Ричард Дейч - Карта монаха
Боковые улицы в этом районе были узкими и тесными. Водитель «скорой» теперь стремился только к одному — уйти от погони; он больше не обращал внимания на знаки уличного движения, не пропускал пешеходов. Сирена завывала отрывисто и нерегулярно, распугивая встречных. Майкл отставал на корпус. Он представления не имел, что станет делать, если каким-то способом сумеет остановить «скорую». Кто знает, сколько там амбалов? А у него из оружия один только нож, который он сунул под ремень на икре. Прочее оружие было оставлено в пещере. Он терпеть не мог неизвестности.
Теперь он опять шел параллельно «скорой». На этот раз без намерения оттеснять ее вправо или влево. Его задачей было любой ценой заставить их остановиться.
Майкл сильно крутанул руль вправо, передним бампером ударив «скорую» в левую заднюю часть. Тормозя, «скорая» вильнула вправо. Ее водитель всеми силами старался не потерять управления, но было поздно, машину стало заносить под углом. А затем шофер, желая выправить машину, слишком круто повернул налево, так что теперь ее занесло влево, и не успел водитель что-то сделать, как Майкл опять ударил «скорую» бампером. Громоздкая машина полностью потеряла управление и врезалась в старинное здание. Нажав на тормоз так, что взвизгнули шины, Майкл остановился рядом с машиной скорой помощи. Буш и Николай молчали. Он предпринял попытку вызвать их по рации, но не получил ответа.
Ждать было нельзя. Кто знает, возможно, Женевьева пострадала в результате всех этих маневров, но в любом случае надо вытащить ее и скрыться до того, как явится милиция. Выскочив на мостовую, он открыл заднюю дверцу ЗИЛа, ближайшую к машине скорой помощи.
Потом он с силой распахнул задние двери «скорой». Водитель на переднем сиденье сидел, навалившись на руль, и тяжело дышал. Успев непослушной рукой вытереть кровь со лба, он потерял сознание. Каталка стояла, зафиксированная, в задней части салона. Кругом в беспорядке валялись медицинские инструменты, в результате аварии выпавшие из ящиков. Пол усеивали скальпели и марлевые шарики, металлические дверцы шкафа были открыты, с полок свисали бинты и трубки, в углу шипел кислородный баллон с погнутым и треснутым клапаном.
И тут мысли Майкла смешались, в смятении и ужасе, он не знал, что думать. Потому что носилки оказались пусты. Женевьевы в машине не было.
Буш и Фетисов попали в пробку. Плохо отрегулированный мотор армейского внедорожника создавал вибрацию, от которой беспрерывно дрожал корпус. Вой приближающихся сирен грозил потопить в себе все мысли Буша. Он бросил взгляд на Николая. Тот полностью сосредоточился на дороге. Буш задумался, что надо сделать, чтобы купить преданность этого человека и заставить его изменить своей стране. Генералы — армейские кадры в высшем офицерском составе — обычно целиком посвящают жизнь службе. И все же сейчас рядом с ним сидит человек, который многие годы своей жизни — до холодной войны и после нее — отдал родине-матери, что, однако, не помешало ему теперь ее продать. За какую же цену? Теперь, когда на хвосте у них, казалось, висела вся российская армия, Фетисов не проявлял никаких признаков страха, если уж на то пошло, по нему вообще нельзя было сказать, что он испытывает какие-либо чувства. Никакой паники. Он не барабанил нервически пальцами, не елозил по сиденью, не проверял лихорадочно оружие — одним словом, не делал ничего такого, что инстинктивно делает человек в присутствии опасности. Многие годы пребывания на командной должности приучили его в любой ситуации сохранять достоинство.
Полуобернувшись, Буш еще раз бросил взгляд на мост. Вой сирены оглушал, однако никаких признаков приближения погони не наблюдалось — не тянули шеи зеваки, не спешили убраться с дороги машины. Затем и звук стал отдаляться; не сразу, но все-таки он затихал. Похоже, милицейские и военные машины проехали по соседней улице.
И тут Буш все понял. Соединились куски головоломки. Мелкие подозрения. Спокойствие Николая.
Буш медленно навел пистолет на Фетисова.
— У тебя ведь нет больной племянницы?
Тот покосился на Буша. Взгляд его здорового глаза внезапно стал ледяным.
— Есть, но мне плевать, будет она жить или умрет.
— На кого ты на самом деле работаешь? — скрипнув зубами, произнес Буш.
— На того же, на кого всегда. — Игнорируя угрозу оружием, тот посмотрел в зеркало заднего вида, следя за движением.
Буш взвел курок.
— В намерения Зиверы никогда не входило освобождение отца Майкла?
— Неужели ты в самом деле думал, что такая заметная фигура, как он, может позволить себе оставить свидетелей?
— И Женевьевы в машине скорой помощи нет, так? — Буш крепче обхватил рукоять револьвера. — И вся история со «скорой» — просто представление, чтобы выманить нас из Кремля?
— Мои люди покинули Кремль через главные ворота десять минут назад. Сейчас они усаживают Женевьеву в самолет.
— Для чего вам тогда понадобились мы?
— Не обижайся, но для совершенно определенной цели. Мы ведь понятия не имели, где находится эта Либерия. У Майкла же при себе карта. Что касается Женевьевы, тут все просто: если бы вы, вместо того чтобы спасти нас, спасли ее, у нас было бы на кого все свалить. Ковбои-американцы — чем не лакомый кусок для прессы? А хорошего русского генерала никому не придет в голову заподозрить. — Николай нажал на газ; движение возобновилось, машины поползли дальше. — Ваша роль сыграна. То, что нам было надо, мы получили.
Теперь Буша приводил в ужас не нескончаемый вой сирен, а человек на соседнем сиденье. Не спуская глаз с Николая, он вынул ключи из зажигания и выбросил их в окно.
— А вот тут ты ошибаешься. Шкатулка не у тебя.
— И не у тебя. Подозреваю, что и не у Майкла.
Буш понял, что Майкл, скорее всего, передал шкатулку Сьюзен и что девушка теперь в опасности.
— Вряд ли будет так уж трудно вырвать шкатулку из рук Сьюзен, живой или мертвой. Довольно неразумно было с его стороны доверять ей эту вещь.
— Тебя повесят за государственную измену, — прорычал Буш.
Николай улыбнулся.
— О какой измене ты говоришь? Обвинят во всем тебя и Майкла. Вы проникли в Кремль, совершили налет на хранилище исторических и культурных редкостей, убили самых выдающихся врачей России. Я видел все это своими глазами. — Николай подмигнул и улыбнулся. — Черт возьми, да я стану просто героем. Теперь можно спокойно уходить в отставку — и с деньгами, и со славой.
Предательство резануло Буша по самому сердцу. Зивера купил себе русского генерала не только затем, чтобы тот следил за ним и Майклом, но и чтобы сыграл роль их палача, когда цель будет достигнута.
Вдруг вой сирен, до этого момента присутствовавший постоянным фоном, пресекся. Не затих постепенно, а умолк внезапно. Тишина заставила Буша вздрогнуть. Не сводя разъяренного взгляда с Николая, прижимая дуло револьвера к его голове, он потянулся за рацией.
— Майкл? Ты там?
Но Буш уже знал, что ответа не будет. Если Майкла еще не убили, то скоро это случится. Николай Фетисов завлек Майкла в капкан, предоставил ему выполнить работу, а потом бросил на съедение волкам.
Буш смотрел на Фетисова, на человека, виновного в неминуемой смерти друга, яростно сверкая глазами. Николай выйдет сухим из воды, не испытывая ни малейшего чувства вины. Его не арестуют, на него не возложат ответственность за содеянное.
В конце концов ярость Буша достигла такого градуса, что он спустил курок. Звук выстрела потряс машину и эхом отозвался в салоне, у самого Поля от грохота чуть не лопнули барабанные перепонки. Из дула вылетел дымок и медленно поплыл по салону.
Однако Николай остался цел и невредим. Его улыбка медленно растворилась, и на лице появилось злобное выражение.
— Думаешь, я зарядил это ружье настоящими патронами?
Буш смотрел в холодные глаза русского генерала, и его трясло от гнева. Оружие, которое он носил на протяжении всего этого дня, пистолет, которым пользовался во время перестрелки, присутствие которого его успокаивало, — все было заряжено холостыми. Ему повезло, что он вообще до сих пор жив.
Фетисов потянулся за своим револьвером, но Буш схватил его за запястье, выкручивая руку, пока генерал не выронил пистолет на пол. Тогда Буш стал кулаком бить Фетисова по лицу, снова и снова, пока не заструилась кровь. Не в силах остановиться, он обхватил шею русского и начал душить.
— Куда ты пойдешь? — просипел Николай.
Лицо его, с потеками крови, побагровело.
— Ты скрываешься от закона, в чужой стране и не знаешь языка.
Как ни жаждал Буш убить этого человека, он не мог этого сделать. Несмотря на то что тот у него на глазах расстрелял медиков, невзирая на факт, что он предал его и Майкла, Буш не мог заставить себя убить Николая Фетисова.
Повинуясь внезапному импульсу, Буш вышиб боковую дверцу внедорожника, выскочил из машины и побежал по улице утренней Москвы.
