Тень инквизиции - Максим Безликий
Стражники, молчаливые и бесстрастные, вели Анну вглубь подземелья. Их лица, скрытые под шлемами, не выражали ничего, кроме безразличия к её судьбе. Они казались частью этого мрачного места, такими же бесчувственными и жестокими, как и каменные стены.
Наконец, они остановились перед массивной железной дверью, окованной толстыми цепями. Один из стражников достал связку ключей и открыл замок. Дверь с громким скрипом отворилась, открывая вход в комнату пыток.
Анна замерла на пороге, не в силах сделать ни шагу. Увиденное внутри превзошло все её самые страшные опасения. Комната была залита тусклым светом факелов, висевших на стенах. В центре стоял большой деревянный стол, на котором лежали различные инструменты пыток: клещи, щипцы, пилы, ножи, иглы, раскалённое железо. За столом сидел палач, огромный и молчаливый, с лицом, скрытым под кожаной маской. Рядом с ним стояли двое помощников, готовые выполнить любой его приказ.
Запах крови и гнили, смешанный с запахом жжёного мяса, наполнил воздух, вызывая у Анны тошноту. Она почувствовала, как её ноги подкашиваются, и едва не упала.
– Заходи, – грубо приказал один из стражников, подтолкнув её в спину.
Анна, спотыкаясь, вошла в комнату и остановилась посредине. Она смотрела на палача с ужасом и отвращением.
Палач поднялся со стула и медленно подошёл к ней. Его тяжёлые шаги отдавались гулким эхом в комнате. Он остановился прямо перед ней и окинул её презрительным взглядом.
– Ты Анна, дочь мельника Томаса? – спросил он хриплым голосом.
– Да, – ответила Анна, с трудом сдерживая дрожь.
– Тебя обвиняют в ереси, колдовстве и сговоре с темными силами, – сказал палач. – Признаешь ли ты себя виновной?
– Я невиновна, – ответила Анна. – Я никогда не делала ничего плохого.
Палач усмехнулся.
– Все так говорят, – сказал он. – Но рано или поздно все признаются.
Он взял со стола клещи и медленно подошёл к Анне.
– Может быть, ты передумаешь? – спросил он. – Может быть, ты расскажешь нам правду?
Анна покачала головой.
– Я говорю правду, – сказала она. – Я невиновна.
Палач пожал плечами.
– Ну что ж, – сказал он. – Тогда начнём.
Он схватил Анну за руку и крепко сжал её. Анна вскрикнула от боли.
– Говори, – приказал палач. – Признавайся.
– Я не знаю, что сказать, – ответила Анна. – Я невиновна.
Палач поднёс клещи к её пальцу и медленно сжал их. Анна закричала от невыносимой боли.
– Говори! – рявкнул палач. – Признавайся!
– Я не могу, – ответила Анна, захлёбываясь слезами. – Я невиновна.
Палач сжал клещи ещё сильнее. Кость хрустнула. Анна потеряла сознание.
Через некоторое время она очнулась. Она лежала на каменном полу, прикованная цепями к стене. Её тело болело невыносимо. Она чувствовала, как кровь течёт по её рукам и ногам.
Палач стоял рядом с ней и смотрел на неё с презрением.
– Ну что, – спросил он. – Ты готова признаться?
Анна покачала головой.
– Я никогда не признаюсь в том, чего не делала, – сказала она.
Палач вздохнул.
– Ты упряма, – сказал он. – Но я сломаю тебя.
Он приказал своим помощникам поднять Анну и привязать её к дыбе. Это была страшная машина, предназначенная для растягивания тела жертвы до тех пор, пока её кости не выходили из суставов.
Анну привязали к дыбе и начали медленно вращать колесо. Её тело начало растягиваться. Она кричала от боли, но палач не останавливался.
Он продолжал вращать колесо до тех пор, пока её кости не начали хрустеть. Анна потеряла сознание.
Она очнулась снова через некоторое время. Она лежала на полу, прикованная цепями к стене. Её тело было сломано и изувечено. Она чувствовала, что скоро умрёт.
Палач стоял рядом с ней и смотрел на неё с презрением.
– Ну что, – спросил он. – Ты готова признаться?
Анна посмотрела на него с ненавистью.
– Я проклинаю тебя, – сказала она. – Я проклинаю тебя и всю твою семью.
Палач усмехнулся.
– Твои проклятия мне не страшны, – сказал он. – Я служу Богу.
Он взял со стола раскалённое железо и медленно подошёл к Анне.
– Может быть, это заставит тебя заговорить? – спросил он.
Он прикоснулся раскалённым железом к её коже. Анна закричала от невыносимой боли. Запах жжёного мяса наполнил комнату.
Через некоторое время палач отступил. Он смотрел на Анну с разочарованием.
– Ты не сломаешься, – сказал он. – Ты слишком сильна.
Он приказал своим помощникам отвязать Анну от стены и бросить её в темницу.
Анну бросили в темницу, грязную и сырую камеру, где обитали крысы и насекомые. Она лежала на полу, не в силах пошевелиться. Её тело болело невыносимо. Она чувствовала, что умирает.
В это время в зале заседаний Августин и отец Маркус обсуждали дело Анны.
– Что ты думаешь о ней? – спросил Августин.
– Я думаю, что она невиновна, – ответил отец Маркус. – Я думаю, что её оклеветали.
– У тебя есть доказательства? – спросил Августин.
– Нет, – ответил отец Маркус. – Но я чувствую это.
– Чувства – это не доказательства, – сказал Августин. – Мы должны руководствоваться фактами.
– Но факты могут быть обманчивы, – ответил отец Маркус. – Свидетели могли лгать. Улики могли быть подброшены.
– Ты пытаешься защитить её? – спросил Августин, его голос стал угрожающим.
– Я пытаюсь защитить правду, – ответил отец Маркус.
Августин вздохнул.
– Я понимаю, что ты хочешь сделать, – сказал он. – Но ты должен понимать, что мы не можем допустить, чтобы ведьма осталась безнаказанной.
– Но что, если она невиновна? – спросил отец Маркус.
– Тогда мы ошибемся, – ответил Августин. – Но лучше ошибиться, чем позволить злу распространяться.
Он встал и подошёл к окну.
– Мы живём в опасное время, – сказал он. – Кругом нас подстерегают враги. Мы должны быть бдительными.
– Но мы не должны быть жестокими, – сказал отец Маркус.
– Жестокость – это иногда необходимое зло, – сказал Августин. – Мы должны быть готовы на всё, чтобы защитить церковь.
Он повернулся к отцу Маркусу.
– Я хочу, чтобы ты ещё раз поговорил с ней, – сказал Августин. – Попытайся убедить её признаться.
– Я уже говорил с ней, – ответил отец Маркус. – Она не признается.
– Тогда ты должен использовать другие методы, – сказал Августин. – Ты должен заставить её признаться.
Отец Маркус посмотрел на Августина с ужасом.
– Ты хочешь, чтобы я её пытал? – спросил он.
– Если это необходимо, то да, – ответил Августин. – Мы должны знать правду.
Отец Маркус замолчал. Он не знал, что сказать. Он не мог
