Кристиан Жак - Сфинкс. Тайна девяти
Этот парк располагался на так называемом «угольном» холме, ведь два века тому назад здесь находилось топливо, необходимое для того, чтобы нагреть 1999 комнат императорской резиденции. Небольшое озеро и пагода с бежевой крышей напоминали о некоем жизненном счастье, забытом среднестатистическим китайцем.
Как и было договорено, Брюс смешался с толпой гуляющих и медленно зашагал. Он отказался от мороженого, которое наверняка убило бы его кишечник, сделал вид, что интересуется демонстрацией приемов тай-чи[36] и присел на двухместную лавочку, стоявшую недалеко от воды.
Пока всё нормально. Просто нужно запастись терпением.
Зеваки болтали, дети бегали, молодые, как и пожилые, сидели с телефонами. Интернет унифицировал планету. Скоро у последнего дикаря из самого дремучего леса будет свой аккаунт.
Пожилой мужчина, одетый в видавший виды коричневый костюм, присел рядом с Брюсом. Он раскрыл «Жэньминь жибао» («Народную ежедневную газету»), которая распространяла официальные новости коммунистической партии. Все были в курсе, что ее никто не читал. Здесь только делали вид, что верят в свободу прессы.
– Феникс возрождается из пепла, – прошептал старик на ломаном английском.
– Только если огонь не слишком сильный, – ответил Брюс.
– В таком случае небесная вода его погасит.
Условленный код оказался правильным.
Последнее указание из коричневого конверта. С этого момента Брюс бросается в неизвестность.
– Вы Чжан Дао?
– О нет! Но мне поручили привести вас к нему.
– Кто вы?
– Священник, на службе у епископа Джозефа Чан Юлина, назначенного китайскими властями с согласия Папы Франциска. Это прогрессивный и активный человек. С тех пор как он благословил Фиделя Кастро – всё возможно. Первое посвящение католика в сан на высокий пост за несколько лет, – добавил кюре. – В 2012 году новый епископ Шанхая был задержан полицией. А сегодня полиция только следит за церемониями. У Китая столько проблем с мусульманами, что к католикам еще более-менее лояльны. Моя машина припаркована у выхода из парка. Зеленая «хонда». Я пойду первым, вы подождете пять минут. Сядете на переднее сиденье. И я отвезу вас на встречу с Чжан Дао.
11
Врата Небесного Спокойствия, Врата Небесной Гармонии, сотня гектаров с замками, дворцами, залами судебных заседаний, помещениями для церемоний, культурных мероприятий, развлечений… Запретный город, построенный в пятнадцатом веке, прекратил функционировать в 1912 году и превратился в Дворцовый музей, частично открытый для туристов.
Стражи следили за безопасностью этого места, с револьверами на боках, в тяжелых касках, одетые в безупречную форму зеленого цвета и белоснежные перчатки. И речи нет о том, чтобы там потеряться или же заглянуть куда захочется.
Брюс играл роль туриста из Европы, ошеломленного величием сложного лабиринта строений, и приходил в восторг вместе с группой японцев под рявканье экскурсовода, сыплющего датами и историческими фактами.
Священник же направился к подножию лестницы, украшенной барельефами с драконами и ведущей в зал Высшей Гармонии, где император, Сын Неба, находился как бы в центре всей земли, поддерживая благополучие своего народа среди четырех вод.
«Впечатляет», – подумал Брюс, которого в этот момент задела стайка школьников в белых рубашках.
Священник отдал свой блокнот элегантному человеку с седеющими волосами, на вид лет пятидесяти. Высокий, довольно тучный, одетый в полуночно-синий костюм идеального покроя, он, сделав вид, что заинтересовался скульптурами, начал приближать к шотландцу.
– Не будете ли вы так любезны проследовать за мной, господин Гордон? – спросил он, используя фамилию в поддельном паспорте.
– Чжан Дао?
Китаец кивнул.
– Археология – классное занятие.
– В моей стране не так-то легко ею заниматься.
– Ваши даосские храмы серьезно так пострадали, да?
– Культурная революция разрушила почти всё.
– А нашли ли следы императора Тан-Ли, построившего Запретный город?
– Вы ошибаетесь, его звали Юнлэ из династии Мин.
– Ах да… Знаете, моя фишка – это картины. Особенно буддистские фрески, к югу от Шелкового пути, возле горы, которую омывает река Хунза.
– Позвольте мне исправить допущенные вами неточности. Такие картины существуют только в горах Хинган, к северу от Шелкового пути, а река называется Музат.
– Профессиональная ошибка: я хотел бы знать, с кем говорю. Особенно после всего случившегося.
– Это естественно. Археология не из тех наук, где допустимы неточности. Хорошо добрались?
– Я бы подрых немного лучше, если бы не ломал себе мозг десятками идиотских вопросов. И, если верить одному чуваку, который называет себя сэром Чарльзом, у вас будут на них ответы.
– Это большая честь, но я попытаюсь вам помочь по мере своих возможностей. Я полагаю, вы не откажетесь от хорошего ужина?
– Я немного проголодался, да.
У Чжан Дао был оксфордский акцент. Естественно, он был не из простонародья и за границей провел достаточно много времени.
Несмотря на интенсивное движение на дорогах, археолог искусно вел свой «мерседес». Не было запаха табака, напротив, довольно приятный аромат жасмина.
– Хорошая тачка, – заметил Брюс, – у вас, должно быть, неплохая зарплата.
– Раскопки и исследования мне почти ничего не приносят. Мой отец был застройщиком в финансово-строительной компании, он воспользовался китайским экономическим бумом. После смерти отца я унаследовал его состояние.
– Партия не возмущалась?
– А я член партии, по-другому не выжить. Это всего лишь земной покой, далекий от небесного блаженства древних императоров, но нужно уметь довольствоваться и этим.
В Чжан Дао причудливым образом смешивались холодность и напористость. Он не только не избегал каверзных вопросов, но и не терял при этом самообладания.
– Пекин больше не похож на Пекин, – заметил он, – старый город вскоре исчезнет. Скоро он будет похож на любой другой современный город, с небоскребами, высотками, бетонными сооружениями, фастфудом, супермаркетами. Глобализация уродства.
Ресторан, выбранный Чжан Дао, находился в стенах галереи искусства. Его посещали богатые китайцы и европейцы, занимающие важные должности. Карта шампанского и вина заслуживала похвалы.
Мужчины расположились в тихом, слабоосвещенном уголке, за красно-черным столиком в абстрактном стиле.
– Утка по-пекински – это настоящее чудо, шеф разделывает ее как никто другой, шкурка в меру обжарена, а соус с пряностями не сравнится ни с чем.
– Давай утку.
– Коньяк, шампанское или бордо?
– Начнем с виски, потом перейдем к остальному.
Официанты принесли около тридцати различных закусок. Брюс не был любителем зажаренных насекомых, поэтому довольствовался классической кухней.
– У этого места на самом деле только одно достоинство, – уточнил Чжан Дао, – здесь нет жучков.
12
– С современными технологиями, – возразил Брюс, – нас могут подслушивать и снаружи.
– Не в этом уголке. Но, учитывая непрекращающийся прогресс, это будет длиться недолго. Так что воспользуемся моментом.
Виски был сносным.
– Китай – великая, мощная страна, – заявил Чжан Дао, – с учетом последних поправок в Конституцию Народной Республики, этим решительным шагом на пути к демократии… в стиле Гонконга. Теперь особенно важно правильно выбирать кандидатов от партии, и только. Разве любая оппозиция не является по сути нелегальной? А поскольку Пекин объявил о своем участии в инвестиционных проектах Европейского Союза, – проблем нет.
– Я пришел сюда не за лекцией про международные махинации.
Чжан Дао замер.
– А за чем же вы пришли?
– За правдой.
– Какой правдой?
– А у вас их много?
– Как и у всех людей, господин Гордон. В наши дни существует только более или менее серьезная ложь. Без нее никакая философия невозможна.
– А «Сфинкс» здесь при чем?
Китаец долго жевал какое-то не поддающееся распознанию блюдо.
– Легенда.
– Я люблю истории для детей, это делает меня моложе. Однако есть такие истории, которые заканчиваются ужасно. Как, например, в Афганистане, перед гигантскими Буддами, или в Сирии, в Пальмире.
Чжан Дао ловко орудовал палочками, Брюс пользовался вилкой.
– Масуд Мансур. Это имя говорит вам о чем-нибудь?
– Я хорошо его знал.
– А Халеда?
– Тоже.
Брюс не ожидал таких стремительных признаний.
– Вы втроем говорили об археологии?
– Не только.
Всё происходило со скоростью света! Когда принесли утку по-пекински, наступила пауза. Утку подали с лучшим марочным бордо экстра-класса.
Китаец попробовал. Сомелье напряженно ждал.
– Неплохо.
Для шотландца – пустяки, все равно что кружка пива, но после долгого путешествия пить нужно было по чуть-чуть.
– Мы говорили о нашем мире, нашей планете, о наших родинах и обо всем человечестве, которое находится на пути к раковой опухоли: перенаселению. Что есть благо – прибыль – для производителей всего, чего угодно. Миллиарды людишек считают себя мыслящими созданиями, тогда как за них думаем мы. Это вино вам нравится?
