё одно гиблое место, ибо из-за аммиака многие, многие работники попортили себе тут здоровье. Но и это ещё не самое страшное: там находится убойный цех (в котором работники с особой жестокостью, остервенением разрубают курам шеи, и головы падают на вонючий, окровавленный пол, ибо та кура не первая и не последняя). Там, в лапсе перемалываются кости птиц – и не только: в печи сжигали и людей. Этим промышляла одна семейная пара. Вышел кто-то в смену – и всё, пропал человек. Забили тревогу, когда в хлебе, в мясе стали находить человеческие ногти и даже один раз палец (в селе имеется и своя пекарня). Этих подонков, было, поймали, но жена, дабы муж не проболтался, не заговорил, сбросила его в колодец (в котором несколькими годами ранее нашли чью-то человеческую голову). Вы не поверите, но та женщина выкрутилась; она по-прежнему живёт и здравствует. И как земля её только носит…
В деревне, как выяснилось, когда-то работали лимонадный и колбасный цеха – своё собственное производство, не импорт. И на мясокомбинате также убивали людей. А в ДК однажды старшеклассники на дискотеке сначала грохнули одного гастарбайтера, а после – и участкового, который приехал разбираться. И они отмазались: им нашли адвокатов. Им дали условное (!) за эти два убийства (!). Оба живы и здоровы, и прекрасно чувствуют себя, хоть и имеют судимость – один даже работает в школе физруком: вот что значат связи и деньги.
И тут мы вспомнили, о каком «физруке» идёт речь: ба, да этот отморозок – закадычный друг наших соседей сверху! На вид – весь такой маленький и щуплый дрищ, но дерётся, как Ван Дамм… Мы слышали однажды возню на лестничной площадке – так он с одного удара ушатал одного из своих приятелей (видимо, тот по пьяни что-то не то ляпнул). Мы ещё на 102 позвонили, на свою голову, ибо реально думали, что произошло убийство: слышали удар и падение, там же везде железобетон).
И пошли мы дальше, вместе со своим направляющим вектором, и показал он нам и третье кладбище! Бог с вами, не пугайтесь: то – кладбище списанных, сломанных тракторов и комбайнов. Вот только на ум отчего-то сразу пришло произведение Герберта нашего Уэллса «Война миров»; жутчайшее, убогое зрелище, надо заметить – будто эти проржавевшие насквозь машины-роботы не мертвы, но спят, и восстанут сию секунду…
– Шла уборочная, и именно вон тот жёлтенький К-700 не заметил в стоге сена спящего после работы человека и перемолол его. Погибшего хоронили в закрытом, цинковом гробу. – Сурово вымолвил наш гид, и побрёл дальше, а мы, соответственно, за ним.
Всё в этой жизни когда-нибудь заканчивается – завершилась и наша прогулка вокруг села. Когда же мы вернулись домой, не могли уснуть до утра, переваривая всё сказанное нашим гидом.
А между тем в посёлке стали происходить странные вещи. Точнее, они происходили и раньше, но теперь в селе нашем люди стали засыпать. Тупо засыпать на несколько дней, и всё, как в селе Калачи. Некоторые уже не проснулись никогда…
Мы связались с нашим водителем – интересно, что думает по этому поводу он.
– Понятия не имею; странно. – Глухо проговорил он в трубку.
– Надо же что-то делать! – Возмущению нашему не было предела, и нас выворачивало от того, что всем всё равно, до одного места, до лампочки. – Вон про Калачи так сразу по телевидению показали; расследовали что-то…
– Я в курсе. – Всё так же глухо, без единой дрожи в голосе, спокойно и без эмоций ответствовал шофёр. – Там добывали когда-то уран, приезжали учёные и прочие специалисты.
– А у нас что?
– Вы так ничего и не поняли? – Воззвал он к нам. – Нашу деревню не покажут ни по одному каналу, ни под каким предлогом; что