Эдди Шах - Манчестер Блю
– Не я превратил Мосс-Сайд в рай для торговцев наркотиками.
– Может быть, не вы, но и не те тысячи его обитателей, которые живут как нормальные люди.
– Против них я ничего не имею.
– Но именно они страдают. Вы позакрывали все клубы, даже молодежные, потому что там якобы распространяют наркотики. Вы толкаете детей и их родителей на улицы. Порядок в городе вы поддерживаете дубинкой и ничего не хотите понимать. Для вас существует только правый и виноватый, белое и черное. Вы не видите серого, хотя именно тут обитает большинство из нас. Какой смысл потрясать Библией, если люди боятся выйти на улицу? Вы действуете исключительно по инструкции, вас не волнует общество, только полиция. Вот за что я вас не люблю, Соулсон.
– Почему бы вам не отправиться к своему мужу? – спросил он, желая закончить разговор.
– У него, как и у каждого, есть свои пороки. Мы должны уживаться с ними. Интересно, что стряслось с вами? Почему вы не способны ни любить, ни понимать? Что вас сделало таким, бля, положительным? Видимо, где-то когда-то кто-то вас крепко обидел.
Она встали и вышла из комнаты.
Он остался сидеть, остановив взгляд на захлопнувшейся двери.
При всей своей антипатии к ней он признавал, что в ее словах была доля правды. Где-то он сбился с пути и теперь не знал, как снова выйти на торную дорогу.
* * *Клуб «Голубая лагуна»
Фоллоуфилд
Манчестер
– Хочешь заработать? – спросил китаец Дейла Ричардсона.
Ричардсон усмехнулся. Это его территория, он здесь промышляет и уже привык к этому странному типу, торговцу наркотиками, который всегда пытался их всучить по завышенной цене. Иногда они даже брали у него товар, чтобы потом продать подороже, когда того не было поблизости.
– А что у тебя есть? – спросил он.
– Порошок.
– Сколько?
– Сколько надо?
– Давай кило, – пошутил Ричардсон.
– Отлично. Если толкнешь его для нас.
– Хорош пиздеть. – Ричардсон сразу посуровел.
– Серьезно, – сказал китаец. – Я часто тебя здесь вижу. Отдам кило за пятнадцать тысяч. Оптом.
Ричардсон ухмыльнулся. Парень сам не знает, что говорит.
– Обалдел? Никто не продает оптом меньше чем за тридцать кусков.
– Сам знаю. И знаю, что ты здесь промышляешь. Все равно, это моя цена.
– Покажи.
– Пойдем. – Китаец скользнул за угол, подальше от посторонних глаз, и из кармана куртки извлек большой прозрачный целлофановый пакет. Коснувшись содержимого пакета указательным пальцем, Ричардсон попробовал его на язык. Порошок имел вкус кокаина.
– Откуда это у тебя?
– Наши достали. Потом будет намного больше.
– За пятнадцать кусков?
– Мы не жадные. – Китаец сунул пакет в карман.
– Ты можешь поиметь намного больше.
– Мы хотим, чтобы все брали только наш порошок.
– С какой стати я должен продавать ваш товар и получать меньше?
– Почему меньше? Твой доход останется прежним. Мы тоже в выигрыше. А товар у тебя будет нарасхват потому, что дешевле больше нигде нет.
– Слушай, ты нарываешься на неприятности. – Тон Ричардсона стал угрожающим. – Даже если ты имеешь товар, эта территория принадлежит не вам. Тебе этого так не оставят.
– Взгляни-ка вон туда, возле стойки. – Китаец показал на угловой столик, за которым сидели трое его земляков. – И не вздумай. Они вооружены. И стреляют ничуть не хуже ваших. Так что не хер здесь выступать. – Он собрался уходить, но повернулся: – Запомни. Мы вступаем в игру и цены устанавливаем сами. Если ты настолько туп, что возьмешь товар у кого-то еще, дело твое. Но кто-нибудь все равно наводнит этот клуб дерьмом подешевле. Так что советую, пока не поздно, выбирать. – Он улыбнулся. – Иначе сваливай и приобретай лоток с хот-догами у Олд Трэффорда. Потому что с этого момента тебе не остается ничего иного.
Китаец пошел к своим друзьям, а Ричардсон бросился к телефону.
– Мне нужен Стэш, – сказал он в трубку. Выбора не было. Он видел, как поступал Парас с другими торговцами, и не хотел, чтобы тот раскроил ему лицо своим кастетом. Нет, он обо всем сообщит в надежде, что банда «Найлас» о нем позаботится.
В ту ночь Максвеллу поступило шесть звонков из различных районов города. Группа китайцев получила большую партию кокаина и пыталась сбыть его в Манчестере. Причем по цене значительно ниже, чем за товар из Мосс-Сайда. Единственной хорошей новостью было то, что один из китайцев арестован полицией за торговлю наркотиками.
Максвелл позвонил Кону Бурну.
– Это, зараза, тот янки, с которым встречалась Шерон.
– Возможно. Давай выясним наверняка.
К Абдулу Парасу они пришли с готовым планом. Узнав новость, тот, естественно, вышел из себя и грозился перебить всех китайцев. Когда он наконец утих, Бурн рассказал ему о плане. Признав его разумным, Парас согласился и только настаивал на том, что он лично должен заключить сделку с человеком, заварившим всю эту кашу.
– Отлично, – сказал Бурн. – Но лишь после того, как мы выясним то, что хотим.
* * *Отель «Мидленд»
Манчестер
Он с нетерпением ожидал ее прихода.
Зазвонил телефон, Маршалл схватил трубку:
– Алло.
– Как прошла встреча с шефом? – спросил Армитедж.
– Прекрасно. – Маршалл постарался скрыть разочарование. – Странное ощущение – встретиться через столько лет.
– Есть что-нибудь, о чем мне надо знать?
– Нет. Скорее это была личная встреча.
– Ему известно о твоих планах?
– О них никто не знает.
– Не пора ли с кем-нибудь поделиться?
– Это Чарльз просил тебя позвонить?
– Нет. Но кто тебя выручит, если что-то пойдет не так?
– Это моя забота, Рой. Будет так, как я сказал. Что-нибудь еще?
– Нет. Просто позвонил на всякий случай. Что у тебя с голосом?
– Простыл, черт. Никак не проходит.
– Тебе нужно отоспаться. Постарайся ночью пропотеть.
Закончив разговор, Маршалл положил трубку. Ему больше не хотелось ни с кем говорить, он ждал только ее звонка. Через пять минут постучали в дверь.
На пороге стоял обслуживающий номера официант с розой в руках.
– Вам просили передать вот это.
– Кто?
– Из комнаты 354.
Обрадованный Маршалл схватил ключ и, уже собравшись уходить, вспомнил об оружии. Сунул в карман пальто свой «глок», взял сумку с автоматом «Хеклер-Кох НК-94» и вышел из комнаты.
Постучав в дверь номера, он услышал ее смех изнутри.
– Ты заставляешь себя ждать, – сказала она. – Разве тебе не хочется развлечься?
– Ты давно здесь?
– Почти час.
– Почему не позвонила?
– Хотела подготовиться. – Обвив руками его шею, она поцеловала его. – Тебе нравится мой запах?
– Очень. Свежий и чистый.
– Для тебя старалась.
Бросив на пол пальто и сумку, он обнял ее.
– Пойдем в постель. – Она отстранилась. – Ты готов?
Маршалл фыркнул:
– Сейчас посмотрим.
Он-то был готов, но снова вернулись демоны. Он пытался не думать о тех, других, для которых она одевалась, душилась, красилась.
– Я заказала шампанское, – прервала она его мысли.
– Не выпить ли нам, прежде чем лечь?
– Сейчас открою. – Она с улыбкой вскочила с кровати и взяла бутылку.
Маршалл залюбовался ее ладной фигурой.
– Я сняла номер на две ночи. Может, оплатишь?
Мне, бедной женщине, здешние цены просто не по карману.
– Об этом не беспокойся.
– Как твои дела?
– Все нормально.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Нет. – Но тут он вспомнил о записке. Хорошо бы Джилл расшифровала ее. – Впрочем, есть одно небольшое дело.
– Что такое?
– Я могу подождать.
– Нет, давай сейчас, пока я наполняю бокалы.
– Сегодня я получил записку. Ее продиктовали телефонистке. – Он достал из кармана записку и, разложив ее на простыне, перечитал еще раз. Джилл с двумя бокалами шампанского подсела к нему. Капля вина упала на бумагу, и, вытирая ее, он слегка размазал написанное.
– Извини, – сказала она.
– Ничего. – Маршалл взял бокал и слегка приподнял его. – Я не хочу быть ни на тебе, ни под тобой, хочу быть внутри тебя. – Чокнувшись, он плеснул чуть-чуть шампанского из своего бокала в ее. Они выпили.
– Эта? – спросила она, беря записку.
Пока она читала, Маршалл заглядывал ей через плечо.
– Ну как, разведывательный отдел? Понятно что-нибудь?
– Кто такой Пилат?
– Пилот.
– Здесь написано Пилат, – настаивала она.
– Размазались чернила.
– Вроде как Понтий Пилат.
Маршалл шумно вдохнул:
– Возможно, так и есть. Наверное, телефонистка перепутала.
– Кто из твоих знакомых умывает руки по твоему поводу?
– Кто-то в Вашингтоне. Пытается помочь, чувствуя себя виноватым.
– Кто еще знает об этом деле?
– Только один человек.
– Кто?
– Ронейн. – Не может быть! Неужели Ронейн? Он вспомнил, как однажды назвал его Пилатом. Они еще долго шутили по этому поводу. – Черт возьми!
