Филипп Ле Руа - Последнее оружие
– Одеваться!
Она встала на четвереньки и с трудом выпрямилась. Недостаток движения и наркотики превратили ее в растение. Поигрывая резиновой дубинкой, которую он столько раз засовывал ей в задний проход, тюремщик смотрел, как она натягивает загаженные джинсы и грязную футболку, больше похожую на половую тряпку. Затем грубо вытолкал ее в коридор. Она ударилась о стену. Охранник пинками погнал ее к концу коридора, где уже толпилось с десяток женщин. Четверо скотов отвешивали им удары, заставляя вьюги наружу. По грязи пленницы побрели к грузовику.
Их везли навстречу новой судьбе. Несмотря на боль, лишения, холод, голод, жажду, страх, какая-то крошечная частичка мозга Карлы еще функционировала. Словно лампа-ночник не давала окончательно сгуститься мраку и сознанию – погаснуть. Во время этого – какого уже по счету? – перемещения, которому предстояло стать очередной вехой в сомнамбулическом существовании, где не было ничего, кроме изнасилований и наркотического забытья, одна вещь бросилась ей в глаза. И прежде, до этого дня, ей доводилось встречаться с женщинами, которым выпала такая же, как и у нее, судьба: они были маленькие, высокие, худые, полноватые, красивые, уродливые, молодые и не очень. Всякие. На этот же раз она не отметила привычного разнообразия. Пленницы казались покорными до такой степени, что тюремщикам не было необходимости мучить их со свойственной им злобой. Но было и еще кое-что, что Карла сумела осознать не сразу. Грязные, покрытые кровоподтеками, с осунувшимися лицами, бледной кожей, сальными волосами и венерическими заболеваниями, все эти женщины были очень красивы.
149
Море было спокойным, солнце заливало джонку. Лин танцевала на палубе. Ее лианообразное тело, казалось, опровергало законы гравитации и бортовую качку. Гибкая и грациозная, она кружилась и порхала по палубе. Натан был в восхищении. Ее арабески воспевали красоту движения.
За три дня плавания по морю он научился ее ценить Молодая женщина не нашла своего места в обществе Мир. созданный мужчинами, продажный и развращенный, не подходил ей. Лин была от природы кочевницей ей необходимо было регулярно менять страну, язык, культуру и даже собственную личность. Она привыкла воздвигать между собой и миром психологический барьер ни к чему и ни к кому не привязываться. Аннабель оказалась исключением. Молодые женщины познакомились в Париже, во время занятий в танцевальной студии, которой руководила Лин. В то время Лин Ли звалась Лиди Левантен. Они обнаружили родство душ и полюбили друг друга, как сестры. Потом Лиди поменяла имя и страну, они больше не виделись с Аннабель. Но общались по телефону. Лин всегда звонила сама, потому что с ней связаться было нельзя. Однажды Аннабель не ответила. Лин вскочила в поезд и стала тенью ходить за теми, кто л расследование. Остальное Натан знал. Молодая женщина душой и телом отдалась поискам подруги. Что поражало его больше всего, так это ее безмятежность, доброжелательность, отсутствие агрессивности. Ее привлекали не люди в массе своей, но личности. Она общалась с членами экипажа, который состоял в основном из преступников-рецидивистов. Она называла их по именам, иногда готовила им кофе или просто улыбалась и совершенно покорила капитана Тана. Даже Чан, помощник боцмана, человек властный, умеющий только приказывать и поначалу не одобрявший ее присутствия на судне, в конце концов примирился с ней. От Лин исходила положительная энергия, которая заряжала всех, кто оказывался рядом.
Она закружилась на невидимом цоколе и высоким прыжком закончила свой танец. Натан зааплодировал. Она спорхнула к нему с легкостью ветерка. Они стояли, не говоря ни слона. После того, что произошло в Париже, они и так разговаривали слишком много. Она упрекала его во всех этих смертях. Он не оправдывался, потому что его это совершенно не касалось. Понятия добра и зла определялись обществом и религией. Ни к тому ни к другому Натан отношения не имел.
На палубу опустилась чайка. Экипаж засуетился. На горизонте показался остров Кша.
150
Остров мог бы стать украшением брошюры для туристов, в которой рассказывается о райском уголке. Он был таким плоским, что казалось, будто корни растений находятся прямо в воде. Они спрыгнули на дно лодки с подвесным мотором, которая довезла их по спокойному морю до самого берега. Чан с автоматом Калашникова через плечо сопровождал их.
Они спустили ноги в прозрачную воду и сделали несколько шагов по белому песку. Надпись на китайском и на английском предупреждала, что они находятся в частном владении и что следует держаться отсюда подальше. Они прошли до группы бунгало, расположенных полукругом вокруг бассейна. Спортивные сооружения были в идеальном состоянии: площадка для игры в гольф, зал для занятий восточными единоборствами, тренажеры, стенд для стрельбы. Чан уже прикидывал, что можно будет унести с собой. Они направились к деревянному зданию, которое было больше, чем остальные. Какой-то вооруженный автоматом китаец преградил им дорогу и поинтересовался умеют ли они читать. Натан сделал Чану знак, чтобы тот не двигался.
– Мы на острове Кша?
– Именно.
– Мы хотели бы видеть Гордона Райлера, – сказал Натан.
– Не знаю такого.
По тому, как охранник ответил, не дав себе ни секунды на размышления, Натан заключил, что тот слышит это имя не в первый раз.
– Вы наверняка о нем уже слышали.
– Сюда приплывали уже китайские военные и агенты ЦРУ и задавали тот же вопрос.
– Как давно?
– Три дня назад.
– Кому принадлежит этот остров?
– Господину By.
– Он здесь?
– Разумеется нет.
– Кто здесь живет?
– Обслуживающий персонал и охрана.
– Это гостиница?
– Курорт. Скоро он войдет в состав сети «Манд-отель» господина By. Мы еще не открылись.
– Ваш хозяин давно владеет этим островом?
– Пять лет.
– Пять лет нужно, чтобы построить отель?
– Много работ.
– Похоже, мы высадились не там, где надо.
– Я тоже так думаю.
Они вернулись на джонку.
– Вы ошиблись островом, – сказал Натан Тану.
– Во всяком случае, это самый известный из островов Кша.
Тан расстелил на столе карту. Сектор был испещрен островами. Посетить их все было невозможно.
– Нужно обратить внимание на те, к которым никто не хочет плыть, – сказал Натан.
Капитан развернул другие карты, старые и потрепанные. Его палец прочертил прямую линию и, чуть отклонившись, замер вдали от берегов.
– Это «путь дракона», но это займет еще один день.
– О чем вы?
Тан ткнул указательным пальцем в ту часть карты, где не было обозначено ничего, кроме морских глубин.
– Группа вулканических островов, окруженных рифами, где садятся на мель суда, которые пытаются к ним подойти. Они не обозначены на карте, но это приблизительно здесь. Мы доберемся до этого места завтра утром.
– Попытаем удачу.
Угрожающим жестом Тан ткнул компасом в Натана:
– В ваших же интересах, чтобы все прошло гладко, иначе я заставлю вас продать вашу подружку в первый же бордель, чтобы я мог расплатиться со своими людьми.
Весь вечер Натан медитировал под звездным небом; его качали ветер и волны, он отдавался на волю стихий, непокорных и неукротимых. Он растворился в природе, в дза-дзен: поза лотоса, спина прямая, основной упор на ступни, положение тела строго выверено, левая рука в правой, ладони обращены к небу, взгляд устремлен в некую точку в метре перед собой – так легче обратить его внутрь себя. Ни на что не смотреть, чтобы лучше видеть. Дыхание медленное, глубокое, естественное, доходящее до самого кишечника, массаж внутренних органов. Контроль над активностью мозга, кора головного мозга отдыхает, поток мыслей остановлен, нервная система в состоянии покоя, интеллект отключен, прилив крови к мозгу рептилии, возврат к интуитивному. Сознание освобождается, каждая клеточка тела становится необыкновенно чувствительной.
Натан избавлялся от напряжения, накопившегося в ходе расследования, словно сбрасывал грязную одежду, которую необходимо снять, прежде чем лечь слать. Он оказывался голым, как первобытное существо, как Аджи, прекрасная эфиопка, которая обладала мудростью истоков жизни и, подарив ему оргазм, познакомила с духом бодхисатвы. Отбросы мира, с которыми ему приходилось сталкиваться вот уже два месяца, разлагались и смердели. Гнусные картины мира, грязные мысли, тошнотворные испарения болезненного разума пролетали перед ним вереницей, словно мыльные пузыри.
Хиширио: выключить мысли.
Мушотоку: просто сидеть, без цели и ни о чем н думая.
Светловолосая женщина в белом платье стояла в нескольких метрах от него, вытянув руки вдоль тела и чуть склонив вперед голову. Ее ступни едва касались земли.
Она подняла голову. Вместо лица была бездна. Она вытянула вперед руки. Натан изгнал из сознания мысли о последних мгновениях Сильви. Он почувствовал, что рядом есть кто-то еще, более реальный, это была Лин. Она пришла пожелать ему доброй ночи и извиниться за то что слишком строго осудила за ту бойню в Париже.
