Михаил Зайцев - Час ворона
На глазах у изумленного швейцара высокий гость, особо важная персона, вселяющая священный ужас в добрую половину жителей города, сделал под себя лужу и, смешно перебирая ногами, побежал в сторону туалета, который он покинул не далее как минуту назад.
Некогда человек по фамилии Мессинг на спор беспрепятственно гулял по коридорам Лубянки. Беспрепятственно входил внутрь и выходил из строго охраняемого здания. Мессинг не был офицером КГБ, он был гипнотизером-самородком. Петрович тоже был самородком, но, в отличие от эстрадника Мессинга, он многие годы шлифовал свой природный талант по древнейшим методикам, доступным лишь узкому кругу особо посвященных.
В конце сороковых девяностолетний буддийский монах, патриарх стиля Крысы, учил «Искусству Руки, Взгляда и Голоса» четырех юношей китайцев и молоденького советского лейтенанта с едва пробивающимся пушком пшеничных усов над верхней губой. Минули годы, и те четверо китайцев стали личными телохранителями товарища Мао, а лейтенант из Советского Союза стал майором, инструктором спецшколы ГРУ. Но прежде чем стать инструктором, Петрович успел примерить и фрак английского лорда, и форму американского полицейского, и лохмотья парижского клошара...
Около здания ресторана к Петровичу подошел молодцеватый гражданин в штатском, из-за отворота серого пальто показал краснокожую книжицу и распорядился:
– Без шума идете за мной.
– У тебя великолепный оперный голос, – вкрадчиво произнес Петрович. – Пой и забудь обо всем, кроме того, что ты должен очень хорошо спеть! Сегодня Восьмое марта, праздник, оглянись вокруг!
Гражданин с удостоверением осторожно огляделся.
– Видишь, сколько народу пришло тебя послушать! Театр полон. В зале ажиотаж, ты один на сцене, ты – заслуженный артист. Пой!
К сожалению, гражданин при исполнении не знал ни одной оперной арии. Поэтому он заорал во всю глотку, отчаянно фальшивя:
– «На речке, на речке, на том бережочке мыла Марусенька белые но-оги...»
Через полчаса Петрович с Виктором под ручку благополучно добрались до вокзала. Несколько пассов руками возле лица молодого человека – и его глаза вновь обрели осмысленное выражение.
– Будем прощаться, хлопчик, – грустно улыбнулся Петрович. – Твой поезд отходит через полчаса. На, держи билет...
– Откуда вы узнали про Марину и Арчи? – перебил Виктор – И про то, что мы пойдем в ресторан и...
– На поезд опоздаешь! – перебил в свою очередь тезку Петрович. – Столько вопросов, я не успею ответить.
– Но, Виктор Петрович, я...
– Ладно, слушай. Марина сама мне все рассказала, все планы во всех подробностях. Ты не помнишь, не можешь помнить, но как-то раз после того, как ты побывал у меня в гостях, я вместе с тобой отправился домой к Марине и заставил ее говорить, а потом забыть, что я приходил. Это было не сложно. Я еще в поезде, когда мы с тобой впервые встретились, начал подозревать, что дело не чисто, выслушав твой рассказ о дружке Саше и неожиданной телеграмме. Подменил электробритвы, дабы ты обязательно вспомнил и нашел меня, когда тебя возьмут в оборот. Понравился ты мне, парень. Решил и тебе помочь, и негодяев наказать. Старею, становлюсь сентиментальным... Ну да ладно... давай прощаться. Пора. Езжай домой, Витя. И забудь обо всем. Ты приехал в Питер, встретился с другом Сашей, неделю вы кутили, вчера подрались с хулиганами в ресторане. Случилась поножовщина, но все кончилось хорошо. Правда, тебе перепало малость, порезали тебя хулиганы, зато Сашку ты спас... Понял? Ну давай, беги. Поезд через две минуты отходит.
– Хорошо, я побежал. Прощай, Сашка! Летом, на студенческих каникулах, приедешь в гости?
– Обязательно приеду, дружище. Пока!
