Теренс Стронг - Смерч над Багдадом
Может быть, именно так все и было. Ведь Мойлан говорил, что хочет пробудить в ней темные силы, показать, что таится в потаенных глубинах ее сознания, лишить способности и желания принимать собственные решения. Подчинить чужой власти. Своей воле.
— Ты похожа на Северину из «Дневной красавицы» Бунюэля,[53] — сказал он ей как-то.
Только три года назад ей удалось посмотреть этот фильм в маленьком лондонском кинотеатре. Игра Катрин Денев взволновала ее до глубины души, она ушла, не досидев до конца.
Сквозь сетку дождя Мегги разглядела приближающийся джип. За рулем сидела девушка из Восточной Германии, с которой она познакомилась в кафе «Неон».
Никто из окружающих не обращал внимание на Мегги, сборщики толпились возле фляг с горячим кофе.
Ни Мойлана, ни остальных среди них не было; как всегда, на работу отправили одну Мегги. Она понимала, что Мойлан делает это нарочно. Старается сломить ее дух, снова подмять ее под себя. По вечерам улыбается, глядя на ее изнуренное лицо, смеется, увидев ее под душем, исхудавшую, с обвисшей кожей, с выпирающими костями. Не прикасается к ней. Не таков Кон Мойлан. Он будет ждать, когда она сама приползет.
Ну и черт с ним! Вскочив, она побежала, спотыкаясь и скользя по размокшей земле, чуть не упав перед резко тормознувшим джипом.
— Мегги! — крикнула немка. — Ты что?
— Мне плохо, Эрика. Ты в город?
— Везу ящики. Тебя подбросить?
Фермер наблюдал, не сводя с них глаз. Он получил от ирландца инструкции, не собирался их нарушать и полез в свой фургон за рацией.
Через полчаса джип уже катил по лужам на площади Платании. Мегги поблагодарила подругу и бросилась под дождем к белому зданию переговорного пункта, замерла перед кабинками у стены и постояла минутку в своей мокрой одежде, с которой на кафельный пол текли струйки воды.
Она вдруг сообразила, что у нее нет денег. Мойлан предусмотрительно давал денег в обрез, чтобы хватало только на еду.
Мегги нерешительно направилась к окошечку.
— Я хочу позвонить в Лондон.
Служащий равнодушно кивнул.
— Пройдите в четвертую кабину. Потом заплатите.
Сердце ее стукнуло. В конце концов, можно поговорить, а потом уж думать о последствиях. Звонить домой нет смысла. Макс, конечно, еще в Иордании с Лу Корриганом. Она вызовет Флойда. Узнать, как там маленький Джош, что нового…
Страшно волнуясь, она дважды неправильно набирала номер. Попробовать еще раз… Послышались знакомые гудки. Ей казалось, что она пытается через много миль дотянуться до прежней реальной жизни и прикоснуться к ней. Еще гудок. Не отвечает.
Ну же, ну!
Щелчок. Гудки прекратились. Мегги услышала приглушенный детский плач.
— Алло?
— Ровена, это я, Мегги!
— Мегги? — недоверчиво переспросила Ровена.
— Да, да! Как Джош?
— Он… хорошо… — Ровена заволновалась. — Слушай, тут приходили люди, спрашивали, где ты…
Рука Кона Мойлана нажала на рычажок, и разговор оборвался.
— Вот глупая сука!
Она испуганно отпрянула и выронила из рук трубку.
— Кому ты звонила?
— Только менеджеру Макса… — Она судорожно сглотнула. — Узнать про ребенка…
— Глупая сука, — повторил он, вешая трубку. — Хочешь, чтоб нас нашли?
— Я ничего не сказала бы, Кон, поверь!
— Они могут проследить за звонком.
— Флойд? — недоуменно нахмурилась Мегги. — Ничего не понимаю.
— Да не Флойд, — прошипел Мойлан, — контрразведка.
— Я все-таки не пойму, зачем?
Он оглянулся.
— Не важно. Иди домой. Не спорь и не поднимай шум.
Он заплатил за разговор и потащил ее в дом на пляже. Грубо втолкнул в открытую дверь, так, что она ударилась о кровать, покорно присела на краешке, умоляюще прошептала:
— Кон, ради Бога, не бей меня…
Он захлопнул за собой дверь и подскочил к ней.
— Ты хотела, чтоб нас нашли?
— Не мели ерунды. Я беспокоюсь о своем ребенке.
— Ну, так не беспокойся. С ним все в порядке. Я знаю, что там происходит. А если и ты хочешь знать, спроси меня. Я тебе запретил звонить кому бы то ни было.
С несчастным видом глядя на свои сложенные на коленях руки, она пробормотала:
— Когда ты отпустишь нас с Максом?
Он выпрямился в полный рост.
— Я уже отпустил Макса. И этого ублюдка американца.
— Лу? Как отпустил? Куда?
— Отправил обоих в Багдад.
— В Багдад? — тупо повторила она, думая, что ослышалась. — Ты хочешь сказать, в Ирак?
— Прямехонько в лапы врага. Их в Иордании поджидала ловушка — иракская разведка.
— Но вы ведь работаете на иракцев?
— Я — да, мышка, а Макс и Лу — нет.
— Да ты о чем говоришь?
Он бросился на нее, схватил за мокрые волосы, скрутил жесткой хваткой, заламывая ее голову назад, пока она не начала задыхаться.
— Ты, глупая долбаная сука, путалась все эти шесть лет с кровавым английским шпионом! Ты спала с врагом. Ты трахалась с проклятым доносчиком.
— Что ты несешь? — простонала она, корчась от боли.
— Твой возлюбленный — подсадная утка. Бог знает, как англичане его подсунули, только они тебя специально приметили. Через тебя до других добирались. Бросили тебе наживку, и ты ее проглотила. Крючок, удилище, поплавок и грузило…
Она наконец вырвалась и вызывающе глянула на него полными слез и боли глазами.
— Я тебе не верю.
— Меня не интересует, веришь ты мне или нет. Если ты думаешь, что этот ублюдок тебя любит, дело твое — хана. Я просто сказал тебе правду.
И вдруг сквозь сумбурный вихрь проносящихся в голове мыслей до нее дошли его слова. Как будто какой-то чувствительной точки в мозгу коснулся электрод и замкнул цепь. Она поняла, что Кон Мойлан говорит правду.
Он молча смотрел, как разомкнулись, дрогнув, ее губы, как раскрылись и горестно померкли глаза. Медленно, очень медленно Мегги легла на кровать, уютно свернулась клубочком. На голой стене перед ней, как в немом кино, проплывали картины шести прожитых лет.
Все было ложью. С самого начала. С момента первой встречи. И она всеми силами облегчала ему эту задачу. Кому — ему?
Лоб ее покрылся испариной, она посмотрела на Мойлана, высившегося рядом, бесстрастно наблюдая за ней, чуть сгорбив широкие плечи, по которым так же буйно вились длинные волосы, как в старые времена.
— Кто он такой, Кон? — тихо спросила Мегги.
— Этого я не могу сказать. Не знаю, действительно ли его зовут Максом Эвери, или нет. Знаю только, что он никогда не был Патриком О’Рейли — они просто воспользовались историей погибшего в автомобильной катастрофе ребенка.
Ребенок. Это слово задело болезненную струну. Джош. Их малыш. Еще одна ложь. Он говорил, что не хочет ребенка, и теперь она поняла почему. Ей было радостно думать, что Джош — дитя их любви. Дьявольская шутка! Как он, наверное, был потрясен, когда она забеременела. Или это тоже входило в легенду?
— Мы узнаем побольше через иракцев. У них есть свои методы, — сказал Мойлан.
Мегги подняла на него глаза, сама удивляясь, что с ее губ не срывается ни слова протеста, хотя она хорошо понимает, что они сделают с человеком, который лгал ей все эти годы. Использовал ее и ее тело. Точно так же, как Кон Мойлан когда-то, а до него — ее отец. Точно так же, как все другие. Больше ее не волнует, что будет с Максом. И что будет с нею самой.
Она ощущала только полную пустоту, помнила только о предательстве и в отчаянии зарылась лицом в подушку, не в силах сдержать сотрясавших все тело рыданий.
Мойлан долго стоял, молча глядя на нее. Разглядывал ее выгнутую спину, раскинутые ноги. Ждал, пока она выплачет всю любовь, все тепло. Ждал, пока в ней иссякнут все чувства. Ждал своего момента.
Почти забыв о его присутствии, она вдруг почувствовала прикосновение его руки. Твердой, но не жестокой, как раньше, поглаживающей ее волосы.
Рука скользнула по шее, пальцы пробежали по ложбинке спины, ладонь плотно легла на поясницу. Она почувствовала, что от нее исходит тепло, как от руки опытного целителя.
— Не надо было тебе покидать меня, мышка-норушка.
Глава 20
В офисах отдела столичной полиции по борьбе с терроризмом в Новом Скотленд-Ярде всю ночь горели огни — там готовились к полномасштабной серии облав в связи с готовящейся террористической акцией на Даунинг-стрит, 10.
Во второй половине дня в Лондон прямым рейсом из Аммана прилетел Макс Эвери. Автомобиль службы безопасности доставил его прямо на Гоуэр-стрит, в штаб-квартиру МИ-5, для предварительного доклада инспектору Джону Нэшу и Клариссе Ройстон-Джонс. Фрэнкс Уиллард и доктор Мелвилл Мейс получили приглашение присутствовать при беседе.
Впервые Эвери представилась возможность подтвердить и уточнить детали добытой им информации.
Кларисса не скрывала своего облегчения.
— Не могу передать, как я вам благодарна, Макс.
