Уильям Лэшнер - Меченый
– Наверное, со временем мы это точно узнаем. Ладно, скажи, что мы сделаем все, что в наших силах. – Я глянул на часы. – А сейчас мне пора бежать.
– Срочное свидание?
– Ну да, – сказал я, – с чайками.
Глава 5
Грек Чарли нашел меня.
Я стоял на набережной в Оушн-Сити, штат Нью-Джерси, напротив ларька с мороженым «Братья Кор» на выезде с Седьмой улицы и, облокотившись на парапет, озирал окрестности. Воздух был влажным и соленым, сумрак пронзали огни дешевых баров и забегаловок. Крутилось колесо обозрения, над морем парили чайки. Маленькие дети визжали, увлекая родителей к площадке с аттракционами, мальчики покупали доски для серфинга. Ах лето на берегу океана, вызывающее у кого-то сладостные воспоминания о беззаботном детстве!
– Вы Карл? – раздался хрипловатый, сухой голос, принадлежавший, судя по выговору, уроженцу северо-восточной Филадельфии.
Я обернулся и увидел того, кто пристроился рядом со мной. Его подбородок доходил мне до локтя. Он выглядел лет на шестьдесят, и похоже, это были шестьдесят трудных лет. У него была крупная круглая лысая голова, прищуренные глаза и короткие пухлые руки. Ремень держал клетчатые шорты высоко на животе. А под шортами виднелись белые носки и сандалии.
– Да, я Карл.
– Не могли попроще одеться, чтобы слиться с толпой?
– А вы узнали бы меня, если бы я не был в костюме?
– Может, и нет, но, черт побери, – старик покрутил головой по сторонам, – каждый простофиля на набережной обращает на вас внимание.
– Давайте проясним ситуацию, Чарли. Даже на набережной мой костюм меньше выделяется, чем ваши шорты.
– Бермуды, – сказал он, подтягивая ремень. – Купил на распродаже в «Коль».
– Где же еще, как не на распродаже!
– За вами нет «хвоста»? Вы убедились, что за вами не следят?
– Кто должен за мной следить?
Старик опять покрутил головой по сторонам.
– Хватит огрызаться, лучше ответьте.
– Я проверялся, прежде чем выехать из города, и еще раз – на площадке для отдыха на шоссе. Все чисто.
– Вот и хорошо. – Он помолчал. – Как мать?
– Она умирает.
– Эта кляча умирает уже несколько лет.
– Она выглядела весьма скверно.
– А когда она выглядела хорошо? Поверьте мне: когда все закончится, она еще придет на мою могилу.
Чарли подтянул шорты, вследствие чего они оказались почти у него на груди, и обвел глазами набережную.
– Хотите знать, почему я бегал все это время? Думаете, из-за срока? Нет, он меня не беспокоил. Больше, чем есть, мне бы не дали. Но если бы я сел, она приходила бы на свидание каждый день и доводила меня до белого каления. Я покончил бы с собой, не просидев и половины.
– Она хочет, чтобы вы вернулись домой.
– Знаю.
– И что?
– Она сказала, что мне светит?
– Немного. Чуть больше я узнал в офисе окружного прокурора.
– Возвращение домой не доставит мне никакого удовольствия. И не только из-за срока, который мне припаяют. Будет чудом, если я вообще останусь в живых.
– Вы имеете в виду банду братьев Уоррик?
– Говорите потише, ладно? Черт возьми, хотите, чтобы меня замочили прямо здесь?
– Это может показаться смешным, Чарли, но вы не похожи на гангстера.
– Гангстер не всегда выглядит как громила. Я, конечно, не высок ростом, но Мейер Лански[3] тоже был маленький.
– Даже Мейер Лански был выше вас.
– Я просто констатирую факт, вот и все. Но я тоже кое-что умею.
– Так почему братья Уоррик так разозлились на вас?
– Наверное, сболтнул что-то лишнее. Эй, я бы охотно съел мороженое. Не желаете угостить меня сливочным?
Я на мгновение сжал зубы, потом сказал:
– Конечно. С каким наполнителем?
– С ванильным. И не забудьте про обсыпку. Мне нравится разноцветная. Создает праздничное настроение. Вроде веселой вечеринки во рту.
– Сейчас принесу.
– И побольше, – велел он.
Я встал в очередь у ларька «Братья Кор». Мне нужно было немного отдохнуть от хнычущего малыша Чарли. Меня раздражали не его причитания (он имел на них право, если вспомнить, что его ждала мать), а ускользающая выгода. Ведь если он решит остаться в бегах, мне придется вернуть две горсти драгоценностей, хранящихся в ящике письменного стола. С другой стороны, учитывая острый интерес ФБР и намеки Чарли на бывших дружков, возможно, было бы лучше для всех, если бы он продолжал скрываться.
– Вам не нравится сливочное мороженое? – спросил Чарли, когда я принес ему вафельный рожок высотой чуть меньше, чем он сам.
– Каждый раз, когда я его покупаю, оно тает и капает мне на ботинки.
– Нужно носить сандалии, тогда мороженое течет через дырки, – посоветовал он.
– Послушайте, Чарли, чем мы вообще здесь занимаемся? Похоже, вам совсем не хочется возвращаться домой.
– Да, я знаю, что вы об этом догадываетесь.
– Ну так что, вы вернетесь?
– Все дело в матери. Она хочет повидаться со мной перед смертью. Говорит, что простит мне все, если я приду.
– Ну и?..
– Вообще-то мне надоело бегать. Я не Райли, я живу совсем другой жизнью.
– Кто такой Райли?
– Один парень, который не снимает комнату с покосившимися стенами в доме без лифта, не боится стука в дверь и с нетерпением ждет пенсии, потому что у него есть карта социального страхования.
Какой-то мужчина подвел троих сыновей к скамейке у парапета, чтобы они сели и спокойно съели мороженое. Детские лица были перепачканы шоколадом. Младший ребенок плакал, средний колотил старшего, а отец не обращал на них внимания, потому что, разинув рот, смотрел на проходивших мимо молоденьких девочек. Ах, счастливое отцовство!
– Вы сможете обо мне позаботиться? – спросил Чарли.
– Не знаю.
– Мать сказала, что сможете. – Он с удовольствием лизнул по центру вафельного рожка. – Она надеется, что вы все уладите.
– Не знаю, смогу ли. Положение гораздо сложнее, чем она думает. – Я глянул на отца с сыновьями. – Давайте прогуляемся по пляжу.
– Мне не хочется гулять по пляжу, – поморщился Чарли. – Ненавижу, когда в носки набивается песок. Он натирает пальцы.
– Нам не помешает чуть больше уединения, разве не так?
Чарли, как обычно, повел головой, оценил многодетного отца с одной стороны от нас и молодую парочку – с другой.
– Да, конечно.
Мы начали спускаться по деревянной лестнице на пляж. Чарли споткнулся, а когда ухватился за железные поручни, мороженое вывалилось из рожка и шлепнулось на ступеньку.
– А, черт возьми! Мое мороженое. Ненавижу, когда оно падает.
Он стоял, с безнадежным отчаянием глядя на пустой рожок и белую кляксу, расползшуюся у его ног. В свете, льющемся сзади, с набережной, и превращающем его в округлый силуэт, он выглядел самим собой – большим ребенком, готовым расплакаться.
– Хотите, принесу еще?
– Принесете? Правда? Правда?
– Ждите меня у воды.
Чарли ждал меня на кромке прибоя у каменного мола. На черной поверхности моря поднимались и опадали линии светящейся в темноте пены. Шум набережной приобрел металлическое звучание, как будто доносился из старого транзисторного приемника.
– Почему ФБР до сих пор охотится за вами, Чарли? – спросил я, глядя на океан, после того как отдал ему рожок с мороженым. – Может быть, вы что-то натворили много лет назад? В банде Уорриков?
– Нет, – сказал он. – Еще раньше. Когда я еще не бегал от полиции и пытался доказать матери, что чего-то стою. Тогда мы с ребятами кое-что сделали.
– Немного пошалили?
– Можно сказать и так.
– Когда это было?
– Почти тридцать лет назад. Это долгая история.
– У меня есть время.
– Я не могу об этом говорить.
– Почему?
– Потому что не хочу выдавать старых друзей. Парни из банды Уорриков могут идти куда подальше. Те ребята были для меня больше, чем семья, если вы понимаете, о чем я говорю.
– Расскажите мне о них.
– Что рассказывать? Нас было пятеро, мы вместе выросли.
– Как братья.
– Конечно, как братья. Одного звали Дубина Ральфи, он жил на соседней улице. Огромный, как слон, крепкий, как кремень. Он был кошмаром для мальчишек, ему все завидовали. Когда они мылись в душе после физкультуры, всем им нечем было похвалиться, а он размахивал перед ними длинным волосатым инструментом. Этого было достаточно, чтобы надолго уложить весь класс в психушку. Дубина Ральфи.
– Он все еще жив?
– Кто его знает… Кто знает о них о всех? Еще с нами был Хьюго, он жил на одной улице с Ральфи. Настоящая шпана – один из тех, кто всегда ищет способ спереть пять долларов из чужого кармана. И Джоуи Прайд, живший на границе нашего района и Фрэнкфорда. Джоуи был помешан на автомобилях. Абсолютно надежный парень. Наверное, другим он и не мог быть – черный пацан, принятый в компанию белых хулиганов. Но сделал нас теми, кем мы стали, Тедди Правитц, еврейский парнишка из соседнего района. Это он убедил нас, что мы сможем провернуть то дело.
