Михаил Зайцев - Час ворона
Подумав немного, я решил попробовать разыскать Стаса Лунева (на самом деле его зовут по-другому. Имя Стас и фамилия Лунев – плод моей фантазии). Бог с ним, я готов поделиться с Белым Вороном гонораром, если он вообще существует в природе.
Отыскав людей, близких к богемным киношным кругам, я выяснил – есть такой Лунев. Точнее, был до недавнего времени, а потом куда-то пропал. И никто этой пропаже не удивился. После 17 августа 98-го года рекламный рынок рухнул, большинство ремесленников-рекламщиков, мелких и средних халтурщиков, оказались не у дел и расползлись по щелям в поисках хлебных крошек, исчезли из тусовок более удачливых коллег и собратьев.
Отчаявшись разыскать Лунева, я отложил рукопись в дальний ящик письменного стола и позабыл о ней вплоть до начала 1999 года, до 8 марта. В этот день у меня дома зазвонил телефон. Звонил Лунев, Станислав Сергеевич. Из Америки.
– Алло, Михаил Георгиевич? Я только что созванивался с московскими друзьями, дали ваш телефонный номер, сказали, вы меня разыскиваете. В чем дело? Мы знакомы?
– Заочно... – Я кратко поведал Станиславу Сергеевичу суть моего к нему дела.
– Значит, вы нашли спортивную сумку? Поздравляю! Публикуйте роман про Белого Ворона и ничего не бойтесь. О'кей?
– И все же, Стас, на кассетах записан правдивый рассказ или вымышленный?
– Ха!.. Давайте знаете как с вами договоримся? Давайте будем считать, что, скучая в электричке по дороге в подмосковный санаторий к заказчику-рекламодателю, я начал наговаривать на диктофон наметки сценария малобюджетного коммерческого кино. Приехал, встретился с заказчиком, завис в санатории на выходные и за субботу с воскресеньем наговорил от скуки аж семь кассет. Утром в понедельник захотел через лес напрямки прогуляться до железной дороги, заблудился, сумку потерял, а вы ее нашли. Давайте считать, что дела обстояли именно так. Хорошо?
– А как же гонорар?
– За книгу? Он ваш! Воспринимайте его как мою гуманитарную помощь соотечественнику. Я сейчас живу в городишке Фредерик, недалеко от Вашингтона, и, слава богу, в деньгах не нуждаюсь. Собираюсь кино снимать. Художественный полнометражный фильм на тему российских реалий.. Михалков своего «Сибирского цирюльника» снимал в Чехословакии, а я своего «Гипнотизера» буду лабать на границе с Канадой. Представляете – здесь снять картину в сто раз дешевле и проще, чем в России! Хотите – пришлю вам рассказ, который лег в основу сценария моей киношки? Можете его опубликовать.Сделаете мне рекламу на халяву, и вдогон к истории, записанной на кассетах, он хорошо ляжет. В этом рассказике я реализовал свою мечту о справедливости и возмездии. Прислать?
– Присылайте. Я сейчас продиктую вам мой электронный адрес, записывайте... – Я продиктовал адрес, а потом задал вопрос, не дававший мне покоя с самого начала нашего телефонного разговора: – Каким ветром вас занесло в Америку, Стас?
– Женился! На богатой, симпатичной вдовушке. Как она меня любит – это что-то страшное!.. Так что в некотором роде я теперь альфонс, ха-ха-ха...
– Простите, как зовут вашу жену? Случайно не Люба?
Он мне ответил. Произнес какое-то женское имя неразборчиво. То ли подтвердил, что жену его зовут Люба, то ли назвал Ангелина, а может быть, и Алена. Клянусь, я не расслышал. А переспросить не успел. Оборвалась связь. Так иногда случается, когда беседуешь с человеком, находящимся на противоположном полушарии планеты. Говоришь, слушаешь, спрашиваешь, он отвечает, и вдруг бац: пи-пи-пи-пи – трубка смеется в ухо прерывистыми, веселыми гудками.
А спустя час после обрыва телефонной связи на адрес моей электронной почты поступил E-mail, текст рассказа (или скорее маленькой повести) под названием «Гипнотизер».
Гипнотизер
1. Монотонный перестук колес убаюкивал, но Виктору не спалось. Он лежал с открытыми глазами на верхней полке и в который раз представлял свой скорый приезд в Питер.
Сашка, конечно же, приедет на вокзал, встречать. Какой, интересно, он теперь, Сашка. Они не виделись уже почти год. Сразу после дембеля вместе зарулили в Москву, попили водочки вдоволь и разъехались. Сашка поехал в Питер поступать в институт физкультуры. Он говорил, что в городе на Неве конкурс в этот институт куда меньше, чем в такой же московский. Еще Сашка говорил, что в Москве нужен блат, а в Питере можно и так проскочить. Виктор был уверен, что Сашка поступит. Чемпион части по боксу – это вам не хухры-мухры! К тому же Сашка был еще и кандидатом в мастера. Так что есть шансы. Раньше его, как детдомовца, взяли бы вообще без всяких экзаменов. Сейчас по-другому.
Интересно, поступил он все-таки или нет? Виктор, простившись с армейским дружком, прямиком из столицы рванул к себе на родину, в скромный поселок городского типа Березовый, затерявшийся в необихоженных российских просторах среди тысяч других, ему подобных.
Поначалу он тоже хотел куда-нибудь поступать, все равно куда, лишь бы жить в Большом Городе, но Сашка отговорил. Сказал, если бы у него, у Сашки, были живы родители, то он непременно съездил бы повидать стариков, а уж потом бы думал, как быть дальше.
Сашка считал, что нет большего счастья в жизни, чем иметь вот такой, как у Виктора, Родной Дом, и забывать о нем – самая большая подлость, которую только возможно себе представить. Сашка был романтик, неисправимый и закоренелый. И как только он мог таким вырасти в жестокой детдомовской среде? Наверно, спорт помог. О своем тренере, погибшем в глупейшей автомобильной катастрофе, Сашка всегда говорил как об отце.
Старичок, бывший боксер, преподавал в детдоме на общественных началах. Судя по Сашкиным рассказам, он относился к редкой породе подвижников. Угадав талант в щуплом сироте, тренер мало того, что обучил его всем премудростям искусства кулачного боя, но еще и устроил в сборную города-лилипута, того самого городка, где Сашка рос в детском доме.
И еще тренер добился для парня аттестации на звание кандидата в мастера. И еще подкармливал. И еще любил. Может, даже больше, чем своих собственных детей.
Сашка тоже его любил и после его нелепой гибели не переставал любить. Общение со старичком-боксером приучило детдомовского парнишку с нежностью относиться буквально ко всем пожилым людям. Виктор помнил, как однажды они сорвались с другом в самоход. Весь взвод собирал деньги на бутылку коньяку – подарок старшине ко дню рождения. Так вот, Сашка отдал все собранное первому встречному пожилому бомжу. Жалко стало.
Что было потом, лучше забыть. Как их били сержанты! Виктор тоже считал Сашку не правым, но дрался с ним плечом к плечу, пытаясь Сашке хоть в чем-то помочь. После этого памятного побоища Сашка начал учить Виктора боксу. И еще кое-чему. Детдомовский сирота прекрасно владел так называемой техникой уличной драки. Умело пользовался ногами, локтями, головой...
Странно, но, помимо навыков мордобоя, Виктор как-то незаметно для себя перенял у Сашки жизненные установки, в том числе и его несовременную манеру бережно-уважительно обращаться со стариками. Правильно люди говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. Когда вернулся домой, мать просто плакала от умиления, глядя, как ее сорванец ухаживает за больным дедом и ветхой бабкой...
Виктор невольно улыбнулся. Вспоминая Сашку, он всегда улыбался. Но тут же улыбка исчезла. Растаяла в суровых складках уже далеко не юношеских морщин.
Дело в том, что при расставании Виктор дал Сашке свой адрес, но так за целый год и не получил от дружка ни одной весточки. И вот вдруг неделю назад телеграмма: «ПРИЕЗЖАЙ СРОЧНО БЕДА ТЕЛЕГРАФИРУЙ НОМЕР ПОЕЗДА ВАГОН ГЛАВПОЧТАМТ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ МОЕ ИМЯ САША».
Мать ни за что не хотела его отпускать. И отец не хотел, но Виктор все равно сделал по-своему, поехал. Первый раз за этот год он пошел наперекор родительской воле. Поддержал его один только дед, мало того, еще и деньгами на билет помог, выскреб свои скромные, но вполне достаточные для поездки сбережения. Дед сказал, что ближе фронтовых дружков нет и не будет.
Прав дед. Хоть их, Сашкина и Викторова, часть и не участвовала ни в каких боевых действиях, но взглянуть смерти в лицо случай все-таки представился. И Сашка спас его тогда, так как же можно не поехать, если у друга несчастье?
...Трепетное отношение Виктора к другу Сашке и его, Виктора, благоприобретенное уважительное отношение к старикам и многое-многое другое в натуре бывших сослуживцев, безусловно, вызовет надменно-кривую улыбку у жителей обеих столиц, подобную той ухмылке, которая возникает у москвича или петербуржца на выставке деревенского художника-примитивиста. Но, господа хорошие, да будет вам известно, Россия не кончается за Садовым кольцом и простирается гораздо далее невских берегов. Можете смеяться в голос, но Виктор, например, очень любил смотреть мексиканские телесериалы, а Сашка искренне считал лучшим писателем в мире фантаста Беляева. И при этом они были классными ребятами, возможно, последними представителями вымирающего вида рубахи-парня из глубинки, того самого смекалистого и надежного парня, с которым можно смело пойти в разведку.
