Домохозяйка - Фрида МакФадден
— В следующий раз?! — Я бью по двери ногой. — Ты сбрендил? Никакого следующего раза не будет!
— А я думаю, что будет, — говорит он задумчиво. — Ты же на условно-досрочном, так? Если ты украла что-нибудь из нашего дома — а Нина подтвердит, что это так — как думаешь, куда ты тогда попадешь? Да прямиком обратно за решетку. Тогда как, если ты будешь плохо себя вести, сидеть в этой комнате тебе придется только один-два дня за раз. Так ведь гораздо лучше, не находишь?
Окей, момент, в который я превратилась бы в Халка, наступил бы сейчас.
— Итак, — продолжает он, — мне нужно вернуться на работу. А ты — ты скоро ощутишь нереально острую жажду.
* * *
На этот раз я выжидаю десять минут сверх положенных трех часов. Не хочу, оставлять Эндрю даже малейшего шанса потребовать, чтобы я проделала то же самое в третий раз. Это меня убьет.
Такое чувство, будто кто-то непрестанно бил меня в живот последние несколько часов. Больно так, что поначалу я не могу даже сесть. Я была вынуждена перекатиться набок и привести себя в сидячее положение, опираясь на руки. Голова ноет от обезвоживания. Я ползу к кровати и, подтянувшись на руках, залезаю на постель. Сижу и жду прихода Эндрю.
Проходит еще полчаса, и только тогда из-за двери раздается его голос:
— Милли?
— Я сделала это, — отзываюсь еле слышным шепотом. Я даже встать с кровати не в силах.
— Я видел. — В его голосе звучат покровительственные нотки. — Отличная работа.
И тут я слышу самый прекрасный звук из всех, что я когда-либо слышала — звук отпираемого замка. Он даже еще лучше, чем когда меня выпускали из тюрьмы.
Эндрю входит в каморку, неся в руке стакан воды. Протягивает его мне, и в этот миг у меня мелькает мысль, а не насыпал ли он туда какой-нибудь гадости, но мне все равно. Я одним глотком выдуваю весь стакан.
Он садится рядом на койку, обнимает меня за талию, и я съеживаюсь.
— Как ты себя чувствуешь? — интересуется он.
— Живот болит.
Он наклоняет голову.
— Мне очень жаль.
— Да ну?
— Но ведь когда ты совершаешь проступок, надо же преподать тебе урок! Только так ты чему-то научишься. — Его губы кривятся. — Если бы ты все проделала правильно с первого раза, мне не пришлось бы просить тебя сделать это второй раз.
Я поднимаю глаза и вглядываюсь в его красивое лицо. Как я могла влюбиться в этого человека? На вид он добрый, и нормальный, и вообще расчудесный. У меня не было ни малейшего подозрения, какое он чудовище. Его цель не сделать меня своей женой. Его цель — превратить меня в свою узницу.
— Как ты можешь с такой уверенностью утверждать, сколько времени я продержала на себе книги? — спрашиваю я. — Вряд ли тебе так уж хорошо все видно.
— Напротив.
Он вытаскивает из кармана телефон и открывает какое-то приложение. Экран заполняет четкое цветное изображение моей комнаты в невероятно высоком разрешении. Я вижу нас обоих, сидящих на кровати; мое лицо бледно, плечи ссутулены, а волосы свисают сосульками.
— Не правда ли, отличная картинка? — торжествует он. — Совсем как в кино.
Какой подонок. Он смотрел, как я мучаюсь целый день. И намерен проделать это со мной снова. Только в следующий раз моя пытка будет длиться дольше. И Господь знает, что еще он заставит меня делать в дальнейшем. Один раз я уже была узницей, и не позволю этому повториться. Ни в коем случае.
Вот почему я засовываю руку в карман своих джинсов.
И вытаскиваю оттуда баллончик с перцовым спреем, который нашла в ведре.
53
НИНА
Частный детектив, которого я наняла раскопать прошлое Вильгельмины Кэллоуэй, сообщил мне весьма интересную информацию.
Я полагала, что Милли угодила за решетку за кражу или за что-нибудь, связанное с наркотой. Но нет. Милли Кэллоуэй села кое за что совершенно иное. За убийство.
Когда ее арестовали, ей было всего шестнадцать, а в тюрьму она попала в семнадцать, поэтому от детектива потребовались некоторые усилия, чтобы добыть все сведения. Милли была в интернате. И не в каком-нибудь, а в интернате для подростков с проблемами поведения.
Однажды вечером Милли с подругой улизнули из своего общежития на вечеринку в общежитие парней. Проходя мимо чьей-то спальни, Милли услышала из-за закрытой двери крики подруги, зовущей на помощь. Она влетела в темную комнату и обнаружила, что один из их одноклассников, футболист весом в двести фунтов[17], повалил ее подругу на кровать и взгромоздился сверху.
Не долго думая, Милли схватила со стола пресс-папье и ударила насильника по голове. Несколько раз. Парень умер по дороге в больницу.
Детектив показал мне фотографии. Адвокат Милли аргументировал тем, что она защищала подругу, которую пытались изнасиловать. Но если взглянуть на эти фотографии, трудно поверить, что она не намеревалась его убить. У парня был проломлен череп.
В конце концов она признала свою вину в убийстве при смягчающих обстоятельствах. Родители мальчишки пошли на компромисс: хотя они и жаждали мести за смерть сына, им совсем не улыбалось, чтобы его ославили насильником на весь интернет.
Милли тоже согласилась с этим решением, потому что за ней числились и другие инциденты, которые всплыли бы, если бы дело дошло до суда.
Ее исключили из начальной школы за то, что она, поссорившись с мальчиком, обзывавшим ее грязными словами, сбросила его со шведской стенки. Тот упал и сломал руку.
В средней школе она порезала шины на автомобиле учителя математики за то, что он снизил ей оценку. Вскоре после этого ее отправили в дисциплинарный интернат.
Инциденты продолжались даже после ее отсидки в тюрьме. Милли не уволилась из фаст-фудной забегаловки. Ее уволили после того, как она заехала кулаком в нос одному из своих товарищей по работе.
На вид Милли очень милая девушка. Именно это и видит Эндрю, когда смотрит на нее. Он не станет копаться в ее прошлом, как это сделала я. Он не знает, на что она способна.
А теперь я скажу вам всю правду:
Я с самого начала хотела нанять служанку, которая могла бы меня заместить. Если бы Эндрю влюбился в другую женщину, он наверняка в конце концов отпустил бы меня. Но я наняла Милли не поэтому. Не поэтому я дала ей копию ключа от чердачной каморки. И не поэтому оставила в голубом ведре баллончик с перцовым спреем.
