Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

Еще три квартала. Я не сомневался, что уже прошло больше трех минут, но уверял себя, что никакой транспорт не отходит вовремя. Я уже взмок, но слева между домами наконец блеснула вода, и я, ускорив бег, влетел на огром­ную парковку на причале. Здесь толпилось еще больше народу, из ресторанов доносилась музыка, и пришлось несколько раз увернуться от медлительных и нетрезвых велосипедистов, прежде чем я выбежал на старый дере­вянный пирс, миновал будку смотрителя и ступил на ис­тертые доски причала...

Супербыстрый и суперсовременный высокотехноло­гичный катамаран отплывал от пристани и медленно, задумчиво скользил к выходу из гавани. Когда я затормо­зил на последней доске причала, он был еще относитель­но близко, примерно в пятнадцати футах... то есть слиш­ком далеко для прыжка.

Но достаточно близко, чтобы увидеть на отплывающем катере Коди и Эстор, которые стояли у поручней и с тре­вогой смотрели на меня. А прямо за ними в широкополой шляпе и с торжествующей улыбкой на лице возвышался Кроули. Одну руку он держал на плече Эстор, а другой махал мне, и я ничего не мог поделать, а только наблюдал, как катер отплывает от пирса, набирает скорость и исче­зает за Сансет-Ки, в бесконечной синеве Атлантического океана.

Глава 33

Многие в Ки-Уэсте вообще ничем не заняты. Это под­ходящее место для безделья. Здесь можно наблюдать за теми, кто проходит по Дюваль-стрит, и гадать, к какой странной внеземной расе они принадлежат. Или же спус­титься к воде и посмотреть на пеликанов, на катера, под­скакивающие, стоя на якоре, или влетающие в гавань, набитые загорелыми гуляками. А если поднять голову — невысоко в небе видны самолеты, которые тащат за собой рекламные баннеры.

В течение пяти минут я предавался национальному времяпрепровождению республики Раковин и не делал ничего. Только стоял на причале и смотрел на воду, на лодки, на птиц. Впрочем, вариантов оказалось немного. Катер с Коди и Эстор уходил все дальше. Он отдалился больше чем на милю, и я не мог призвать его обратно или бежать вдогонку по воде.

Поэтому я ничего не делал. Как ни забавно, но, вади­мо, я нашел единственное место в Ки-Уэсте, где нельзя валять дурака. Мимо поспешно проталкивались люди с мотками веревок, какими-то шлангами, снаряжением для подводного плавания, двухколесными тележками, наби­тыми багажом, едой и льдом. Судя по раздраженным взглядам в мою сторону, я преградил им путь и мешал.

Наконец один из них остановился рядом, опустив руч­ки тележки, наполненной аквалангами, выпрямился и взглянул на меня.

—  Слушай, капитан, — с грубоватым добродушием сказал он, — может, отойдешь в сторонку? Нам надо на­грузить катер.

Я повернулся и посмотрел на парня. У него было дру­желюбное, открытое смуглое лицо. В надежде заполучить потенциального клиента, он добавил:

—Мы ныряем у рифа, там очень красиво. Обязательно сплавай туда, кэп.

Крошечный огонек надежды вспыхнул в темном угол­ке моего мозга.

— Вы будете проплывать мимо форта Джефферсон?

Парень рассмеялся.

—  Мимо Тортугас? Нет, сэр, вы упустили последний катер. Следующий — завтра утром.

Ну конечно. Как всегда, надежда — пустая трата вре­мени. Маленький огонек зашипел и потух, и меня вновь окутал серый туман. А поскольку люди всегда продолжают докучать, когда ты хочешь побыть один и тихонько пре­даться отчаянию, парень продолжал болтать с дружелю­бием истинного коммивояжера:

—  Тортугас, конечно, тоже надо посмотреть. Форт Джефферсон... прямо не поверишь, пока не увидишь. По-моему, лучше всего смотреть с воздуха. На, возьми бук­лет... — Он отбежал направо, порылся в каком-то ящике и протянул яркую глянцевую брошюру. — Вот смотри. Тут работает моя девушка. Они летают на Тортугас четыре ра­за в день. Очень красиво. Снижаются над фортом, и ты прыгаешь. Просто супер.

Он всучил мне брошюру, и я ее взял. Она гласила: «Воз­душная линия "Альбатрос"», и вдруг я понял — это дейст­вительно супер. Лучше всего на свете.

—Это гидроплан? — спросил я, разглядывая фотогра­фии.

—Конечно, а что же еще. Там нет посадочной полосы.

— Наверное, ой намного быстрее катера? — предполо­жил я.

— Разумеется. Катер идет часа три, может, больше. А гидроплан долетит за сорок минут. И виды классные.

Мне было плевать, какие там виды. Если я доберусь до Тортугас раньше Кроули, прежде чем он успеет расставить Смертельную Ловушку для Декстера, то обниму пилота, пусть даже виды окажутся самыми жалкими на свете.

—Спасибо, — сказал я, причем искренне.

— Да не за что, — ответил он. — Э... если ты не про­тив...

Он жестом указал вбок и поднял брови, чтобы я нако­нец убрался с пути, но я и так уже исчез. Я мчался по при­чалу, мимо магазинов и ресторанов, на парковку, и в кои-то веки удача оказалась на моей стороне. Из ярко-розово­го такси вываливалась компания бледнолицых пассажиров, страдающих от ожирения. Я впрыгнул в машину, как толь­ко последний из них расплатился с водителем.

— Привет, парень, — сказала женщина-шофер лет пя­тидесяти с квадратным лицом, выдубленным солнцем. Она растянула его в профессиональную улыбку. — Куда?

Вопрос был разумный, и я понял, что не знаю ответа. К счастью, я по-прежнему держал в руках брошюрку, а потому открыл ее и быстро пролистал.

—    Аэропорт, — скомандовал я, найдя нужную страни­цу, — и как можно быстрее.

—Ясно, — ответила она, и мы тронулись — выехали с парковки и покатили через весь остров. Зазвонил мобиль­ник, это снова была Рита. Я отключил телефон.

Такси ехало мимо Смэзерс-Бич. Там собралась свадеб­ная вечеринка — жених и невеста стояли у кромки воды под белым навесом, как на еврейской свадьбе, как он там называется... хулахуп? Нет. Я никак не мог вспомнить. Но какая разница, ведь мы наконец свернули с прибрежного шоссе и подъехали к аэропорту.

Я выскочил из такси и бросил шоферу деньги, не счи­тая их и не дожидаясь сдачи. Вбежав в терминал, я вспом­нил название еврейского навеса: хупа. Я обрадовался го­раздо сильнее, чем следовало бы, и решил на досуге обду­мать, почему это стало так важно.

Я нашел стойку «Альбатроса» в дальнем конце терми­нала. За столиком стояла женщина в коричневой форме и тоже лет пятидесяти с обветренным лицом. Она вполне могла сойти за двойника таксистки. Неужели она и была подружкой моего приятеля с тачкой аквалангов? Я искрен­не надеялся, что нет.

—Чем могу помочь? — спросила дама голосом старого ворона.

—  Мне как можно скорее надо на Драй-Тортугас, — сказал я.

Она кивком указала на табличку на стене.

—Следующий рейс в полдень.

—Я должен отправиться туда немедленно, — возра­зил я.

— В полдень.

Я сделал глубокий вдох и постарался остановить себя, понимая, что оторвав собеседнице голову, я не решу про­блему.

—У меня срочное дело, — начал объяснять я.

Она фыркнула и спросила с нескрываемым сарказмом:

— Настолько срочное, что нужен гидроплан?

—Да! — отрезал я, и женщина удивленно моргнула. — Мои дети — на борту катера, который плывет на Драй-Тортугас.

—Очень приятная поездка, — заметила она.

—  Они не одни... а с человеком, который может им навредить.

Женщина пожала плечами:

— Позвоните с моего телефона в полицию. Они пре­дупредят рейнджеров на Тортугас.

—Я не могу обратиться в полицию. — Я полагал, она не станет допытываться почему.

— Почему? — спросила она.

Я задумался. Сказать правду, конечно, было нельзя, однако ложь никогда не представляла для меня особого препятствия.

— Ну... — начал я, надеясь, что в голову придет нечто правдоподобное. — Он... он мой зять. Вы понимаете? Се­мейные проблемы. Если ввяжется полиция, сестра просто не переживет. И моя мать... ну, понимаете? Это наши лич­ные дела, а у нее... плохо с сердцем.

—Хм, — с сомнением отозвалась женщина.

Я уперся в тупик, несмотря на свои уникальные твор­ческие способности, но не отчаивался. Я уже бывал на Ки-Уэсте и знал, каким образом здесь делаются дела. Я полез за бумажником.