Т. Паркер - Маленький Сайгон
— А может, это было так?
Она дотянулась до своей пустой кожаной сумочки и замахнулась ею. Фрай почувствовал быстрый прилив к голове. После сильного удара в ухе остался звон, а глаз заныл от боли. Он втолкнул ее в ванную. Услышал щелчок замка и ее частое дыхание.
Еще он чувствовал собственный запах, противную, резкую вонь, не похожую ни на что, обоняемое прежде — запах насилия и жестокости, запах гнева. Он выставил вперед плечо, отступил на три шага и снес дверь со старых проржавевших петель.
Она побежала в пещерную часть. Фрай следом. Там она удалялась в темноте бледным пятном. Он ринулся за ее золотыми волосами, как на маяк. Удивительно, подумал он, какие у нее слабые руки, если хорошенько схватить ее за запястья.
Она хотела ударить его в пах коленкой, но он увернулся, и Кристобель угодила в бедро. Споткнувшись о коробку с елочными украшениями, они упали на холодный сырой земляной пол.
Фрай возвышался над ней, придавив ее лодыжку своей ступней. Ее запястье было крепко сжато в его кулаке.
Кристобель часто дышала под ним. Волосы ее были раскиданы по земле. Потное тело поблескивало.
— Это было вот так?
— Примерно. Только они были грубее. Продолжай, Чак. Доведи дело до конца.
Он снял ступню с ее ноги, отпустил ее руку и приспустил трусы. Некоторое время он в полутьме пещеры разглядывал свой член — вялый, словно носок. Потом натянул трусы.
— Не могу понять, почему, когда злишься, совершенно не встает. Видимо, я не тот тип.
— Не ожидала от тебя. Совсем спятил.
Фрая так и подмывало съездить ее по роже, но он потерял ощущение цели.
— Это прозвучит глупо, но я думал, что у нас с тобой получится что-то серьезное, — сказал он.
— И получилось бы.
— Есть в тебе что-то такое, что я мог любить. Но теперь я тебе не поверю, даже если ты скажешь мне «добрый день».
Некоторое время она молчала. Он слышал только ее дыхание. Когда она заговорила опять, голос ее был сух и суров.
— Я тебя ненавижу, — сказала она.
Он вернулся в гостиную, бросил все, что вытряхнул, назад в сумочку и оставил ее на полу рядом с дверью.
Она появилась через несколько минут, вымазанная грязью, в разорванной блузке, с растрепанными волосами и опущенными глазами. Нашла свои шорты, надела. Когда она нагнулась и, потеряв равновесие, покачнулась, слеза капнула на половицу. Колени у нее были все исцарапаны. Лицо пунцовое.
Она направилась к выходу, взяла сумочку и перекинула ее через плечо.
— И все-таки объясни.
— Что именно?
— Объясни, что тебя с ним связывает?
— То же, что и с тобой. То есть ничего. — Она посмотрела на Фрая, утерла лицо тыльной стороной ладони и добавила: — А то, что ты думаешь, уже не имеет значения.
— Убирайся из моей жизни.
Она повозилась с замком, распахнула дверь и ушла.
Через пять минут позвонил Берк Парсонс.
— Привет, Чак. Как дела?
— Странно, что ты об этом спрашиваешь.
— А у нас все отлично. Лючия вернулась из Вашингтона. Сидим с новыми приятелями, выпиваем. Бери свою подружку и присоединяйся.
— Зачем?
— Я же сказал, выпьем. Отметим успех нашего дела. Просто так. Придут твои родители. У Беннета какие-то неотложные дела, вот я подумал, может, ты придешь? У меня новости от Ролли Дина.
— Мне неинтересно.
Берк помолчал.
— Чак, если честно, мне надо с тобой кое о чем поговорить. По личному вопросу. Мне кажется, возникли недоразумения, которые я мог бы прояснить.
— Например?
— Я не говорю о делах по телефону. Суеверие. Скажу только, что тебе об этом будет не вредно узнать. Я впутался в одно дельце, которое может касаться тебя. Я не собираюсь тебя упрашивать, это не в моих привычках. Мы сидим в таком старом особнячке в миссионерском стиле близ Серповидной бухты. Увидишь машины перед входом.
Фрай решил, что это будет наилучшей возможностью — рассказать отцу о махинациях Берка прямо в присутствии последнего.
— Хорошо, приеду.
— Ждем тебя через час, Чак. Тащи с собой свою девчонку, если хочешь.
— Мы с ней не общаемся.
— Ну тогда тащи какую-нибудь другую. У парня вроде тебя полно стрел в старом колчане.
Дом Парсонса представлял собой трехэтажный особняк в испанском стиле на берегу Серповидной бухты. Под окнами были ящики с цветами, закрытые коваными решетками. На крыше бурая черепица. Фрай увидел на улице отцовский автомобиль и черный «Ягуар» Берка на въезде к дому.
Дверь открыла Лючия с улыбкой на лице и стаканом вина в руке. Со времени последней телепередачи она сделала перманент. Теперь волосы черными кудряшками спускались к плечам и закрывали лоб.
— Входи, Чак.
— Мои поздравления, Лючия.
— Спасибо. Дело стоило времени, которое я ему посвятила. Ты без Кристобель?
— Как видишь.
Она лукаво улыбнулась и провела его по просторному холлу, выложенному мексиканской плиткой, с пальмами в кадках и фонтаном, бьющим в немаленьком бассейне. Серая продолговатая рыба лениво ходила в воде от стенки к стенке.
— Детеныш акулы, — пояснила Лючия. — Берк их обожает. Безобразная, правда?
Коридор заканчивался огромной гостиной по левую руку и столовой с кухней по правую. За плечом Лючии Фрай увидел Эдисона и Хайлу. И присмотревшись — генерала Дьена и сенатора Лансдейла, а также Кэрола Бартона, местного миллионера, сколотившего состояние на автомобильной мастике, окружного прокурора и актрису из мыльной оперы, назойливо добивавшуюся внимания Берка. Здесь также находились бейсболист, известный своим мощным ударом, и покрытый чудовищным загаром телепроповедник, недавно переехавший на постоянное жительство в Лагуну-Бич.
Сливки сливок, подумал Фрай. Может стошнить.
Он взял шампанское у разносчика и опрокинул.
Эдисон разразился вычурным приветствием. Хайла обняла его и поцеловала в щеку. Лючия представила его некоторым из собравшихся и ушла встречать нового гостя.
— Бенни, наверно, готовится к митингу, — сказала Хайла. — Хорошо бы он сумел прийти. Ему нужно отвлечься.
— С ним все в порядке, мама.
— Надеюсь.
Эдисон взял два бокала шампанского, один передал жене.
— Лючия сделала большое дело. Я поднимаю тост за нее.
— А Берк только собирается сделать большое дело, — изрек Фрай.
Эдисон выпил.
— То есть?
— Выйдем.
Берк возник словно по волшебству и стал между Фраем и его отцом, протягивая Чаку бокал.
— Привет, Чак. Как тебе наша берлога?
— Красиво, Берк.
— Ты видел только малую часть. У нас три этажа и подвал, который поразит твое воображение. Эд и Хайла все это уже видели. Хочешь, я проведу для тебя экскурсию?
И Парсонс с ухмылкой его увел.
— Моргнуть не успеете, как я вам его возвращу, Хайла. У меня не будет времени втянуть его в неприятности.
— О, Берк!
— Приятная женщина твоя мама, Чак. Истинное слово, приятная.
Он провел Фрая через раздвижную стеклянную дверь в патио с еще одним фонтаном. Гостевой флигель располагался на дальнем краю двора, под высокими бананами.
— Вот в этом маленьком домике работают сотрудники Лючии — порой круглыми сутками. — Они вошли в западное крыло дома. — Это мои владения. Еще у меня весь второй этаж и подвал. Лючия занимает третий.
— А я и не знал, что вы живете вместе.
— Мы неплохо уживаемся, из-за того, что оба много испытали, только в разные времена.
Войдя в дом, Фрай услышал, как отдаются эхом его шаги по плиточному полу. Под потолком на стенах горели большие свечи в деревянных канделябрах. Дверной проем в виде арки вел в библиотеку с высоченным потолком и книгами до самого потолка. К каждому стеллажу была приставлена выдвижная лестница. В библиотеке стояли четыре хороших кожаных кресла, рядом с каждым стояла лампа для чтения. У одной из стен расположился небольшой бар, с прекрасным выбором напитков. Берк жестом пригласил Фрая пройти к бару, затем перегнулся через стойку и опять выпрямился. Часть панельной стены стала отъезжать в сторону под тихое гудение мотора. Включился свет. Фрай увидел лестницу, ведущую вниз.
Берк улыбнулся.
— Ты же знаешь, Чак, я любитель всяких хитростей. Это моя натура. Смотри под ноги, лестница довольно крутая.
Фрай пошел вслед за ним вниз.
— Знаешь, Чак, эта твоя Кристобель такая милашка. Счастливая находка.
— Не уверен, что такая счастливая, Берк.
Парсонс удивленно обернулся.
— Она что, нехороша в постели?
— В постели она что надо, Берк. Один раз у нас было, так она просто себя забывает.
Берк улыбнулся.
— Думаешь, это правда, что все блондинки — дуры?
— Нет.
— Я тоже в это не верю. Но за это они мне и нравятся. Быть блондинкой и притом дурой — такое сочетание выдержать трудно.
Подвал представлял собой одно большое помещение, разделенное только столбами, поддерживающими потолок, и освещенное рядами люминесцентных промышленных ламп, подвешенных на цепях. Подвал напоминал подземную автостоянку в каком-нибудь универмаге, только без машин — просторный и прохладный, в темных углах которого свет постепенно превращался в полутьму. Фрай слышал, как гулко отдаются его шаги, когда шел по цементному полу.
