Линкольн Чайлд - Утопия
— У меня сейчас нет на это времени, — раздраженно прервал его собеседник. — Никого похожего я не видел. Если что узнаю — сообщу. Вы из-за этого меня вызывали?
— Нет. Не совсем. — Пул поколебался. — Не знаю, как вам объяснить, но тут у меня Фред Барксдейл, и…
— Я уже знаю.
Пул удивленно замолчал.
— Знаете?
— Да. Несколько минут назад со мной связался по радио Эндрю Уорн, пока я шел сюда. Он все мне рассказал.
— И?
— Мне это кажется полнейшим безумием, но сейчас нет времени выяснять. Посадите Барксдейла под замок, потом разберемся. И да поможет вам Бог, если вы ошиблись.
— Вы дадите своим людям соответствующие распоряжения? Будет лучше, если они будут исходить от вас.
— Передайте им рацию. Только быстрее, ради бога.
Пул вернул передатчик Линдбергу.
— Эрик Линдберг слушает, — сказал тот.
До ушей Пула донесся рык Аллокко. По мере того как охранник слушал, его серые глаза раскрывались все шире. Он недоуменно уставился на Барксдейла.
— Да, — сказал Линдберг. — Понял. Хорошо, сэр.
Опустив рацию, он медленно протянул ее второму охраннику, не отводя взгляда от англичанина.
— Слышали? — спросил Пул.
Линдберг кивнул.
— Тогда вы знаете, что делать. Поместите его для надежности в камеру.
Охранник снова кивнул. Вид у него был почти такой же ошеломленный, как и у Барксдейла.
Повернувшись, Пул отвел задержанного от стола и бесцеремонно толкнул вперед. Дав знак одному из охранников следовать за ним, Линдберг взял дубинку, обошел вокруг стола, открыл дверь и вышел им навстречу.
За пределами приемной комплекса службы безопасности яркие краски и удобные диваны сменились серыми кирпичными стенами и покрытым линолеумом полом.
— У тебя будет шанс повидаться со своим приятелем, — сказал телохранитель, снова подталкивая Барксдейла вперед по коридору, ведущему из приемной. — Надеюсь, он будет рад встрече.
Коридор заканчивался прямоугольным помещением, вдоль стен которого шли двери. Од на дверь слева отличалась от остальных — из прочной стали, с маленьким зарешеченным окошком. Второй охранник подошел к ней, заглянул в окошко, затем осторожно ее открыл. Линдберг встал по другую сторону двери, положив руку на рукоятку дубинки. Пул заглянул внутрь. Молодой хакер все так же лежал на койке. При звуке открывающегося замка он приподнялся на локте, равнодушно глядя на вход.
Пока они шли, Барксдейл оставался столь же отрешенным, словно в шоке. Однако едва открылась дверь камеры, с ним произошла перемена. Он заглянул внутрь и, увидев ее обитателя, судорожно дернулся. Заключенный сел на койке. На его оцарапанном распухшем лице появилась кривая улыбка.
— Заходи, — сказал Пул, толкая Барксдейла в дверь и отходя в сторону.
Второй охранник захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Глава системного отдела бросился к маленькому окошку.
— Выпустите меня! — крикнул он. — Пожалуйста!
— Не беспокойся, — сказал Пул. — Я никуда не уйду и буду караулить тебя. Стеречь, словно сторожевой пес.
Он отступил от двери, скрестив на груди руки и не отводя взгляда от зарешеченного окошка. Двое охранников тоже отошли. Краем глаза Пул заметил, как они переглянулись.
Было бы интересно понаблюдать за реакцией Барксдейла на сидящего с ним в одной камере хакера. Их общение могло бы дать новые улики. Так или иначе, все оказалось намного проще, чем он предполагал, особенно с учетом того, что Аллокко уже знал обо всем от Уорна. Иначе проблем было бы куда больше. Ученый поступил весьма предусмотрительно, и Пул подумал, что, возможно, все-таки его недооценил.
Барксдейл тревожно расхаживал вдоль дальней стены, то и дело бросая взгляды на хакера. Пул с любопытством наблюдал за ними через окошко. Он даже наслаждался бы этой картиной, если бы не постоянно грызущий его червячок сомнения. Вероятность того, что его двоюродная сестра или ее семья могли оказаться рядом со «Станцией „Омега“», были близки к нулю. В любом случае, поделать он ничего не мог. И все же ему не удавалось окончательно успокоиться, пока он не узнает, что…
— Эй!
На середине коридора стоял третий охранник и махал ему рукой.
— Вы Пул?
— Да.
Телохранитель отвернулся от окошка, на время забыв о Барксдейле.
— Кто-то вызывает вас по радио, там, у стола.
Вернувшись в приемную, мужчина взял протянутую ему рацию.
— Пул слушает, — сказал он.
До него донесся чей-то плачущий неразборчивый голос.
— Кто это? — спросил он. — Что? Успокойтесь, успокойтесь. Терри, где вы находитесь? Вы ранены? Нет, оставайтесь на месте — сейчас буду.
Пул развернулся кругом, бросив рацию на стол, и метнулся к двери, крикнув в коридор:
— Линдберг! Линдберг!
Появилась копна черных волос.
— Да?
— Послушайте, мне нужно идти. Постараюсь как можно скорее вернуться. Охраняйте тех двоих, слышите? Охраняйте!
Линдберг в замешательстве поскреб подбородок.
— Хорошо, — ответил он. — Мистер Аллокко сказал…
Но Пула уже не было.
16 часов 08 минут
Как ни странно, хуже всего была музыка — стерильная, неземная, льющаяся из сотен скрытых громкоговорителей, наполняющая Каллисто обещанием спокойного будущего, обычно почти неслышная на фоне создаваемого бесчисленными посетителями шума. Но сейчас космопорт опустел. Стоявшие в очередях разошлись после предложения вернуться к другим аттракционам Каллисто. В конце вестибюля висела серебристая завеса — фрагмент системы изоляции частей парка в экстренных ситуациях, — скрывая из виду космопорт. Хотя она выглядела почти невесомой, легкой как паутина, на самом деле она была полностью непрозрачной и усиленной слоями звуконепроницаемого материала. Перед ней стояли двое охранников в обычной для Каллисто униформе двадцать второго века.
Боб Аллокко шел по космопорту, слыша, как отдаются его шаги по блестящим голубым плитам пола на фоне размеренных тактов окружающей музыки. Она казалась жестоко, дьявольски неуместной здесь, и ему хотелось прекратить ее. Ему хотелось выбросить из головы и другое — то, что когда-то было «Станцией „Омега“», — но он уже знал, что это зрелище останется в его памяти навсегда.
Ночью, когда парк закрывался и в нем не было посетителей, путь через космопорт всегда выглядел длинным.
Сегодня он казался еще длиннее. Оглядевшись, Аллокко увидел спешащего к нему старшего охранника.
— Что у вас? — спросил Аллокко, не дожидаясь, когда тот окажется рядом.
— Прочесали все еще раз, сэр, — ответил старший, тяжело дыша. — Посетителей нигде не осталось. Космопорт под надежной охраной.
После того, что Аллокко видел в «Башне грифонов», он больше не считал ни одно место в Утопии надежно защищенным, но все же что-то одобрительно проворчал. Учитывая обстоятельства, эвакуация прошла удивительно гладко. Не было ни паники, ни гневных отказов покинуть космопорт. Все гости — стоящие в очередях, входящие на аттракционы или выходящие с них, — похоже, поверили в историю о проводимых по поручению правительства учениях. Незаметно опустилась завеса-барьер, была выставлена охрана. Подобную процедуру в прошлом лишь имитировали, и лучшее время вывода людей во время учений составляло четыре минуты. Сегодня настоящая эвакуация заняла около четырех с половиной. В иных обстоятельствах Аллокко мог быть вполне доволен.
Но подобная оперативность ничем не могла помочь пассажирам «Станции „Омега“».
— Мне нужны три патруля по шесть человек, — сказал он старшему. — Командный пункт уже организовали?
— У входа в «Полет на Луну».
— Хорошо. Пусть команды поддерживают с ним связь по радио, раз в десять минут, и патрулируют космопорт, пока все не закончится. — Он огляделся вокруг. — Кто-нибудь видел что-то необычное перед тем, как это случилось? Нечто из ряда вон выходящее?
Старший охранник покачал головой.
— Одна из служащих на посадке заметила кого-то из персонала, показавшегося ей незнакомым. И пожалуй, все.
Аллокко сразу же ухватился за его слова.
— Незнакомым? А почему она его запомнила?
— Ей просто показалось странным, что человек в костюме пилота челнока выходит из зоны высадки.
— Как фамилия этой служащей?
— Пайпер, сэр. Она все еще здесь… с остальными.
Аллокко на миг задумался.
— Отправьте в Каллисто пару групп в штатском. И во все другие Миры тоже. Небольшие группы, по две в каждый Мир. Включая Атлантиду.
— В другие Миры, сэр? — удивленно спросил старший. — И что там искать?
— Что угодно. Я приму их доклады через полчаса, и снова проанализируем ситуацию.
Свернув в сторону «Полета на Луну», Аллокко посмотрел на часы — девять минут пятого. Господи, неужели он пробыл здесь всего семь минут? Он чувствовал себя так, будто постарел по крайней мере на год.
