Николь Жамэ - Тайна острова Химер
Бесцветная улыбка Мари не обманула Кристиана. Ничто не доказывало, что Аксель не воспользовался катером.
Но для нее было большой удачей, что рядом находился Кристиан.
Он сделает все, чтобы спасти Лукаса, не помешает даже их соперничество, а скорее именно благодаря ему. Слишком крепко сидела в нем страсть к победе, чтобы он удовольствовался триумфом без славы. Он будет играть по-честному. Любой ценой спасет Лукаса, а потом по всем правилам попытается ее завоевать.
Бреа нажал на газ и направил машину к северу.
Она развернула тексты эпитафий, найденные в тайнике под паркетом, и с карандашом в руке принялась расшифровывать те, которых ей не хватало.
ПМ наконец-то освоился с левосторонним управлением и нагнал их, когда они сворачивали на перешеек.
Решительно остров Химер всех притягивал к себе как магнит…
Он дал им немного отъехать, чтобы его не заметили, выключил фары на подъезде к озеру и остановил машину под деревьями. Машина Кристиана стояла вблизи охотничьего домика. Багажник ее был открыт, в машине — никого.
Он всмотрелся в темноту и услышал голоса раньше, чем различил их.
Кристиан и Мари направлялись к деревянным мосткам — на плечах они несли акваланги.
ПМ поморщился. Дальнейшая слежка, стало быть, на этом прекратится.
Обманутый в надеждах, он тем не менее решил подобраться к ним поближе, чтобы хотя бы определить цель их погружения.
Из-за капризного ветра, дувшего порывами, до него доносились лишь отрывки фраз.
Так он услышал, что они удивляются отсутствию жандармов, патрулирующих берега озера, и чуть было не засмеялся, когда они упомянули некоего Акселя, по чьей вине озеро осталось без охраны.
Только он один знал, что все устроил Райан, и, хотя и неохотно, вынужден был признать, что брат его силен. Очень силен.
Очередной порыв ветра пунктиром донес до него слова Мари Кермер, утверждавшей, что она уже может определить место, где спрятано сокровище.
— …доказательство, что оно именно там… срочно найти проход… ключевые…
У него будто выросли крылья при мысли, что эти двое близки к цели, которую он себе наметил. Досадливая гримаса появилась на его лице, когда он подумал, что сейчас нужнее были бы ласты. Не важно! Возбужденный тем, что до входа рукой подать, он почувствовал себя готовым при необходимости нырнуть, набрав побольше воздуха и прямо в одежде.
Ему просто необходимо было узнать побольше. Забыв об осторожности, он подкрался к двум заговорщикам почти вплотную.
Мари и Кристиан склонились над листом бумаги, на котором молодая женщина написала все пять выставленных ключевых фраз.
В целом получился более-менее связный текст:
В этом месте, благословляемом верующимиИ опозоренном дочерью Дагды,Близ жертвенного камня.На перекрестке четырех точекВ ее печати откроется секрет.
Как это ранее сделал Райан, Мари расшифровала слова «перекресток четырех точек» как символ четырех стихий, изображенных на кельтском кресте.
— Жертвенный камень должен символизировать долмен, когда-то используемый друидами для погребальных обрядов.
— А печать Даны есть не что иное, как трискел.
Она сложила лист.
— Надо найти все четыре стихии.
Сложив одежду и мобильники в водонепроницаемый мешок, которым запасся шкипер, они включили свои мощные фонари и приготовились к погружению.
Кристиан удержал Мари и легким поцелуем коснулся ее губ.
— Не сходи с маршрута, обещаешь?
Мари мельком припомнила последнее погружение с Лукасом и энергично кивнула. Слишком дорого заплатила она за ту ошибку, чтобы опять повторить ее.
В тридцати метрах под ними я смотрел, как они надевают ласты, и широко улыбнулся, подумав о том, что привел их именно туда, куда хотел.
Особенно ее.
Память о ее предательстве еще тяжело лежала на моем сердце. Одного ее слова было бы достаточно для спасения жизни Лукаса. Ради нее, ради любви к ней я бы рискнул, я бы отказался стереть это живое доказательство моей узурпации.
Но этого слова она не произнесла. Хуже того, она прямо заявила мне о безграничной любви к другому! Как это сделала моя мать задолго до нее. Женщины моей жизни будто сговорились меня отшивать, и страдание, которое охватило меня в тот момент, могло бы меня убить.
Но ненависть взяла верх.
Я смотрел, как Бреа медленно исчезает в озере, а за ним — эта женщина в обтягивающем ее неопреновом комбинезоне.
Воспоминание о ее совершенном теле пронзило мой мозг и воспламенило чувства.
Огонь желания поразил меня своей силой.
Потом исчезла и Мари, поглощенная черной водой, не зная, что скоро, очень скоро уже она будет умолять меня любить ее.
На поверхности лопнуло несколько воздушных пузырьков, затем все вновь застыло в неподвижности.
ПМ без энтузиазма собирался разуться, чтобы по крайней мере сохранить последнюю пару сносных мокасин, когда на верху утеса заметил мужской силуэт.
Выглянула луна, и он узнал фигуру Лукаса: последний круто развернулся и направился к монастырю с поспешностью, удивившей ПМ.
Растворившись в тени одной из аркад галереи, окружавшей хоры, Райан настороженно следил за двумя жандармами, дежурившими на монастырском дворе, и прикидывал, как бы незамеченным проскочить мимо них в часовню, когда появился двойник Лукаса Ферсена.
Отцу Мари не было необходимости слышать, что он им говорил, чтобы понять, что липовый майор еще раз воспользовался должностью и званием, чтобы снять их с поста.
Оба жандарма отбыли, не задавая лишних вопросов. Райан видел, как самозванец подождал, пока за ними закроются тяжелые ворота, а затем пошел к часовне, и понял, что та приведет его прямо ко входу в крипт.
Отец Мари, в свою очередь, пересек освободившийся квадратный двор и проник в церковь как раз в момент, когда близнец Лукаса начал спускаться по лестнице.
Убежденный, что он один, последний не пытался соблюдать осторожность, и эхо удаляющихся шагов привело Райана к подземелью.
Возникшая вибрация, сопровождаемая глухим скрежетом, заставила его ускорить шаг, и по оставшимся ступеням он скатился почти бегом.
Слишком поздно!
Оба прохода заканчивали закрываться, и кулак Райана яростно опустился на стену, принявшую свой первоначальный вид.
Град ругательств странно прозвучал в этом месте, освященном вечной тишиной.
А в водной тиши Кристиан с плывущей рядом Мари, работая ластами, проникал в бывшую церковь шахтерского поселка. Они направились прямо к долмену, служившему алтарем, и принялись изучать грунт вокруг него.
Но водоросли, выросшие из щелей между плит, и ил, покрывавший древний неф, сводили на нет все их усилия.
К тому же им было неизвестно, где находится перекрестье четырех стихий.
Мари направила фонарь на полуобвалившиеся каменные стены, обшарила их лучом, затем перешла к опорам хоров.
Их было четыре, как и стихий креста.
Она поняла, что интуиция не подвела ее, когда заметила фреску.
Световым сигналом она привлекала внимание моряка к северной опоре.
И хотя время источило ее, все же угадывалось рисованное изображение архангела с мечом в руке — святой Михаил, поражающий дракона.
Не сводя луча со зверя, который в мифологии часто изображался изрыгающим пламя, она дала понять Кристиану, что они только что нашли одну из стихий.
Огонь.
Потом она перешла к фреске с изображением Потопа.
Вода.
И так далее, пока не определили все четыре стихии кельтского креста.
Придерживаясь этих драгоценных меток, Кристиан начертил на слое ила две оси: север — юг и восток — запад, точка пересечения которых, судя по всему, должна указать вожделенное перекрестье.
Совсем рядом с долменом, жертвенным алтарем.
Пока он освещал это место, Мари осторожно раздвинула ил, покрывавший плиточный пол.
Показалась эмблема, образованная из трех спиралей с заостренными концами, с направлением вращения на оси в левую сторону — трискел.
Весело заблестели под маской голубые глаза моряка: какая ирония судьбы, что пасынки Даны выбрали именно печать Алой Королевы для защиты доступа к сокровищу!
Не думая об этой легенде, Мари вспомнила легенду о морских разбойниках и о знаке, позволившем им с Лукасом обнаружить вход в грот под долменом Ти-Керн.
Она надавила на центр трискела, подумав одновременно, что все это слишком уж легко.
Эмблема углубилась и начала вращаться влево.
Вибрация, взбаламутившая ил и заставившая колыхаться водоросли, поразила их обоих.
Перед их глазами, непомерно увеличенными из-за эффекта лупы маски, одна каменная плита отодвинулась, открыв то, что когда-то было лестницей, уходящей под хоры…
