Джон Гришэм - Время прощать

Похоже, они ничего не сдвинули с места и не оставили следов. В конторе давно пора было провести уборку, так что немного грязи с ботинок или кое-где потревоженный слой пыли не должны были привлечь внимание.

Через два с половиной часа езды они прибыли в Джексон и незадолго до шести утра встретились с Уэйдом Ланье в его конторе. Ланье тридцать лет участвовал в судебных баталиях, но не мог припомнить более великолепного примера «дымящегося пистолета». Однако оставался вопрос: как лучше произвести из него выстрел?

Как ей и объяснили, закусочная «У толстяка Бенни» находилась в конце асфальтированного участка сельской дороги, дальше шла щебенка. Порция выросла в Бокс-Хилл, мрачной, изолированной общине, замкнутой между болотом и цепью холмов, где белых днем с огнем не сыщешь. Тем не менее, Бокс-Хилл был все равно что Таймс-сквер по сравнению с поселением Преритаун, где царила отупляющая и далеко не безопасная атмосфера.

Преритаун был расположен на задворках округа Ноксъюби, менее чем в десяти милях от границы с Алабамой. Будь она белой, никогда бы не рискнула здесь остановиться. В передней части площадки стояли две газонасосные колонки, вдоль щебенки было припарковано несколько грязных машин.

Антимоскитная дверь захлопнулась за ней. Порция кивнула подростку, стоящему за прилавком. Магазинчик торговал скудным ассортиментом бакалеи, а также безалкогольными напитками и пивом, стоящими в холодильнике с прозрачной дверцей. В глубине зала имелось с десяток аккуратных столиков, покрытых скатертями в красно-белую клетку. В воздухе висел тяжелый дух пережаренного жира — на гриле шипели рубленые гамбургеры. Человек-гора с необъятным животом, держа лопатку словно оружие, беседовал с двумя мужчинами, сидящими на табуретах. Никаких сомнений в том, кто здесь «толстяк Бенни», не возникало.

Табличка гласила: «Делать заказы — здесь».

— Чем могу служить? — с приветливой улыбкой поинтересовался повар.

Она ответила ему обаятельной улыбкой.

— Я бы хотела хот-дог, коку, и еще я ищу Бенни Риндса.

— Это я, — отозвался великан. — А вы?..

— Меня зовут Порция Лэнг. Я из Клэнтона, но не исключено, что я — родня Риндсам. Не уверена, но пытаюсь разузнать.

Он кивнул в сторону стола. Десять минут спустя, поставив перед ней хот-дог и колу, повар сел напротив.

— Я работаю над семейным генеалогическим древом, — пояснила Порция, — и нашла на нем немало чужих плодов.

Бенни рассмеялся:

— Вам бы следовало приехать сюда и порасспрашивать меня, прежде чем приниматься за дело.

Не прикоснувшись к еде, она рассказала о своей матери и бабушке. Бенни сроду о них не слыхал. Его родня происходила из округов Ноксъюби и Лодердейл, ближе к югу. Он не знал ни одного Риндса из округа Форд, ни единого.

Пока Бенни говорил, Порция поспешно ела, и к тому времени, когда он закончил, уже понимала, что это — еще один тупик.

Поблагодарив, она поехала обратно, по пути останавливаясь в каждом крохотном городишке и сверяясь с телефонными книгами. В этих краях жило очень мало Риндсов. Около двадцати — в округе Клей. С дюжину — в округе Октиббеа, неподалеку от университета штата. Поговорила она по телефону с десятком Риндсов из округа Ли, живших в Тьюпело и его окрестностях.

Они с Люсьеном выявили двадцать три члена семейства Риндс, живших в округе Форд вплоть до 1930 года, когда все они оттуда исчезли. В конце концов, должен же найтись потомок, какой-нибудь старик-родственник, который что-то знал и смог бы — и захотел — рассказать.

26

В последнюю пятницу января Рокси пришла на работу в 8.45. Джейк ждал, стоя у ее стола и небрежно просматривая документы, словно все хорошо. Но хорошо не было. Джейк решил заканчивать представление, и разговор намечался неприятный. Началось с восклицания Рокси:

— Джейк, меня тошнит от этого места!

— Вам тоже доброго утра, — ответил он.

Она уже плакала. Никакого макияжа, растрепанные волосы, измученный вид жены-матери-женщины, неспособной держать себя в руках.

— Я не могу больше выносить Люсьена, — всхлипнула она. — Он самый гнусный грубиян на свете и торчит здесь почти каждый день. Он вульгарный, неотесанный, грязный, постоянно богохульствует и курит самые отвратительные сигары, какие только можно себе представить. Я презираю этого человека.

— Что-нибудь еще?

— Или он, или я.

— Это здание принадлежит ему, — напомнил Джейк.

— Но неужели вы ничего не можете сделать?

— Например? Сказать, чтобы он был повежливее и прекратил курить, ругаться, оскорблять людей, отпускать грязные шуточки и напиваться? Если вы не заметили, Рокси, сообщаю: Люсьену Уилбэнксу никто ничего приказать не может.

Она выдернула из коробки бумажный платок и вытерла щеки.

— Я не могу больше терпеть.

Отличный посыл, и Джейк не преминул им воспользоваться.

— Давайте считать это заявлением об уходе, — сочувственно произнес он. — Я с радостью дам вам хорошую рекомендацию.

— Вы меня увольняете?

— Нет. Вы уходите по собственному желанию, лучше прямо сейчас. Я предоставлю вам выходной на сегодня и пришлю чек на последнюю зарплату.

Жалобное настроение Рокси сменилось злостью. Она бросила последний взгляд на свой стол, и спустя десять минут дверь за ней с грохотом захлопнулась.

Порция вошла в контору ровно в 9.00.

— Я сейчас встретила на улице Рокси, она промчалась мимо, не сказав ни слова.

— Рокси уволилась. И вот мое предложение. Вы можете временно занять место секретаря и регистратора и будете считаться не стажером, а параюристом. Это большое продвижение по службе.

— Я плохо печатаю, — спокойно выслушав, напомнила она.

— Это дело практики.

— А какая зарплата?

— Тысяча долларов в месяц на период двухмесячного испытательного срока, по его окончании — в зависимости от результата пересмотрим ставку.

— Сколько часов в день?

— С половины девятого до пяти, перерыв на обед — полчаса.

— А как с Люсьеном?

— А что с ним?

— Он постоянно торчит здесь, внизу. Поэтому мне нравится работать наверху — безопаснее.

— Он вам мешает?

— Пока нет. Послушайте, Джейк, Люсьен мне нравится, и мы хорошо работаем вместе, но порой у меня возникает ощущение, что он хочет быть ко мне поближе — понимаете?

— Наверное, понимаю.

— Если он ко мне прикоснется, я ему врежу.

Джейк расхохотался, представив эту сцену, у него не было ни малейших сомнений в том, что Порция сумеет постоять за себя.

— Придется поговорить с Люсьеном. Позвольте, возьму это на себя. Я его предупрежу.

Порция сделала глубокий вдох и обвела взглядом приемную, потом улыбнулась, кивнула:

— Но я ведь не секретарша, Джейк. Я собираюсь стать юристом, как вы.

— И я помогу вам всем, что в моих силах.

— Спасибо.

— Я жду ответа. Прямо сейчас.

— Но мне не хочется пропускать судебные заседания. А если буду прикована к этому столу, придется, правда?

— Давайте решать проблемы по мере их поступления. Сейчас вы нужны мне здесь.

— Хорошо.

— Значит, договорились?

— Нет. Тысяча в месяц — слишком мало для секретаря, регистратора и параюриста в одном лице.

Джек поднял руки вверх, понимая, что проиграл.

— И сколько же вы считаете справедливым?

— Две тысячи больше соответствуют современным рыночным расценкам.

— Что, черт возьми, вы знаете о рыночных расценках?

— Немного. Но то, что тысяча — слишком мало, знаю.

— Ладно. Полторы тысячи в первые два месяца, а потом посмотрим.

Она наклонилась вперед, коротко и почтительно обняла его:

— Спасибо, Джейк.

Час спустя Джейк оказался перед лицом второго за это утро кадрового кризиса. Люсьен практически без стука ввалился в его кабинет и уселся в кресло.

— Джейк, сынок, — начал он тоном, предвещающим неприятности, — я принял решение. Многие месяцы, даже годы я сомневался, начинать ли процесс восстановления в правах… Своего рода возвращение, понимаете?..

Джейк, будучи занят, составляя протест на ходатайство Стиллмена Раша, медленно отложил ручку и задумчиво посмотрел на Люсьена. Слово «возвращение» до сих пор не произносилось, но в последние три месяца Люсьен не пропускал ни одной возможности намекнуть, что хочет снова заниматься адвокатской деятельностью.

Хотя Джейк со страхом и ожидал этого, новость поставила его в трудное положение. Он не хотел видеть Люсьена в конторе, особенно в качестве адвоката, а его роль непрошеного и бесплатного советчика была почти исчерпана. Люсьен-адвокат означал Люсьена-босса, Джейку места здесь не останется. Но Люсьен-друг был тем человеком, который в свое время дал Джейку работу, предоставил в его распоряжение свою контору, позволил сделать карьеру и всегда был лоялен по отношению к нему.