Франк Тилье - Проект «Феникс»
Люси попробовала задать тот же вопрос немножко иначе:
— А… смогли ли вы разобраться в том, что происходит на этих кадрах? Пробовали ли понять?
— Да, вначале пробовала. Я показала эту кассету одному знакомому антропологу, но выяснилось, что он в жизни не видел ничего подобного. А поскольку тела там в таком состоянии и информации практически никакой, он даже не смог установить, какое это племя. Только по обезьянкам и удалось определить, да и то не совсем точно, место действия. — Гаэль вернула кассету в гнездо, включила видеомагнитофон и прокрутила пленку до крупного плана одной из обезьян. — Это белолицые капуцины, которые водятся только в амазонских лесах, на границе Венесуэлы и Бразилии.
Люси почудилось, что под ногами у нее внезапно разверзлась бездна, а очевидное сразу бросилось в глаза: Амазония… Ведь как раз туда направилась Ева Лутц после Мексики. И туда хотела вернуться. Теперь Люси была убеждена: Ева уезжала из Манауса в джунгли, и уезжала на поиски именно этой деревни, именно этого племени. Потому и расходы ее оказались такими большими — экспедиция на целую неделю…
Между тем Гаэль Лекупе продолжала рассказывать:
— И вот тогда я прекратила всякие поиски ответа. Они причиняли мне боль. Мне хватало переживаний из-за развода, из-за такого внезапного разрыва отношений с мужем, мне хотелось, чтобы все это поскорее осталось позади, хотелось восстановиться, начать новую жизнь. И первое, что я для этого сделала: положила жуткую кассету подальше, на дно чемодана, а чемодан отправила на чердак. В глубине души я попросту отказалась идти дальше и разбираться.
Хозяйка дома, опустив глаза, покачала головой. Внутри этой женщины, такой элегантной, такой благополучной на вид, женщины, у которой, казалось бы, есть всё для того, чтобы чувствовать себя счастливой, двадцать пять лет не заживала кровоточащая рана.
— Не знаю, почему я так никогда и не решилась избавиться от кассеты. Наверное, думала, что когда-нибудь захочу узнать правду. Но этот день так и не наступил. А зачем мне нужна была правда? Все уже осталось в прошлом. Сегодня мне хорошо с Леоном, и это самое главное. — Она протянула черную пластиковую коробочку с кассетой Люси: — Вот вы… вы приехали сюда, вы сможете добиться истины, вы сможете понять, почему все было так, как было. Берите эту проклятую кассету, делайте с ней что угодно, только унесите отсюда, из моего дома. Не хочу больше никогда ни видеть ее, ни слышать о ней.
Люси кивнула и попросила:
— А не можете ли вы, пока я еще здесь, скопировать мне эту кассету на DVD?
— Разумеется!
Наконец они распрощались. Садясь в машину, Люси жестом попрощалась с Леоном, положила кассету рядышком с диском на пассажирское сиденье и отчалила. Голова ее шла кругом.
Поездки, кассета, люди с ипподрома… В какую загадочную и глубоко засекреченную авантюру ввязался Тернэ? Что на самом деле произошло с туземным племенем? Какие ужасы кроются за названием «Феникс»? Каким образом Ева Лутц узнала об этом племени и как туда добралась? Кого она искала? Тех, кто устроил все это? Этих извергов, которые сделали запись и, вполне возможно, сами были виновниками массовой гибели туземцев?
Не доехав нескольких километров до автострады А-1, Люси задумалась. Куда дальше? В Лилль или в Париж? Направо или налево? Семья или расследование? Снова встретиться с Шарко или навсегда забыть о нем? Люси понимала, что, окажись она наедине с комиссаром, может не устоять. А ведь она думала, что никогда уже не будет способна хоть что-то чувствовать к мужчине! Ей казалось: после трагедии ее тело и ее душа — всё в ней умерло, но сегодня те чувства, которые она считала исчезнувшими навеки, проснулись снова и медленно всплывали на поверхность.
Париж направо, Лилль налево… Две конечные точки одной глубокой трещины.
В конце концов она решилась: направо.
Значит, ей снова придется поворачивать вспять во времени, значит, ей снова придется блуждать во мраке, углубляться в него. Одну из ее дочерей убили под солнцем Сабль-д’Олон больше года назад, и она так и не разобралась до конца, почему это случилось.
Но сейчас она знала, что, возможно, все ответы, которых она добивается, ждут ее в амазонских джунглях, за тысячи километров отсюда.
37
Полицейские машины съехались к особняку Ламберов, когда солнце уже начинало клониться к закату.
Фургончик криминалистов, автомобиль фотографа, служебные машины офицеров судебной полиции. К вечеру этого знойного четверга все были на пределе. Каждый из них с понедельника вдоволь насмотрелся кошмаров, каждый надеялся, что они закончились, а, оказывается, ситуация ничуть не улучшилась: два новых трупа и жилище, в котором, похоже, разыгрывалось действо, достойное ужаса Амитивилля.
Шарко, обхватив голову руками, сидел у дерева перед домом. На него опускались тени, опускались и теснились вокруг него, словно желая поглотить. Он молча наблюдал за суетой, напоминавшей какие-то дикие пляски — обычная картина места преступления.
Криминалисты сделали все, что положено, труп Феликса Ламбера накрыли простыней, погрузили в машину судмедэкспертов и увезли. Одновременно с телом его отца. Судя по степени трупного окоченения, расположению и характеру трупных пятен, смерть Бернара Ламбера наступила как минимум сорок восемь часов назад. Двое суток труп отца лежал на полу столовой в луже крови, в комнате работал телевизор, а из крана в ванной на втором этаже текла и текла вода…
О Господь милосердный! Что же такое происходило в голове Феликса Ламбера? Какие демоны побудили юношу совершить подобное?
Шарко вздохнул и встал. Его лихорадило, он чувствовал себя опустошенным, вымотанным до предела этим слишком долгим днем, этим запутанным следствием. Еле волоча ноги, он подошел к Белланже, о чем-то ожесточенно спорившему с Леваллуа у входа в особняк. Чувствовалось, что оба взвинченны, что напряжение между ними возрастает, — еще бы: чем дальше, тем сильнее люди устают, тем больше у них расшатываются нервы. В результате кто-то разводится, кто-то ищет забвения у стойки бара.
Закончив разговор с Леваллуа, Белланже отвел комиссара в сторону, к большому кусту белой гортензии.
— Ну, ты как, отошел? — спросил он.
— Да, немного отошел, просто слишком устал, знаешь. Кофе, который привезли ребята, помог. Правду сказать, я и ел-то не помню когда.
— И не помнишь, когда высыпался! Тебе надо хоть немного отдохнуть, Шарк.
Комиссар кивнул в сторону участка, огороженного лентой с надписью «Национальная полиция», — именно на это место рухнул Феликс Ламбер, несколько минут назад здесь еще лежал его труп.
— Отдых отложим на потом. Вам удалось связаться с их близкими?
— Нет еще. Но мы знаем, что старшая сестра Феликса живет в Париже.
— А мать?
— А вот о матери пока ничего не известно. Никаких следов. Ладно, сейчас поедем.
Белланже вздохнул, было видно, что он подавлен. Шарко понимал его как никто, он сам не так уж давно командовал бригадой и знал: должность эта — хуже не бывает, потому как пинают тебя все кому не лень, что снизу, что сверху.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь?
Шарко посмотрел вверх, на разбитое стекло.
— Что я думаю? Я на секунду встретился глазами с Ламбером-младшим. Как раз перед тем, как он сиганул в окно. И я увидел в его глазах что-то такое, чего раньше не видел никогда: страдание как таковое, без всяких примесей. Он сдирал себе кожу со щек, он писал, не снимая штанов, как животное, что-то точило его изнутри, доводя до безумия, доводя до того, что он отключался от реальности. Прямо какой-то демон зла, который толкал его к жестокости, который заставил его убить ребят-туристов, а потом и родного отца. Не знаю, в чем тут дело, но чем дальше, тем больше убеждаюсь: то, что мы ищем, скрыто в нем, в его организме. Нечто генетическое. И Стефан Тернэ знал, что это такое.
Франк замолчал. Белланже тоже не сразу ответил: он смотрел в пустоту, потирая подбородок.
— В таком случае посмотрим, что скажет вскрытие, — произнес бригадир после затянувшейся паузы.
— А когда оно начнется?
— Ммм… Шене начнет часов в восемь… Начнет с отца, потом перейдет к сыну. Дивный вечерок ему предстоит!
Подошел Леваллуа, кашлянул, комиссару показалось, что тот встревожен, и он спросил:
— Ну, что еще не так?
— Насчет книги Тернэ «Ключ к замку»… Генетические отпечатки привлекли наше внимание к Грегори Царно, последнему из заключенных в списке Евы Лутц. Ну и Робийяр сам позвонил в вивоннскую тюрьму. И угадай…
Шарко почувствовал, что бледнеет. Так, они попались! Белланже, не дожидаясь, пока комиссар что-нибудь скажет, вмешался:
— Ему там сказали, что ты не просто звонил, но во время отгула приезжал поговорить с заключенным. И ты же знаешь Робийяра: он копнул чуть глубже и обнаружил, что в тот же день приезжала еще одна особа. Мать девочек-двойняшек, которых похитил Царно. Ее зовут… — Он достал из кармана бумажку. — Ее зовут Люси Энебель. Знакома тебе такая?
