Линда Фэйрстайн - Костяной склеп
По дороге на работу я несколько раз прокручивала в голове предстоящий разговор с шефом. Бросить мимоходом «Кстати, хотите узнать, что вчера приключилось в музее?» было нельзя. Я надеялась, что Баталья прикроет мое рискованное решение, только если я преподнесу новость как дань его стилю расследования, и, предвосхищая его реакцию, улыбнулась и открыла дверь.
Первое, что я увидела, была ухмыляющаяся физиономия Пэта Маккинни, и прежде чем было сказано хотя бы слово, я поняла, что он уже пронюхал о наших ночных маневрах. Заместитель шефа следственного отдела и мой самый ярый враг, Маккинни будет просто счастлив выставить этот случай перед боссом как преступный инцидент и нарушение всех юридических норм.
— Алекс, я знал, что вы с Чепменом заядлые киноманы, но фильмы вроде «Мумия возвращается» и «Вторжение похитителей тел»[14] лично мне кажутся недостойной тратой попкорна.
Не было смысла спрашивать, откуда он проведал о том, что случилось в порту. Маккинни слыл любителем посмаковать любую мелочь. Опираясь спиной на стол переговоров, он оживленно барабанил пальцами по столешнице. Верхние его резцы, слегка нависающие над нижними, за ночь будто выросли в настоящие клыки.
— Пол, я бы хотела…
Но Баталья меня будто не слышал.
— Твой друг Чепмен вчера ночью как помешался, — продолжал возмущаться Маккинни. — Пытался сорвать бригаду судебных медиков с осмотра места тройного убийства в Мидтауне и увезти их в морг, чтобы нащелкать там каких-то фотографий. Так что моему шефу пришлось звонить мне в полчетвертого. Он просил во всем разобраться.
Я не знала, что после полуночи в городе произошло еще одно громкое преступление.
— О господи! Я знаю, как вы не любите, когда вас тревожат дома по делам.
Большинство наших сотрудников, а их насчитывалось около шестисот, могли позвонить своему коллеге в любое время дня и ночи, если это касалось какого-нибудь особо важного преступления. Причем это правило в равной степени признавало и начальство, что поделать — издержки профессии. Мы относились к нему как к чему-то само собой разумеющемуся, однако на Маккинни это правило не распространялось. Он даже телефон завел без автоответчика, номер пейджера никому не давал и устраивал разнос каждому побеспокоившему его, кто не принадлежал к горстке любимчиков, кому дозволялось разыскивать его после работы.
— Мне неприятно ограничивать тебя в действиях, Алекс, но нам предстоит серьезное расследование, и нечего устраивать цирковой балаган.
Баталья обычно не выносил пререканий, а перед Маккинни вообще было бессмысленно в чем-то оправдываться. Но я стала упорно доказывать, что Чепмен сделал фотографии саркофага еще до того, как его сняли с грузовика и отвезли в морг. Немыслимо, чтобы мой коллега пренебрег строгими правилами обращения с важными уликами.
— Пол, можно поговорить с вами об этом наедине? — обратилась я к Баталье.
— Не раньше, чем я отвечу на телефонные звонки по этому поводу. — Он помахал передо мной кипой газет. — Я все пытаюсь понять, как же пресса пронюхала о случившемся раньше меня.
Мое лицо вмиг стало пунцовым.
— Босс, я никому не говорила, кроме…
— Поскорее выясните, кто эта девушка, где ее убили, какие могут быть мотивы, а потом будем думать, как разгрести эту кашу, что вы заварили.
— Джейк дал мне слово, что он никому не скажет об этом деле.
Я хотела бы сама верить тому, что говорю, но Баталью, похоже, мои оправдания не интересовали.
— Быть может, Маккинни и прав. Раз у тебя связь с репортером, не стоит доверять тебе секретную информацию. И от громких дел, пожалуй, стоит держать тебя подальше.
Не успела я открыть рот, чтобы ему возразить, как Маккинни вклинился со своими соображениями:
— И это дело может стать прекрасным началом сей доброй традиции.
5
— Что ты сделала бедной девчонке, которая рыдает в конференц-зале? — поинтересовался Микки Даймонд.
— Немедленно выметайся из моего кабинета, пока нас не засек Пэт Маккинни, не то мне крышка, — буркнула я.
— Скажи, я должен об этом что-нибудь знать? Это та девушка, на которую на прошлой неделе напали возле управления порта?
Схватив Микки за рукав, я увлекла его вверх по лестнице и остановилась напротив кабинета Лауры. Ведущий криминальной колонки газеты «Нью-Йорк пост», слонявшийся в поиске сенсаций, оказался в самом неподходящем месте в самый неподходящий момент.
— Тебе напомнить, что закон запрещает раскрывать личность жертвы изнасилования?
Даймонд больше десяти лет был своим человеком в нью-йоркском уголовном суде, и никто не взялся бы сосчитать, сколько статей на криминальные темы вышло из-под его бойкого пера. Штаб-квартира нашего директора по связям с общественностью находилась недалеко от моего кабинета. Так что в перерывах между заседаниями суда Даймонд частенько зависал в здешней приемной или в пресс-центре на первом этаже, болтая с репортерами из других газет или пописывая статейки на здешнем материале, чтобы его перо, так сказать, не заржавело.
— Нет, ты только скажи, она из-за тебя плачет или нет? — допытывался Микки.
— Перед входом на восьмой этаж надо повесить табличку «Не беспокоить», адресованную прежде всего тебе. Микки, скажи, ты утром не звонил Баталье?
— Зачем? Мне вчера вечером и так обломилась история о тройном убийстве трансвестита и двух карточных шулеров с «Двойки».[15] То, что произошло прямо напротив одного из диснеевских кинотеатров.
Несмотря на то что 42-ю улицу, или на криминальном жаргоне «Двойку», за время моей работы в окружной прокуратуре основательно реконструировали, она по-прежнему притягивала к себе мошенников, охотящихся за туристами, которые толпами стекались в этот район.
— Мне поручили выяснить, с кем трахался убитый — с Минни или с Микки,[16] но твоего босса как-то неловко беспокоить по подобным пустякам.
— Ты что, и об этом напишешь?
— Если, конечно, ты не подкинешь чего-нибудь поинтереснее.
— Пока ничего. Знаешь, произошла утечка информации по только что открытому делу, и Баталья в этом винит меня. Ты не мог бы сейчас прогуляться в пресс-центр, послушать, о чем там говорят? Но сам помалкивай…
— Объяснила бы хоть, о чем помалкивать.
— Потом узнаешь, а сейчас просто слушай. Скоро в воздухе запахнет сенсацией. Уж это я тебе гарантирую. Только, пожалуйста, разведай, кто о ней пронюхал первым. Нужно выяснить, откуда у этой новости растут ноги.
— Ты хочешь, чтобы я на тебя шпионил, а сама боишься шепнуть пару слов о какой-то девице? — скривился Микки.
— Не нужно никаких имен, только дай наводку. Мне надо выбраться из той задницы, в которой я оказалась.
— Ну а мне-то что с этого?
— На твоей Стене плача еще есть свободные места?
Даймонд всю комнату пресс-центра обклеил вырезками своих статей из «Пост». Любую человеческую трагедию, любое, даже самое жестокое преступление он обращал в броские, кричащие, иногда бестактные заголовки, поддерживающие на плаву его бульварную газетенку. И мой отдел, к превеликому сожалению, поставлял ему щедрый материал.
— Можно прикрыть что-нибудь из старого, а то они и так все желтеют.
— Выполни мою просьбу, и уверяю, что в ближайшие дни ты получишь столько информации, что не будешь знать, о чем писать в первую очередь. А пока не попадайся на глаза Маккинни, чтобы он не пронюхал о нашем разговоре.
— Ну хоть намекни, а? — не сдавался Микки.
Я подтолкнула Даймонда к лестнице.
— Найди Райана Блэкмера. После обеда он собирается защищать одного челюстно-лицевого хирурга, который изнасиловал свою пациентку, вырубив ее мощной дозой веселящего газа.[17]
— Да я уже написал об этом статью — «Секс под наркозом». Пойдет на первую полосу, если не подвернется что-нибудь более интересное.
— Где Купер? — раздался зычный голос Маккинни.
Я попросила Лауру сказать ему, что пошла в дамскую комнату и через пару минут буду. Даймонд отправился выполнять мое поручение.
— Скажите ей, что я жду от нее объяснений, — громко выговаривал Маккинни моей секретарше. — До слез довела свидетельницу. Ее мать пожаловалась, что Купер грозилась устроить девочке тест на детекторе лжи и забрать ее в приют. Что здесь за бардак? Детектор не использовался у нас с 1973 года. Я хочу видеть Купер немедленно.
Подождав, пока стихнут шаги Маккинни, я прошла к себе и увидела в кабинете Вандомира.
— Ты сама придумала этот приемчик? Срочно его запатентуй. На Анжелу он оказал просто волшебное воздействие, — радостно поделился он.
— Ты не помнишь комиксы с Диком Трейси из серии так называемой «антикриминальной пропаганды»? Мне больше всего нравился тот, где говорилось, что самый эффективный детектор лжи — это угроза его применения. И к тому же я еще не видела ни одной девочки, которая бы не боялась уколов. Я выжидаю момент, когда с их языка срывается явная ложь, потом описываю детектор лжи и даю час на размышления, что лучше — толстая игла или чистосердечное признание. И редко приходится ждать дольше четверти часа.
