Жильбер Галлерн - Цена тревоги
Надо сказать об этом Даниелю Берже.
10
Николь отступила на шаг, чтобы посмотреть, что получилось. Мирей неодобрительно качала головой:
— Я тебе говорила, лучше повесить ее там!
Николь заколебалась. Мирей предлагала перевесить работу на противоположную стену, рядом с двумя другими, все вместе смотрелось бы как триптих. Это была хорошая идея. Но Николь чувствовала, что картина будет смотреться более выигрышно, если ее повесить отдельно, напротив входа.
— Она совершенно теряется одна на этой стене! — настаивала Мирей.
— По-моему, она самодостаточна…
— Возможно, так и есть, но посмотри на две другие работы. Так и кажется, что они ее зовут!
Николь улыбнулась. Мирей всегда немного преувеличивала. Тем не менее она уступила:
— Хорошо. Но если в течение недели ни одну из трех не купят, мы ее перевешиваем обратно. Согласна?
Мирей поспешила повесить картину между двумя старыми работами. В самом деле они очень дополняли друг друга. Николь в который раз подумала, как ей повезло с Мирей. На вид беззаботная, она была очень серьезным, умным работником и обладала точным художественным чутьем.
— А новая картина? Скоро ты ее закончишь?
— Что-то пока плохо продвигается.
— Как? Ты же так хорошо начала и говорила, что работы осталось всего на два-три дня.
— Да, но не знаю, что происходит… У меня не получается. Никак не могу подобрать цвета… Был такой сияющий пейзаж, а теперь мне кажется, что он померк.
— Может, вопрос в освещении?
— Я же не выносила ее из мастерской. Нет, сама не знаю.
— Ты уверена, что тебе не кажется?
— Как это?
— С тобой все в порядке? Может, просто приступ меланхолии?
— Совсем нет. Да и нет причин для этого…
— Все хорошо? Муж, дети?
— Нормально, за исключением мелких неурядиц. Все могло быть гораздо хуже. У Даниеля проблемы с его предприятием, но ничего серьезного, по его словам. А дети… Только вот Хлоя…
— Что с малышкой?
— Ничего страшного, просто она получила несколько плохих отметок подряд, и я вижу, ее это беспокоит.
— А тебя нет?
— Конечно беспокоит, но это ведь не катастрофа… Не стоит так расстраиваться из-за семерки по диктанту…
— Семь? Но ведь она была очень сильна во французском?
— Вот это-то ее и огорчает. Но сейчас ведь только начало учебного года, она еще просто не вошла в ритм…
— Конечно, не волнуйся, все наладится.
— Я тоже так думаю. Ну а теперь, невзирая на домашние проблемы, нам нужно что-то повесить на эту стену!
Николь имела в виду стену напротив входа, с которой они сняли картину.
— Почему бы не тот натюрморт с витрины?
Мирей сходила за ним и прикрепила его к стене. Он смотрелся великолепно. Она отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться на свою работу, и ровным голосом спросила у Николь:
— Ты уверена, что это не что-нибудь другое? Не присутствие ли этого красавца в твоем доме так беспокоит тебя?
— Красавца?
— Твоего шофера. Я видела его сейчас, когда он подвез тебя. Он недурен!
— Мартин? Да ты с ума сошла! Что в нем особенного?
— Не знаю… Он высокий, сильный, мужественный… Знаешь, этого достаточно, чтобы вскружить мне голову!
Николь рассмеялась:
— В таком случае я тебе его уступаю. Он меня совершенно не интересует. И потом, хочу тебе напомнить, я замужем!
— Ну и что? Думаешь, наличие жены очень смущает тех мужчин, которые заигрывают со мной на улице?
— Но я надеюсь, ты не отвечаешь на их ухаживания?!
— Конечно, нет! Ты ведь меня знаешь.
Николь еле сдерживала смех:
— Во всяком случае, если он тебе понравился, не стесняйся. Лично меня он пугает.
— Пугает?
— Ну не то чтобы пугает, но как-то беспокоит.
— Думаешь, он серийный убийца? — спросила Мирей мрачным тоном, понижая голос, как будто боялась, что их подслушают.
— Перестань! Больше не говори так, а то я не сяду с ним в машину. В самом деле я не могу понять, что в нем не так. И мне это не нравится.
Мирей испустила вздох, идущий, казалось, из самой глубины ее сердца:
— Замок, затерянный в чаще леса, волнующий молодой брюнет, молодая талантливая женщина… Прямо история из журнала «Арлекин».
— Ты же никогда не читала этот журнал!
— Мне очень хотелось! Но мои родители просто изводили меня, и я не могла читать то, что мне хотелось!
— Ну конечно!
Тут их беседу прервал посетитель. Поздоровавшись, он начал обход галереи, подолгу останавливаясь перед каждой картиной. Через полчаса он вышел, унося с собой тщательно упакованную картину Моро.
Мирей убрала чек в ящик и посмотрела на освободившееся место.
— Ты уже думала, кого выставлять, когда Моро будет продан?
— Да, у меня есть две-три идейки. В любом случае эти картины останутся у нас еще на два месяца. К тому времени мы узнаем, продлевает хозяин договор или нет.
— Думаешь, Леруа аннулирует контракт?
— Леруа интересуют только деньги. Реставрация в квартале скоро будет закончена, и он сможет сдавать помещение гораздо дороже. А я не могу себе позволить платить больше, чем сейчас.
— Ты могла бы попросить мужа помочь тебе.
Николь повернулась, как ужаленная:
— Об этом не может быть и речи! Эта галерея моя. Я за нее отвечаю. Если я буду просить у него помощи каждый раз, как только столкнусь с какими-то трудностями, что это будет значить? Что я иждивенка!
— Извини, я не хотела тебя обидеть. Но ты зарабатываешь достаточно благодаря галерее. Тебя нельзя обвинить в том, что ты полностью на его содержании!
— Это правда, но я зарабатываю эти деньги продажей моих картин. Галерея еле покрывает расходы. Если бы не было дополнительной прибыли от картин, с финансовой точки зрения она бы не представляла никакого интереса!
Мирей кивнула:
— Конечно. Кстати, я же должна заняться объявлениями о твоей выставке. Ты скоро закончишь?
— Мне остается завершить несколько картин. Но, как я тебе уже сказала, я застряла на последней.
— Надо работать, моя хорошая! Само собой ничего не сделается!
Вместо ответа Николь покачала головой. Конечно, ничего не сделается само собой. Но как достичь нужного состояния души, чтобы передать радостное настроение, если видишь мир через серую призму?
11
Мартин увидел, как Луиза вышла из замка с корзиной, полной мокрого белья, и направилась к лужайке, чтобы развесить его там. Она будет отсутствовать около получаса. Он вошел в дом.
Он начал с осмотра главного коридора, увидел датчик на входной двери, детектор движения в глубине коридора и детектор дыма — в центре. Самая обычная сигнализация. Он обошел весь первый этаж. Везде та же система. Установлена где нужно, но опытного грабителя не остановит. Потом он осмотрел двери и окна, затем перешел к ставням.
Чем дальше он продвигался в своей проверке, тем больше росло его удивление. Просто поразительно. Никогда еще он не видел такой небрежности в установке сигнализации. В таком огромном доме! Если бы дело было в деньгах! Да Берже могли позволить себе последние разработки в этой области. А вместо этого они довольствовались старьем, над которым посмеялся бы двенадцатилетний мальчишка. Их сигнализация не была даже подключена к пункту охраны! Такое отношение к собственной безопасности его просто поразило. Он вошел в комнату, в которой еще не был.
Это была веранда.
Глядя на нее с улицы, он понял, что Николь оборудовала здесь мастерскую. Но зашел сюда впервые.
В плане безопасности это была ахиллесова пята дома: везде окна и ни одного ставня. Но сейчас Мартин забыл, для чего пришел на веранду. Он застыл посреди комнаты с блокнотом в руке. Здесь витали запахи скипидара и краски, смешанные с ароматом духов Николь.
Это было ее царство.
Он пересек веранду. В углу, прислоненные к стене, стояли картины. Он повернул одну. Это был автопортрет Николь, дающей грудь младенцу. Мартин недовольно поморщился. Картина была исполнена с фотографической точностью. Как она могла так выставлять себя напоказ? Хорошо еще, что не вывесила ее в галерее. Он поставил картину, взял другую. Натюрморт. Несколько яблок на углу стола. Они были выписаны с такой точностью и цвета подобраны так реалистично, что это не было даже похоже на живопись. Еще холст. На этот раз пейзаж. Мельница на берегу озера. Существовала ли она на самом деле, или Николь ее выдумала? Потом шло несколько картин с лошадьми, пасущимися в прериях. Куски холста, натянутые на подрамник, превращались под мазками кисти Николь в чарующие картины, дышащие счастьем и покоем. Мартин потрогал рисунок. Он не удивился бы, если бы лошади ожили от его прикосновения, и был слегка разочарован, что этого не произошло.
Мартин поставил картины на место. Он ничего не понимал в живописи: его профессия казалась ему очень важной, не оставлявшей времени для бесполезных хобби. Но он почувствовал, что у Николь есть талант.
