Джозеф Кэнон - Хороший немец
Гюнтер встал и посмотрел, куда он показывал, задумчиво обхватив рукой подбородок.
— Браво, — сказал он наконец. — Если только он направился туда. К сожалению, только он может нам об этом сказать.
— Нет. Там ведется журнал регистрации, на входе расписываешься. Он там должен был отметиться. — Джейк посмотрел на Гюнтера. — Хотите пари? На деньги.
— Нет, — сказал Гюнтер, покачав головой. — Сегодня все ответы ваши. Но зачем?
— Посмотреть досье, — сказал Джейк, импровизируя. — Талли тоже работал в отделе общественной безопасности — ему не нужно было для этого разрешение Берни, только помощь. Но он приехал на день раньше. И поэтому начал действовать самостоятельно.
— С документов герра Брандта, — сказал Гюнтер. — Как я предполагаю.
— На них все и замыкается.
— В которых ваш друг «ничего особенного» не нашел. А что надеялся найти майстер Толль? — Он вздохнул. — К сожалению, и об этом только он может нам сказать.
— Вот-вот. И они все еще там. Из Центра документации ничего вынести нельзя. Это своего рода Форт-Нокс. Чего бы он ни искал, оно все еще там.
— Тогда, я думаю, вы начинаете понимать. — Гюнтер коснулся плеча Джейка, но не похлопал, и опять посмотрел на карту. — Ничего особенного. И тем не менее герр Брандт ради них приезжает в Берлин.
— Он приезжал за мной, — сказала Лина.
— Да, конечно, — сказал Гюнтер, вежливо кивнув ей. — За вами.
— Но не Талли, — сказал Джейк.
— Нет, — задумчиво проговорил Гюнтер, повернувшись к карте.
— И что теперь? — спросил Джейк, внимательно глядя ему в лицо.
— А ничего. Интересно, откуда он знал, что искать?
— Очевидно, Эмиль сказал. В Крансберге они вели долгие разговоры. Стали друзьями.
— Дорогостоящий друг, однако.
— Что вы хотите сказать?
— Майстер Толль — не тот человек, который делал что-либо за спасибо.
Джейк посмотрел на него.
— Да, он ничего бесплатно не делал.
Было уже поздно, но следовало выяснить, и они проделали неблизкий путь в Целендорф. Та же узкая улочка, начинающаяся от темного леса. Забор из колючей проволоки, испятнанный лучами прожекторов. Часовой, жующий резинку.
— Мы закрыты, парень. Читать умеешь? — Часовой ткнул большим пальцем в сторону таблички.
— Я хочу поговорить с дежурным офицером.
— Ничем не могу помочь.
— Для капитана Тайтеля, — сказал быстро Джейк. — Сообщение.
Это имя здесь в буквальном смысле открывало двери — ну, по крайней мере, сетчатые ворота, которые мгновенно распахнулись.
— Она останется здесь, — сказал часовой. — Давайте быстрее.
Дежурный в вестибюле уже практически спал, задрав ноги на стол, и явно не ожидал увидеть в такое время постороннего. Если Талли и приходил сюда, то не так поздно.
— Капитал Тайтель попросил меня проверить запись в журнале.
— Зачем?
— Для рапорта. Мне откуда знать? Можно посмотреть, или как?
Дежурный глянул с сомнением, но развернул к нему журнал, как портье в отеле.
— Когда он начат? — спросил Джейк, начиная пролистывать журнал. — Мне нужно 16 июля.
— Зачем?
— Что, пластинку заело?
Дежурный достал другой журнал и открыл его на нужной странице. Джейк стал просматривать список, ведя пальцем по именам. Загруженный день. И вдруг вот оно — лейтенант Патрик Талли, подпись соответствует сапогам для верховой езды, такая же эффектная. Подпись, вошел и вышел. Время не указано. Он какое-то мгновение разглядывал ее. Вот он, совсем близко, как и в Цецилиенхофе, теперь уже не ускользнет, пойман там, где сходятся цифры. Он вынул фотографию из нагрудного кармана — попытка не пытка.
— Когда-нибудь видел этого парня?
— А вы что, полиция?
— Ты видел его?
Тот взглянул на фотографию.
— Не припомню. Люди входят и выходят. И через некоторое время все на одно лицо. А что он сделал?
— Когда уходят с документами, их регистрируют, да?
— Отсюда документы не выносят. Не положено.
— Тайтель же выносит.
— Нет, он их приносит. Здесь ничего не выносят, если только сначала не принесли с собой. Но и такого я не припоминаю все равно.
— Ладно. Спасибо. Это все, что мне было нужно.
Дежурный стал разворачивать открытый журнал к себе.
— Минутку, — сказал Джейк. Ему на глаза попалась витиеватая роспись. Несколько фамилий ниже, Бреймер, округлая Б. А еще ниже Шеффер. Вот куда они ездили в тот вечер.
— Что-нибудь не так?
Джейк покачал головой и закрыл журнал.
— Не знаю.
На улице он на мгновение замер, ослепленный светом прожекторов, как в тот раз, когда попал в объектив Лиз. В тот день Шеффер тоже был здесь. Два визита.
— Нашел, что хотел? — спросила Лина в джипе.
— Да, он был здесь. Я был прав.
— И документы?
— Завтра. Все, едем домой. А ты обгорела.
Она посмотрела на свою кожу. Красная в свете прожектора.
— Да, и насчет этого ты оказался прав, — сказала она раздраженно.
— Что случилось? — спросил Джейк, когда джип поехал под горку.
— Ничего. Эти документы действительно так важны?
— Талли считал именно так. Он был здесь — я знал это.
— Формулы, для оружия Эмиля. В них формулы, да?
— Нет, по словам Шеффера.
— Но Эмиль приезжал за ними. Так и полицейский считает. Не за мной.
— А может, и за ними, и за тобой.
— Чтобы создать еще больше оружия? Война закончилась.
— Чтобы продать. Вот что есть у ученых, — формулы, чтобы торговаться.
— Зачем?
Джейк пожал плечами.
— Ради своего будущего.
— Чтобы создавать оружие для других, — сказала Лина. Съехав с холма, Джейк повернул налево, затем резко свернул вправо к лесу.
— Куда ты едешь?
— Хочу посмотреть, как все было. Сколько времени ушло.
— На что?
— На то, чтобы сбросить тело.
Она ничего не сказала, только ссутулилась, как в прошлый раз в лесу, когда продрогла под дождем. В Груневальдском лесу было темно. За границей лучей фар ничего не было видно. Только небольшой ломтик луны отражался в озере Крумме Ланке. На дороге никого. За толстыми деревьями мог спрятаться кто угодно. Даже мелкие банды перемещенных лиц в поисках укрытия. Их бы все равно никто не увидел. Тело могло кулем лежать на сиденье, будто пьяный. Легко. В любом месте вдоль дороги. Но не у центра с его охраной и прожекторами. Здесь, в темноте. Или на самом берегу. Через пару минут они будут там. На воде лунная рябь. Очевидно, последнее, что видел Талли.
У Дэнни был нюх на недвижимость. Его дом, когда-то элегантное многоквартирное здание в стиле модерн, находился на одной из улочек, отходящих от Савиньиплац, что всегда считалось хорошим местом. Квартира оказалась на втором этаже, дверь полуоткрыта, в проеме — чемодан и несколько наволочек, набитых на скорую руку одеждой.
— Не беспокойтесь, я уезжаю, — сказала девушка, увидев их. Почти хорошенькая, босоножки с ремешками вокруг щиколоток, губы накрашены, раздраженное лицо. — Он сказал к десяти. Стервятники. — Это она сама себе, запихивая юбку в последнюю сумку.
— Извините, — обескураженно сказала Лина.
— Ха.
Лина отвернулась и, не глядя на Джейка, в ожидании прислонилась к стенке. В коридор из другой квартиры вышел мужчина с рюкзаком. Прищурившись, он узнал их, подошел и снял шляпу.
— И снова здравствуйте. Как вы себя чувствуете?
— О, доктор.
— Да, Розен. С вами все в порядке?
Лина кивнула.
— У меня так и не было возможности поблагодарить вас.
Он махнул рукой, затем повернулся к Джейку — те же старческие глаза на молодом лице. Кинул взгляд на чемоданы.
— Она здесь будет жить?
— Некоторое время.
Розен снова посмотрел на Лину.
— Рецидивов не было? Лекарство помогло? Не лихорадит?
— Нет, — сказала она, вежливо улыбнувшись, — просто обгорела на солнце. — Что мне от этого принять?
Он назидательно поднял палец:
— Носите шляпку.
Из дверей на них зло смотрела девушка.
— Вот, — сказала она и протянула Джейку ключи.
— Берегите себя. Рад повидаться с вами снова, — сказал Розен Лине, прощаясь. — И поменьше бывайте на солнце. — Он кивнул девушке. — Мари, — сказал он, — и зашаркал прочь.
— Так ты новая девочка. Американец за тебя платит — ловко устроилась. Ты уже знаешь Розена?
— Он лечил меня, когда я болела.
Девушка скорчила мину:
— Этот еврей? Да я не позволю ему даже прикоснуться ко мне. Особенно там, своими жидовскими руками.
— Он спас мне жизнь, — сказала Лина.
— Неужели? Тебе повезло. — Она схватила один из чемоданов. — Евреи. Если б не они…
Джейк занес чемоданы в квартиру, чтобы поскорей от нее избавиться.
