Черное солнце - Джеймс Твайнинг
Даже Том иногда не мог поверить, что десять лет они с Арчи общались только по телефону. Таковы были правила Арчи, когда он был его прикрытием, и Тому не оставалось ничего другого, как им следовать. Кроме того, это было разумно. Если бы один из них погорел, все, что осталось бы от их сотрудничества, — имя и номер телефона.
Все закончилось, когда Арчи решил прервать конспирацию, чтобы убедить Тома поменять род занятий, когда они оба еще были в игре. Эти неловкие, обставленные множеством условностей переговоры привели к тому, что их непростые поначалу взаимоотношения переросли в крепнущую дружбу, хотя оба они все еще изучали границы индивидуальности друг друга, пытаясь выявить преимущества взаимного доверия и открытости, и все больше узнавали друг в друге ту самодостаточность, которая на протяжении десяти лет берегла обоих от тюрьмы и провала.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Том. — Я и сам иногда скучаю. Значит, придется нам ужинать вдвоем. Вот Доминик расстроится.
Арчи приподнял брови.
— Это вряд ли.
— О чем это ты? — нахмурился Том.
— Да ни о чем, так, — пожал плечами Арчи, — кстати, она рассказала мне про объявления.
— Да, — угрюмо кивнул Том, — похоже, Ренуик позарез нужен не только ФБР.
— Тебе это как? Ничего?
— А какая мне разница? Он заслужил.
Они вышли с территории рынка и шли по Парк-стрит к машине Арчи. Хотя паб на углу был полон, толпа начала редеть, и Том был рад, что уже нет нужды кричать в полный голос, чтобы быть услышанным. Они шли мимо небольших товарных складов, под слоями грязи, осевшими за долгие годы на их стенах, еще можно было прочитать канувшие в Лету названия предприятий.
Арчи вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Курить он начал сравнительно недавно. Том относил эту его привычку на счет тоски по криминальному прошлому. Арчи нелегко было выдержать стресс от того, что приходится быть честным.
— Ну что там в Штатах? Выяснил то, за чем ездил?
— Угу. — Арчи кивнул, и по тому, как он отвел взгляд, Том понял, что ему не хочется говорить на эту тему.
— А как Прага? Не зря съездил?
— Может, и не зря. Слышал когда-нибудь о художнике по имени Биляк?
— Биляк? Карел Биляк?
— Он самый. — Том давно уже перестал удивляться широте познаний Арчи во всем, что касалось торговли предметами искусства, а особенно картинами. Это была одна из причин, отчего его можно было считать одним из лучших профессионалов.
— Конечно, я о нем слышал. А что тебя интересует?
— Знакомая фамилия, но никак не могу вспомнить, где я ее слышал. Это вот его работа? — Том залез в карман и вынул фотографию, которую дал ему ребе.
Арчи несколько секунд внимательно ее разглядывал.
— На такую не всякий позарится, верно? — Он вернул фотографию Тому. — Да, это, может, и он. Бледный тон, размашистые мазки, смазанная перспектива. Но поскольку я их никогда не видел, стопроцентной уверенности у меня нет.
— В каком смысле «никогда их не видел»?
Арчи затянулся сигаретой.
— Биляк был наемный художник. Старательный, но дарования, как видишь, среднего. Здесь портрет нарисует, там пейзаж — вот и месячная рента. В 1939 году один эсэсовец, стремясь выслужиться, заказал ему портрет дочери Гиммлера Гудрун, чтобы подарить своему шефу.
— Но Биляк ведь был еврей?
— Это верно. Но благодарный Гиммлер повесил портрет в своем кабинете на Принц-Альбертштрассе в Берлине. Когда же он узнал правду, эсэсовца пристрелили, а Биляка арестовали и отправили в Аушвиц. Потом Гиммлер приказал, чтобы все картины Биляка были найдены и уничтожены.
— Значит, не все были уничтожены, — задумчиво проговорил Том. — Эту несколько дней назад украли из синагоги.
— И кому надо было ее красть? Тут рама и та дороже, чем полотно.
— Не знаю. Может, все дело в том, что он еврей. — Том пожал плечами.
— Ну и что с того?
— Ты бы видел, что они натворили в синагоге. — Том сам поразился зазвучавшему в его голосе инстинктивному гневу. — Все стены разрисовали свастиками и нацистскими надписями исписали. Остались рисунки от детишек из местного пересыльного лагеря, так они их в клочья!
— Вот ублюдки, — пробормотал Арчи, отбрасывая сигарету в канавку у обочины. Некоторое время они шли молча. — И что с картиной?
— Вырезали из рамы и унесли.
— Но зачем им картина… — он еще раз взглянул на фото, — с синагогой?
— Вот и я хотел бы это знать.
— Разве что…
— Разве — что?
Над их головами прогрохотал следовавший к Лондонскому мосту поезд, и Арчи переждал, пока стихнет его хрипловатый скрежет.
— Разве что это все ради картины и затевалось, и они такие хитрецы, что решили замаскировать банальную кражу под нацистскую вылазку.
— Вот и я об этом же подумал, — улыбнулся Том, лишний раз убедившись, что инстинкт подсказывает Арчи то же, что и ему. — Короче, я навел справки, и знаешь что? За последний год или что-то вроде этого из различных частных коллекций было похищено шесть работ Биляка.
— Шесть? Я и не думал, что их столько сохранилось.
— Ну, это ведь не те вещи, которые принято каталогизировать и так далее. Да и сейчас никто про них не знает. Все закончилось на уровне местной полиции, страховщиков и тех не привлекали, потому что ценности в них никакой. Мне удалось это выяснить потому, что я знал, у кого спрашивать.
— Ну, кто-то не прочь нажить себе геморрой из-за пары-тройки предположительно никудышных картин. Весь вопрос зачем? — Молчание. — Том! Ты слушаешь? — Арчи вопросительно посмотрел на него.
— Не оборачивайся, — негромко проговорил Том, — кажется, за нами следят.
Глава 7
Предгорье Блэк-Пайн, близ городка Мальта, Айдахо
5 января, 07.32
— Ну вот что, ребята, имейте в виду, — проговорил спец-агент Пол Виджиано, перекрывая звонки телефонов и голоса лаборантов. Его подтянутая, мускулистая фигура была облачена в синюю ветровку с большими желтыми буквами ФБР на спине. — Стронется дело, чтоб все было досконально. И никаких там отговорок.
По выражениям лиц сидевшей перед ним троицы он понял, что они знают, что он имеет в виду.
Они сидели за кухонным столом в конуре, которую он накануне вечером преобразовал в свой командный пункт.
— Есть какие-нибудь новости? — Виджиано аккуратно пригладил растрепанные ветром волосы.
Ему ответил Бейли, на нем была такая же синяя ветровка и немного забавные красные перчатки без пальцев:
— Никаких новостей. Ничего. Никто не звонил. Даже генератор сдох. Горючка кончилась. Никто не пришел наладить.
— А как насчет собак? — спросил Сильвио Васкес, возглавлявший группу из четырнадцати человек из Отряда спасения заложников ФБР, которым
