Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

— Ну... — начал я, надеясь, что в голову придет нечто правдоподобное. — Он... он мой зять. Вы понимаете? Се­мейные проблемы. Если ввяжется полиция, сестра просто не переживет. И моя мать... ну, понимаете? Это наши лич­ные дела, а у нее... плохо с сердцем.

—Хм, — с сомнением отозвалась женщина.

Я уперся в тупик, несмотря на свои уникальные твор­ческие способности, но не отчаивался. Я уже бывал на Ки-Уэсте и знал, каким образом здесь делаются дела. Я полез за бумажником.

— Пожалуйста, — попросил я, отсчитывая сотню дол­ларов. — Вы вовсе ничем не можете посодействовать?

Деньги исчезли, прежде чем я успел договорить.

—Не знаю, — произнесла она. — Сейчас спрошу у Лeроя.

В стене под расписанием виднелась дверь, и женщина скрылась за ней. Через минуту она вышла в сопровождении мужчины в летной форме тоже лет пятидесяти с суровыми синими глазами и расплющенным носом боксера.

—Что стряслось, шкипер? — поинтересовался он.

— Мне как можно скорее надо на Тортугас.

Он кивнул.

—Джеки так и сказала. Но по расписанию следующий рейс — через два часа. Мы обязаны придерживаться рас­писания. Ничего не могу сделать. Жаль, если у тебя не­приятности, но...

Я плевать хотел, насколько ему жаль. Он не ушел, а значит, не отказал. Он торговался.

— Пятьсот долларов, — предложил я.

Лерой покачал головой и облокотился на прилавок.

—   Прости, мужик, никакие получится, — сказал он. — Правила есть правила.

—Семьсот, — продолжил я, но он опять покачал голо­вой. — Там мои дети, — напомнил я. — Маленькие и бес­помощные.

—Я могу потерять работу.

—Тысяча баксов, — сказал я, и он перестал качать го­ловой.

—Ладно.

Пусть финансово ответственные люди с насмешкой и суровым осуждением смотрят на расточителей, которые размахивают кредитками. Но по воле сурового флибустье­ра за аэропортной стойкой я попал, что называется, как кур в ощип. Пришлось обналичить две карточки, но когда я наконец утолил его нечестивую алчность, всего через пять минут после этого я уже пристегивался, сидя в пас­сажирском кресле гидроплана. Самолет неуклюже прока­тил по взлетной полосе, набирая скорость, и взлетел в небо.

Парень на причале и его брошюрка заверяли, будто полет к Драй-Тортугас — красив и незабываем. Честно говоря, не помню. Я видел только, как ползет вперед стрелка часов. Она, казалось, двигалась намного медлен­нее, чем обычно. Тик. Долгая пауза. Тик. Пауза. Полет занимал слишком много времени. Я должен был попасть на остров первым. Сколько времени прошло с тех пор, как катер отошел от причала? Я пытался вычислить в уме. Вроде бы ничего сложного, но почему-то я сосредото­чился только на скрежете зубовном и не мог думать про время.

К счастью для моих зубов, мне и не пришлось.

—  Вон он, — сказал пилот, кивая в сторону окна. Это были первые его слова с момента взлета, и я на мгновение перестал стискивать зубы и посмотрел на него. Он снова кивнул: — Катер. С твоими детьми.

Я выглянул в окно и увидел внизу ослепительно белую палубу огромного, быстро идущего катера, который ос­тавлял длинный пенный след за кормой. Даже с такой высоты я различал на палубе людей, хоть и не видел, есть ли среди них Коди и Эстор.

— Расслабься, — посоветовал мне пилот, — мы прибу­дем минут на сорок пять раньше, чем они.

Я хоть и не успокоился, но почувствовал себя немного лучше. Мы обогнали катер и оставили его позади. Как только он пропал из виду, пилот вновь заговорил:

— Форт Джефферсон.

Форт обретал очертания, по мере того как мы прибли­жались. Он и впрямь выглядел впечатляюще.

— Какой большой, — заметил я.

Пилот кивнул:

— Здесь поместится стадион «Янки», и еще останется место.

Хотя я понятия не имел, зачем кому-то втискивать сюда стадион, но все-таки кивнул в ответ:

— Очень красиво.

Не следовало поощрять этого типа — он принялся раз­глагольствовать о Гражданской войне, об убийстве Лин­кольна, о пропавшем госпитале на ближайшей отмели, и тогда я перестал слушать и сосредоточился на форте. Он действительно был огромный. Если Кроули первым вой­дет в него, я ни за что его не найду. На дальней стороне форта торчал пирс — насколько я понимал, единственный на острове.

— Катер пристанет вон там, да? — уточнил я.

Пилот посмотрел на меня с полуоткрытым ртом. Я перебил его в разгар истории про маяк, который видно, только если отплыть на милю от форта.

—Да, — ответил он. — Но иной раз посмотришь, какая публика с него сходит, так пожелаешь, чтоб их скинули прямо вон там. — Он указал на полоску темно-синей воды между фортом и маяком. — На обед Морскому Вепрю.

— Кому?

Пилот ухмыльнулся:

—  Морскому Вепрю. Самая большая акула-молот в мире, блин! Двадцать футов в длину и всегда голодная. Не советую там купаться, старик.

— Учту, — пообещал я. — А когда мы... э... привод­нимся?

Он, кажется, слегка обвделся, что я не оценил его юмор, но все-таки простил меня. В конце концов, я запла­тил достаточно, чтобы он взглянул сквозь пальцы на не­большую резкость.

Пилот еще замедлил ход. Подскакивая на небольших волнах, мы миновали вереницу свай, оставшихся от давно исчезнувшего причала, и оказались в очаровательной га­вани. В дальнем ее конце стояли яхты, а у пристани — ма­ленький катер Национальной парковой службы, с лого­типом на боку. Мы затормозили, развернулись и пристали рядом.

Я сошел на пирс и зашагал по вымощенной кирпичом дорожке, ведущей в форт, в поисках подходящего места, чтобы подождать Кроули. Места, откуда я увижу его пер­вым, не боясь быть замеченным, и нападу раньше, чем он догадается, что я поблизости. Декстер, любитель сюрпри­зов, хотел подготовить для Кроули нечто особенное.

Жаркое солнце светило ослепительно ярко, и я не нашел снаружи форта никаких подходящих засад. Кирпичная тропинка вела к деревянному мосту надо рвом, и там стоя­ло несколько туристов в шортах и сандалиях с неизменны­ми наушниками в ушах. Они тихонько покачивались под разный ритм и разглядывали надпись, гласившую: «Форт Джефферсон. Национальный парк Драй-Тортугас».

Всего шесть слов. Не требовалось много времени, что­бы их прочитать, но, наверное, туристы не могли сосре­доточиться, поскольку в мозгу у них гремела музыка. Или они просто медленно читали. В любом случае я усомнил­ся, что табличка послужит хорошим укрытием, тем более в обществе малограмотных свидетелей.

Глава 34

Я стоял в тени под воротами, спрятавшись за каменной аркой, и наблюдал, как огромный катамаран причаливает к пристани. Много раз в моей короткой печальной жизни я ждал в засаде и утешался злобными мыслями, но сегодня все было по-другому. Предстояло отнюдь не прелестное приватное рандеву при лунном свете в тщательно выбран­ную ночь, а публичная казнь в толпе посторонних людей, извращение, навязанное необходимостью. Казалось, я делал это впервые в жизни. Я чувствовал себя неловким любителем. Я не слышал ни ласкового шелеста крыльев, ни одобрительного шепота Темного Пассажира, ни Танца Смерти. Недоставало приятного прохладного прилива сил и уверенности, от которой покалывало кончики пальцев. Во рту пересохло, распухшие руки вспотели, в ушах отда­вался бешеный стук сердца. Куда девался чудесный Злоб­ный Декстер, лежащий в засаде и полностью контролиру­ющий себя? Я нервничал и мучился — почти до боли.

Но не было ни выбора, ни выхода, ни пути назад, толь­ко вперед, поэтому я ждал и смотрел, как на пристань с парома перебросили стальные сходни, и толпа зевак хлы­нула на берег Драй-Тортугас, к форту Джефферсон, туда, где Декстер готовился дать Последний Бой.

На борту оказалось человек шестьдесят, и почти все они сошли и двинулись к форту, прежде чем я разглядел светлую макушку Эстор. Через секунду толпа разомкну­лась, и я увидел их всех. Коди и Эстор держались за руки, а Кроули шел вплотную за ними, направляя детей в сто­рону кирпичной дорожки, ведущей к форту.