Робин Кук - Злой умысел
— Как я вам уже сказал, есть четыре случая летального исхода во время эпидуральной анестезии, что уже само по себе необычно. Причем в двух случаях первоначальные симптомы почти не отличаются. А этого при местной анестезии практически не бывает.
— Как это? — удивился Сейберт.
Один из патологоанатомов поднял голову.
— Эй, Сейберт, — крикнул он, — ты что, собираешься превратить смерть этой тушки в дело всей жизни только потому, что у нее красивое тело?
— Ну не твоей же, Нельсон, — бросил через плечо Сейберт и, повернувшись к Джеффри, продолжил: — Он просто завидует, что мне достались сразу две, и обе молодые. Но потом это компенсируется. В следующий раз мне уже наверняка достанется какой-нибудь алкаш лет шестидесяти, которого через три недели после смерти выловили из реки. Вы же видите, как тут все у нас. Уф-ф! На том газе, который выходит из этих протухших тел, вы смогли бы ездить, не заправляя свой автомобиль, не меньше недели.
Джеффри попытался улыбнуться. Образы, которые возникали в результате разговоров с этими людьми, были такими же ужасными и отвратительными, как и та реальность, в которой они работали.
Продолжая перекидываться со своим коллегой грубыми шутками, Сейберт взял толстую нить для наложения швов, толстую иголку и стал зашивать Y-образную рану на лбу Гэйл Шаффер.
— Итак, на чем мы остановились? — спросил он. — Ах, да! Симптомы были нетипичными, да?
— Сразу после введения маркаина у пациентов начиналась неожиданная и резкая парасимпатическая реакция, сопровождающаяся болью в брюшной полости, обильным слюновыделением, сильным слезоточением и даже сужением зрачков. Все длилось несколько секунд, потом начинались страшные судороги, сходные с эпилепсией.
— И вы считаете, эти симптомы являются токсической реакцией на местную анестезию? — Сейберт, как сапожник, поднимал иглу высоко над головой после каждого стежка, чтобы натянуть провисшую и местами скрутившуюся нитку.
— И да и нет, — ответил Джеффри. — Судороги, я уверен, могут быть при местной анестезии. Сужение зрачков тоже описано в литературе, хотя за свою жизнь я ми разу с этим не сталкивался и, честно говоря, с точки зрения физиологии объяснить не могу.
— Кажется, картина вполне ясна, — сказал Сейберт. В этот момент раздался резкий скрежещущий звук, и тело Гэйл стало вибрировать и дергаться. Мощной электропилой Харольд вскрывал череп Гэйл Шаффер. Через некоторое время он извлечет ее мозг. Сейберту пришлось повысить голос, чтобы его было слышно. — Насколько я помню, местные анестетики блокируют передачу сигналов в синапсах. Любая первоначальная стимуляция может произойти, только если сначала были заблокированы тормозящие нервные клетки. Это правильно?
— Вы меня поражаете, — удивился Джеффри. — Ну и что дальше?
— А блокада эта происходит в результате выхода ионов натрия из клеток, правильно?
— В колледже вам бы поставили пять с плюсом за такие знания.
— Да нет, мне просто интересна эта область, — улыбнулся Сейберт. — Я читал об этом в материалах о тяжелых случаях миастении[33]. Еще об этом же говорилось в одной газете, дававшей материал по тетродотоксину. Вы знаете, что эта штучка по своему действию поразительно похожа на местную анестезию? Некоторые даже всерьез высказывали мнение, что тетродотоксин может быть использован как природный местный анестетик.
Джеффри смутно припомнил, он тоже что-то читал по этому поводу, но очень давно и очень невнимательно.
Визг пилы неожиданно прекратился. Джеффри не хотел смотреть на то, что сейчас должно было произойти, и повернулся к столу спиной.
— Но как бы там ни было, — продолжал Сейберт, — я точно помню, что при эпидуральной анестезии, даже если вы и предполагаете увидеть какие-либо изменения, они могут произойти только с симпатической системой, но никак не с парасимпатической, так как существует риск неосторожного введения препарата в спинномозговой канал. Да?
— Абсолютно верно, — подтвердил Джеффри.
— Самой большой проблемой здесь может быть ошибочное введение анестетика непосредственно в ток крови, правильно?
— Правильно, — снова подтвердил Джеффри. — И здесь-то начинается вся проблема с судорогами, припадками и сердечным отправлением. Но все равно объяснить неожиданную явную парасимпатическую стимуляцию в этом случае тоже невозможно. Возникает подозрение, что мог быть использован другой препарат. Что-то такое, что вызывает не только судороги и нарушение сердечной деятельности, но также и парасимпатическую стимуляцию.
— Ну и ну! — воскликнул Сейберт. — Это уже начинает меня серьезно волновать. Такое могло прийти в голову только патологоанатому.
— Не только, — вставил Джеффри. — По правде говоря, я думал, что таким человеком мог быть и анестезиолог.
— Разница небольшая, — бросил Сейберт, размахивая щипцами для зубов. — Я думаю, патологоанатом более профессионально подготовлен к тому, чтобы выдумывать столь изощренные способы убийства людей.
Джеффри захотел возразить, но потом вдруг осознал всю нелепость их спора о том, какая же из двух специальностей может породить более умного убийцу.
— Но в этих случаях были и другие моменты, о которых тоже стоит сказать. В обоих случаях вскрытие показало поражение нервных клеток и их отростков. В одном случае были сделаны электронные фотографии, на которых четко видны структурные разрушения нервов.
— Вы не шутите? — Сейберт даже остановился и перестал шить. Джеффри готов был поклясться, что это его заинтриговало. — В таком случае надо определить токсин, который вызывает судороги и токсикацию сердца путем разрушения нервных и мышечных клеток, а также является причиной ярко выраженной парасимпатической стимуляции. По крайней мере, это первый этап. Знаете, наверное, вы все-таки правы. Это похоже на экзамен по нейрофизиологии на первом курсе. Да, видимо, придется над этим немного подумать.
— А вы не знаете, у Карен Ходжес были такие же первоначальные симптомы или нет? — спросил Джеффри.
Сейберт пожал плечами.
— Пока не знаю. Понимаете, мой modus operandi[34] заключается лишь в проведении анализов, а историю болезни я изучаю в деталях уже после аутопсии. Предпочитаю, чтобы все было на своих местах и не оставалось никаких неясностей. Вот почему я не склонен ничего упускать.
— Вы не против, если я просмотрю историю болезни? — поинтересовался Джеффри.
— Ну, конечно, нет! Я же сказал, чувствуйте себя как дома. Я тут долго не задержусь и скоро подойду.
Обрадованный тем, что избавляется наконец от невыносимого запаха секционного зала, Джеффри устремился на поиски кабинета Сейберта. Его комната оказалась намного уютнее, чем он ожидал увидеть в морге. Он увидел много личных вещей, напоминающих хозяину о его доме и близких. На столе лежала кожаная записная книжка, рядом стояли миниатюрная корзинка для бумаг с крышкой, подставка для ручки и карандаша и фотография в рамке. На фотографии Сейберт стоял рядом с очаровательной женщиной с красивой прической, как у феи. Между ними были двое детей. Вся семья пребывала в лыжных костюмах, а позади них красовалась заснеженная гора.
В центре стола лежали две папки. Верхней была история болезни Гэйл Шаффер. Джеффри отложил ее в сторону. Вторую — Карен Ходжес — он взял в руки и сел в виниловое кресло. Больше всего его интересовала запись о проведении анестезии.
Анестезиолога звали Билл Дохерти. Джеффри смутно помнил его по общим встречам с медицинскими коллегами. Посмотрев в конец страницы, он увидел, что в качестве анестетика тоже был использован пятипроцентный маркаин. Судя по дозе, у Дохерти была такая же ампула, как и у него. Джеффри приступил к последовательно изложенному ходу событий и, прочитав отчет, вдруг ясно вспомнил такую же картину, но только с Пэтти Оуэн. Он даже поежился. Перед тем как у нее начались судороги, Карен Ходжес прошла через те же самые загадочные парасимпатические явления.
Джеффри захлестнула волна сочувствия Дохерти. Он прекрасно понимал, что тому пришлось пережить. Поддавшись чувствам, по телефону Сейберта он набрал номер больницы Святого Жозефа. Попросил соединить его с доктором Дохерти и стал ждать.
Когда к телефону подошел Дохерти, Джеффри выразил ему свои соболезнования, сказав, что он прекрасно его понимает, потому что у него произошло то же самое.
— С кем я говорю? — спросил Дохерти, даже не дав Джеффри закончить.
— Меня зовут Джеффри Роудс, — сказал Джеффри, впервые не скрывая своего полного имени.
— Доктор Джеффри Роудс из Бостонской Мемориальной больницы? — уточнил Дохерти.
— Да, — ответил Джеффри. — Я хотел бы, если можно, задать вам один вопрос в связи с этим. Когда вы ввели пробную дозу…
— Простите, доктор Роудс, — перебил его Дохерти, — но я получил строгие указания от адвоката, обязывающие меня ни с кем не обсуждать подробности этого дела.
