Домохозяйка - Фрида МакФадден
Поднимаю с пола джинсы и принимаюсь шарить по карманам. Ни следа моего телефона. Да куда он задевался? Лихорадочно открываю ящики комода в поисках маленького прямоугольника, ставшего нынче моим спасательным кругом. Даже стаскиваю с кровати одеяло и простыни — а вдруг телефон ненароком перекочевал в постель во время наших ночных развлечений? Потом опускаюсь на четвереньки и смотрю под кроватью.
Ничего.
Должно быть, я забыла его внизу, хотя вроде помнится, что пользовалась им здесь, на чердаке, прошлым вечером. Наверное, все-таки нет. Как же не вовремя я опростоволосилась — как раз тогда, когда застряла в дурацком чулане и мне так нужно в туалет!
Усаживаюсь обратно на постель, стараясь не думать о переполненном пузыре. Не знаю даже, удастся ли мне теперь снова заснуть. Ну, Эндрю, когда ты утром придешь за мной, я тебе такую головомойку устрою!
* * *
— Милли, ты уже не спишь?
Я распахиваю глаза. Не знаю, как мне удалось уснуть, но как-то удалось. Утро совсем ранее. Каморка тонет в полутьме, освещаемая лишь несколькими солнечными лучиками, проникшими через крохотное оконце.
— Эндрю! — Я сажусь на постели. Мой мочевой пузырь едва не лопается. Быстренько вскакиваю с кровати и тороплюсь к двери. — Ты закрыл меня здесь ночью!
По ту сторону двери воцаряется долгая тишина. Я ожидаю извинений, звона перебираемых ключей в поисках нужного. Но не слышу ничего подобного. Эндрю молчит.
— Эндрю, — говорю я. — У тебя же есть ключ, верно?
— О да, ключ у меня есть, — подтверждает он.
И вот тут мне становится нехорошо. Ночью я твердила себе, что это случайность. Конечно случайность! Но внезапно я теряю свою уверенность. Как это — ты закрываешь свою девушку в чулане и даже не сознаешь этого, пока не проходит несколько часов?
— Эндрю, пожалуйста, открой дверь!
— Милли. — Голос его звучит как-то странно. Незнакомо. — Помнишь, ты вчера брала почитать книги из моего шкафа?
— Да…
— Так вот, ты взяла несколько книг и оставила их на журнальном столике. Это мои книги, и ты не слишком почтительно с ними обошлась, не находишь?
Не понимаю, о чем это он. Ну да, я взяла из шкафа несколько книг. Штуки три, не более. И, наверное, меня что-то отвлекло, поэтому я не вернула их на место. Это что, такое уж прямо великое дело? Почему Эндрю так разозлился?
— Я… я прошу прощения, — говорю.
— Хм-м… — У него по-прежнему странный голос. — Ты просишь прощения, но это мой дом. Ты не можешь делать в нем все, что тебе заблагорассудится, без соответствующих последствий. Я думал, уж кому-кому, а тебе-то это известно, поскольку ты служанка и все такое.
Я содрогаюсь, услышав, как он меня назвал, но я скажу все что угодно, чтобы его успокоить.
— Я очень сожалею. Я не намеревалась устраивать беспорядок. Сейчас же все уберу.
— Я уже убрал. Ты опоздала.
— Послушай, ты можешь открыть дверь, чтобы мы могли нормально поговорить об этом?
— Я открою. Но сначала ты должна кое-что для меня сделать.
— Что?
— Видишь три книги, которые я оставил на полу?
Три больших тома, о которые я чуть не споткнулась ночью, по-прежнему лежат там, где он их оставил — на полу посередине комнаты.
— Я хочу, чтобы ты легла на пол и положила их себе на живот одну на другую.
— Что-что?!
— Ты меня слышала. Хочу, чтобы ты положила эти книги себе на живот. И держала их так три часа подряд.
Я уставляюсь на дверь. В моем воображении лицо Эндрю предстает странно искаженным.
— Ты шутишь, да?
— Ни капельки.
Почему он так себя ведет? Это не тот Эндрю, которого я полюбила. Такое впечатление, что он играет со мной в какую-то несуразную игру. Он хотя бы понимает, как сильно расстраивает меня?
— Послушай, Эндрю, я не знаю, что ты хочешь делать, в какую игру хочешь играть, но просто выпусти меня отсюда и разреши, по крайней мере, сходить в туалет.
— Я что — неясно выразился? — Он цокает языком. — Ты небрежно оставила мои книги на столе в гостиной, и мне пришлось ставить их на место, а ведь это твоя работа. Вот почему теперь я хочу, чтобы ты взяла эти книги и несла на себе их тяжесть.
— Не собираюсь!
— Что ж, прискорбно. Потому что ты не выйдешь из этой комнаты, пока не сделаешь того, что я прошу.
— Ладно. Тогда я наверняка напущу в штаны.
— В шкафу стоит ведро — можешь воспользоваться им.
Когда я только поселилась здесь, я заметила в углу шкафа голубое ведро. Я оставила его там и больше о нем не вспоминала. Смотрю в шкаф — ведро все еще на прежнем месте. Мой пузырь скручивает спазм, и я скрещиваю ноги.
— Эндрю, я не шучу. Мне в самом деле очень нужно в туалет.
— Я только что объяснил тебе, что делать.
Он непоколебим. Не понимаю, что здесь происходит. Это Нина всегда была «чокнутой». Эндрю был здравым и рассудительным человеком, который защитил меня от ее обвинений в краже одежды.
Они что — оба не в себе? Оба в игре?
— Ладно.
Пора кончать с этим. Сажусь на пол и поднимаю один из томов — надеюсь, Эндрю это слышит.
— Отлично, я положила книги себе на живот. Теперь ты можешь меня выпустить?
— Ты не положила на себя книги.
— Нет, положила!
— Не лги.
Я шумно выдыхаю.
— Как ты можешь знать, лежат они на мне или нет? — с раздражением спрашиваю я.
— Потому что я тебя вижу.
У меня, кажется, позвоночник превратился в желе. Он может видеть меня?! Мой взгляд мечется от одной стены к другой, ища камеру. И как давно он наблюдает за мной? Неужели все время, что я жила здесь?
— Не старайся, не найдешь, — произносит он. — Камера очень хорошо спрятана. И не волнуйся, я не следил за тобой все время. Начал лишь несколько недель назад.
Я поднимаюсь на ноги.
— В чем твоя чертова проблема, Эндрю? Выпусти меня отсюда! Немедленно!
— Понимаешь, какое дело, — спокойно говорит Эндрю. — Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать.
Я бросаюсь к двери. Стучу по ней кулаками с такой силой, что руки краснеют и начинают ныть.
— Клянусь Господом, лучше выпусти меня отсюда! Это не смешно!
— Эй, эй, — прерывает мои удары спокойный голос Эндрю. — Успокойся. Я обязательно выпущу тебя. Обещаю.
Мои руки повисают вдоль боков. Кулаки вибрируют и болят.
— Спасибо.
— Только не сейчас.
Меня бросает в жар.
— Эндрю…
— Я сказал, чтó ты должна сделать, чтобы освободиться. Это весьма справедливое наказание
