Павел Астахов - Продюсер
Они не могли понять один другого. В принципе.
Регистратор
Утро началось для Артема с неприятностей, и первую плохую новость сообщил старый армейский друг Саффиров.
— Короче, слушай, Тема, на мое начальство давят.
Павлов сосредоточился. Он ждал, что замыслившие переоформить бизнес покойного Шлица на себя Фрост и Ротман не остановятся, но, чтобы давить… даже не на Шамиля, а на его начальство… здесь нужно было подключать серьезные ресурсы!
— А поточнее, Шамиль Ренатович, можно? Что значит давят?
— А вот то и значит, — зло отозвался Шама, — я, конечно, оборону держу: пока все новые учредители с паспортами не явятся, никаких перерегистраций быть не может!
«Молодца…» — оценил стойкость друга Артем.
— Но, знаешь, на них откуда-то с самого верха наехали… — цокнул языком друг, — меня могут просто отодвинуть.
Павлов вновь сосредоточился. Если Шамиля отодвинут и фирмы, вопреки закону, будут переоформлены, сын Медянской, а значит, и она сама останутся ни с чем.
— Как думаешь, сколько у меня дней? — спросил он у Шамиля.
— Нисколько, — отозвался друг. — Меня как раз наверх вызывают, на ковер. Прямо сейчас все и произойдет.
Павлов яростно ударил по столу кулаком и вдруг ясно вспомнил слова позвонившего ему незнакомца.
— Слушай, Шама, есть такая наводочка, что у одного из новых учредителей Ротмана не все в порядке с лицензиями на радиовещание. Это как-то может… отодвинуть этих вампиров? Ну, чтобы просто дать мне время?
Шамиль хмыкнул:
— Ненадолго. Нет, наехать — я наеду. Вещать без лицензии — это, по сути, пиратствовать. За такое по головке не гладят. Тоже мне, «Голос Пекина» нашелся… Но вряд ли это решит проблему в принципе.
Артем поблагодарил, вернул трубку на рычаги и только теперь понял, что его секретарь зашла в кабинет и ждет, когда он завершит разговор.
— Что случилось? — встревожился он.
Лица на девочке не было.
— Вам из этой бульварной газеты… как ее… звонят, — всхлипнула она, — требуют срочного интервью.
Артем обмер:
— И по какому поводу?
— Лимузин Фарфорова взорван, — шмыгнула носиком девочка, — а самого Кирилла увезли из Домодедова в наручниках.
Спаситель
Леня Булавкин узнал о взрыве лимузина и аресте Кирилла Фарфорова одним из первых.
— Короче, счастливчик этот Кира, — торопливо рассказывал человек из аппарата Агушина, — если бы его не арестовали и он сел бы в лимузин…
По спине у Булавкина побежали ежики.
— А кто? Известно?
— Да мы сами тут в непонятках. Но вообще под любителя симулировано. Сунули в бак презерватив со смесью, а когда резина растворилась, все и полыхнуло. Нет, ничего не скажешь, метод надежный, но только реальные киллеры так не работают.
Булавкин зябко повел плечами.
— А за что его арестовали? Вроде нашли же убийцу… этого Бессараба. Киру-то за что?
На том конце связи рассмеялись.
— Да кто ж его знает, почему! К тому же его не арестовали, а задержали!
— А есть разница? — не понял Булавкин.
— Еще какая! Задержать можно и совершенно невиновного человека. Это законно. Ты вообще, Леня, представляешь, сколько у нас задерживают? — поинтересовался человек из аппарата Агушина.
Если честно, Леня не представлял. Он понимал главное: теперь, после того как Бессараба объявили убийцей, Кириллу Фарфорову место на сцене, а не в КПЗ.
«Или как там это у них называется…»
А главное, Леня понимал: Кирилл все равно выйдет, но запомнит он в качестве своего спасителя того, кто окажет ему помощь первым.
— Ну, что… Надо звонить в Кремль.
Нерон, Герострат и Димитров
Первым делом Артем позвонил Медянской — еще из кабинета.
— Виктория, вы еще в Москве?
— А что такое? — недовольным, заспанным голосом отозвалась вдова.
Артем сосредоточился. Говорить о том, что лимузин Фарфорова, второго и куда как менее значительного наследника Шлица, чем сын Медянской, взорван, не хотелось. Виктория и так была последние дни на взводе.
— Фарфоров арестован, — сказал он, — и не исключено, что это происки тех, кто положил глаз на деньги вашего мужа.
Наступила короткая, но глубокая тишина.
— Но ведь… все разъяснится? Вы ему поможете?
— Разумеется, — кивнул Артем, — я уже выезжаю. Но это еще не все. Мне сообщили, что мои попытки приостановить перерегистрацию фирм вашего мужа на новых владельцев терпят крах…
Медянская молчала.
— Вас намерены ограбить, Виктория.
— Но это же противозаконно, — дрогнувшим голосом произнесла Виктория. — Куда смотрит милиция? Прокуратура? Президент, наконец…
Артем вздохнул. Шамиль сказал ему, что на его начальство давят откуда-то сверху, но вот насколько сверху?
— Я доведу дело до конца, Виктория, — пообещал он. — Но я беспокоюсь за вас и вашего сына…
— Не беспокойтесь, — отрезала Виктория, — я выеду к сыну, как только управлюсь со своими делами… но решать это буду я, а не…
Судя по всему, она воспринимала подобные советы адвоката как недопустимое вмешательство в свою личную жизнь и попросту саботировала их.
— Стоп! — оборвал ее речь Артем; он, наконец-то, решился. Замер и резко и быстро, на одном выдохе, огорошил вдову: — Одновременно с арестом второго наследника Шлица — Кирилла Фарфорова был взорван его лимузин. А он унаследовал всего лишь студию.
— Как взорван? — опешила вдова.
— Я не знаю технических деталей, — признал Артем, — говорят, что при неудачном раскладе Кирилл мог сгореть заживо. Его спасло задержание.
— О, господи! — выдохнула вдова.
— Немедленно поезжайте к сыну, — настойчиво повторил рекомендацию Артем. — Не тяните. Я очень вас прошу.
Потрясенная вдова пообещала, и Артем, не теряя времени, выехал в следственный комитет и подтвердил себе все свои предположения.
— Да никто этого вашего артиста не удерживает! — рассмеялся Агушин. — Обычное наше разгильдяйство. Флажок на задержание в аэропорту снять забыли. Вы же знаете, как у нас бывает — освободить человека целая проблема, даже для меня, а закрыть — запросто!
— Так он свободен? — уточнил Павлов.
— Только что перед вами вышел, — кивнул Агушин, — да вы присаживайтесь. Я же знаю, что у вас не один вопрос. Чаю? Кофе… венесуэльского…
Артем глянул в смеющиеся глаза Геннадия Дмитриевича.
— Чай. Знаю я ваш венесуэльский… в пакетиках со статуей Свободы.
— Юлечка, два чаю, — распорядился в селектор генерал.
Артем дождался, когда чай принесут, и задал главный вопрос:
— Вы же понимаете, что Бессараб невиновен в убийстве Шлица. Зачем вам назначенный сверху убийца? Дело-то нешуточное…
Агушин сдвинул брови, но тут же принужденно рассмеялся:
— В том-то и дело, что дело нешуточное, простите за тавтологию. А назначен Бессараб… или не назначен… это не так уж и важно.
Артем удивленно поднял брови:
— Вы это серьезно?
— Более чем, — кивнул государственный советник второго класса. — Обернитесь в прошлое, к прецедентам. Что, никто из древнеримских судей не знал, что Рим подожгли по приказу Нерона? Все знали, как один. Но виновный был уже назначен… причем самим Нероном.
Артем хмыкнул. Приведенный пример отдавал нехорошим душком и заставлял думать о власти очень уж плохо.
— Слишком одиозно. Можно другой прецедент?
— Хорошо, — легко согласился Агушин, — возьмите того же Герострата. Разве у нас есть доказательная база, что храм поджег именно этот человек? Но виновный назначен, а дело Герострата закрыто.
— Старо… — отверг и этот пример Артем.
— Хорошо, вот совсем свежий пример — Димитров, — легко привел очередное доказательство генерал юстиции, — ну, ясно же было уже тогда, что рейхстага он не поджигал. Он был именно назначен виновным и выполнил эту свою функцию блестяще…
Артем покачал головой: уровень цинизма был непревзойденным.
Дверь широко распахнулась, и в кабинет, несмотря на протесты секретарши, ввалились два типа в спецовках с покрытой золотыми буквами огромной доской наперевес.
— Геннадий Дмитриевич, — недовольно прогундосил один, — ну, вот убрал я эту точку. Вешать можно?
«Начальник следственного комитета, — прочел Артем, — государственный советник второго класса Агушин Геннадий Дмитриевич…»
— М-да…
Все было ясно.
Он повернулся к Агушину и увидел, что лицо нового начальника следственного комитета приобрело одновременно смущенное и злое выражение и чуть покраснело.
— А вы, Артемий Андреевич, вместо того чтобы задавать мне такие вопросы, лучше бы о Шлице подумали.
— А что со Шлицем? — не понял Артем.
— А был ли мальчик? — зло рассмеялся Агушин. — Вот тут и похороны шикарные устроили, и даже из аппарата Президента цветы прислали… а ведь улик, говорящих о том, что он жив, куда как больше, чем наоборот…
