Николь Жамэ - Тайна острова Химер
— Я велела сравнить твои отпечатки пальцев с отпечатками Лукаса, хранящимися в картотеке полиции. Я знаю, что вас было трое. Лукас, Пьер и ты, Аксель.
Он колебался, она была в этом уверена, между желанием покончить с ней и охотой продолжить жестокую игру, которую задумал.
Она воспользовалась своим легким преимуществом.
— Если бы ты должен был меня убить, ты уже сделал бы это.
Они зорко наблюдали друг за другом, он не мог скрыть от нее страсть, которую она внушала ему против его воли. Она это заметила и, вложив в свой взгляд сколько могла любовного чувства, декларативным тоном сказала:
— Ты не можешь меня убить… Потому что между тобой и мной произошло нечто, чего мы не сможем отрицать.
Мари увидела, что он засомневался. Палец его на спусковом крючке ослаб, но пистолет все еще был направлен на нее. Этого она не могла недооценивать, если хотела, чтобы он ей поверил.
— Сначала Лукаса я любила через тебя. А теперь уже и не знаю… Я не знаю, кто ты есть…
— Ты меня боишься?
— Я боюсь силу, которая нас объединила; все зашаталось, я больше не смогу жить как раньше. Я боюсь, да, я даже не знаю, чего ты хочешь от меня.
— Всего.
Он опустил пистолет.
— Я хочу, чтобы ты любила меня. Меня, Акселя. Я счастлив, что ты теперь знаешь правду. Я совсем другой, нежели тот посредственный сыщик, и могу предложить тебе кое-что получше невзрачного существования без будущего.
Она всем своим видом демонстрировала нерешительность, нужно было, чтобы он сказал ей, жив ли еще Лукас и где он.
— Пока он жив, я не буду чувствовать себя свободной. Где он?
Она видела, как ярость овладевает им.
— Ферсен больше ничто! Неудачник, который недостоин тебя, крыса, которая сдохнет в своей норе! Забудь его!
Он терял хладнокровие, предоставляя Мари последний шанс. Она рванулась к пистолету, вырвала его и наставила на него.
— Кончено, Аксель! Я не колеблясь пристрелю тебя! Говори, где он?
Он опешил, она только что вонзила шип в его сердце. Его предало единственное существо на свете, к которому он испытывал любовь! Боль была острой.
— Ты никогда меня не любила, — пробормотал он самому себе.
— Ты чудовище, я тебя ненавижу!
Причиненное ему страдание обуглило ростки, которые она в нем посеяла, и возродило монстра, которого ее любовь должна была укротить.
Она достала свой мобильник и набрала номер. Тысячная доля секунды, потребовавшаяся ей, чтобы бросить взгляд на экран, оказалась роковой.
С отчаянием раненого хищника он бросился на Мари, точным ударом по затылку свалил ее на пол и убежал.
Плавая в болезненном тумане, Мари приподняла веки, чтобы избавиться от навязчивого кошмара. Ее мутный взгляд упал на лицо Луизы с широко открытыми глазами. Дырочка на лбу продолжала кровоточить. Значит, это было на самом деле!
Она еще не полностью пришла в себя, когда из коридора послышался топот бегущих ног.
Преодолевая головокружение, чтобы встать, она машинальным жестом поднесла пистолет к кобуре, но тут в палату ворвались два санитара и врач.
Они сразу увидели убитую старушку и Мари, еще с пистолетом в руке.
— Нет, не я… Я здесь ни при чем! Это полицейский, который был со мной, он выдает себя за Лукаса Ферсена, это он убил!
Вытаращенные глаза, недоверчивые взгляды мужчин плюс испуг, с которым они уставились на ее пистолет, быстро заставили ее понять, что у нее нет никаких шансов их переубедить. Тогда она успокоилась и попыталась говорить твердо и спокойно:
— Меня зовут Мари Кермер, я…
— Да, мадам, разумеется… Не положите ли вы этот пистолет?
— Я офицер полиции…
— А, хорошо, очень хорошо…
По тому, как вежливо соглашался врач с ее словами, и по взгляду, которым он обменивался с санитарами, ясно было, что они принимают ее за убийцу.
— Положите пистолет, мадам, пожалуйста.
Мари сделала вид, что повиновалась. Санитары приблизились к ней. В тот момент, когда они собирались ее схватить, она неожиданно для всех вцепилась в лацканы халата самого молодого из мужчин и приставила дуло ему под подбородок. Врач, белый, как его халат, малоубедительно вмешался:
— Остановитесь, отпустите его! Остановитесь…
— Вперед! — крикнула она испуганному санитару, заломив ему руки за спину.
Не слушая увещеваний врача, она потащила своего заложника.
Выходя, Мари бросила быстрый взгляд на Луизу, запечатлев в памяти образ, который не забудет никогда.
Старая дама, казалось, пристально смотрела на нее.
Кровь на лице была похожа на слезы.
Подталкивая санитара, онемевшего от давящего под подбородком дула пистолета, Мари пересекла коридор, провожаемая испуганными взглядами оцепеневших пациентов и обслуживающего персонала. Она толкнула молодого человека, обмякшего точно кукла, на служебную лестницу, по которой они кое-как сбежали на первый этаж.
— Почему вы втроем ворвались в палату?
— Позвонил какой-то полицейский…
— Кто? Ферсен?
— Да, кажется.
— Что он сказал?
— Что… что вы очень опасны, что надо помешать вам причинить зло старой даме, что скоро прибудут жандармы…
— Это он опасен, он сумасшедший! — твердо сказала она бедному парню, которому было на это совершенно наплевать — он думал только о том, как бы спасти свою шкуру.
— Я ничего вам не сделал, я…
Она отпустила его только на стоянке, наспех извинившись за доставленную неприятность. Потом она помчалась со всех ног, на бегу вложив пистолет в кобуру и лихорадочно набирая номер на мобильнике.
— Кристиан?
Звонок Мари застал Бреа в задней части паба, где он сидел за столом, заваленным старыми чертежами бывших шахт, и размечал пунктиром галереи.
Он поднял голову к окну, услышав вой сирен машин жандармерии, мчавшихся к ближайшей больнице.
Вбежав в свою комнату, запыхавшаяся Мари поспешила прямо к углу салона, где, как она видела, Аксель что-то живо прикрыл ковром.
Приподняв его, она быстро осмотрела паркет и заметила одну плохо лежащую дощечку. Ножом она подцепила паркетину, и ее глазам открылось небольшое углубление, в котором находились исписанные корявым почерком листки.
Пробежав их глазами, она изумленно вскрикнула.
31
Из окна трапезной Райан наблюдал за двумя жандармами, шагавшими взад и вперед по монастырскому двору. Прижав к уху мобильник, он пытался убедить ПМ прийти к нему, чтобы показать, где точно находится вход в крипт.
Его брат, запершись в своей комнате, энергично отказывался. Страх перед жандармами, охранявшими монастырь, заставлял его выдумывать всевозможные причины для отказа.
— Лучше будет, если я займусь пятой плитой! Тогда у нас будет полный набор, мы сможем определить местонахождение сокровища и…
— Пятая плита? — нахмурился Райан. — Ты уже нашел четвертую? Стараешься меня обогнать?
ПМ ударил себя по лбу и мысленно отругал себя за невольно выскочившую информацию.
— Ни в коем случае! Я оговорился! Такие штуки не в моем духе, клянусь!.. — защищался он с малоубедительным пылом.
Райан оборвал его и с апломбом солгал:
— Я знаю, где она, пятая плита. Принеси тексты остальных, и сокровище у нас в кармане.
Он отключился. «Сокровище у нас в кармане…» Оставалась надежда, что эта магическая фраза подействует на его братца.
ПМ мало доверял Райану. Очень мало.
Он знал, что тот вполне может его облапошить, и проклинал свой язык, который, как нарочно, лишил его единственного козыря, выдав открытие надгробия Золейга.
В то же время перспектива вернуться в крипт пугала его, хотя, если был хоть малейший шанс завладеть сокровищем, грех было упустить его — слишком много висело на нем долгов.
Он, как мог, откладывал решение, но тут из окна увидел Мари, которая вышла из замка и направилась к поджидавшей ее в укромном месте парка машине с работающим на малых оборотах мотором.
Плафон зажегся, когда она открыла дверцу, чтобы сесть на пассажирское место, и на какую-то секунду осветил водителя — Кристиан Бреа.
Это тайное свидание возбудило любопытство ПМ. Он решил последовать за ними и нырнул в один из пикапов Салливанов, забыв, что он с левым управлением…
Пока он пересаживался, машина, которую он собирался преследовать, уже исчезла за поворотом.
Моряк помрачнел, узнав, что Аксель убил Луизу и попытался свалить убийство на Мари.
— Он отправился к озеру, чтобы избавиться от Лукаса. Он опережает нас больше чем на час…
Голос изменил Мари. Кристиан знал, что она боится опоздать, к тому же они не представляли, в каком месте мог содержаться Лукас.
У него все же нашлись ободряющие слова.
— Прилив работает на нас. Перешеек освободился минут десять назад.
Бесцветная улыбка Мари не обманула Кристиана. Ничто не доказывало, что Аксель не воспользовался катером.
