Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона
— Да, по-всякому бывает, — пробормотал Анатолий. — А теперь давайте собираться на выход.
Я увидел огромное колесо, крутящееся параллельно полу, где зиял округлый раскол, напоминающий монорельсовую дорогу. Всё-таки во всех этих технических штуковинах меня всегда что-то завораживало своей серьёзностью и предназначенностью для конкретного дела, в отличие от разного рода фривольных отступлений и изысков. А здесь, глядя на это колесо, раза в два превосходящее по диаметру «таорминского собрата», по которому неровно скользил толстый металлический канат, я подумал ещё и о том, что от них частенько зависит очень много жизней и человеческих судеб. Наверное, именно чувствуя ответственность за своё назначение и, так сказать, ключевую роль, подобное редко выходило из строя и продолжало скромно работать, мало кем замечаемое, но необходимое для того, чтобы всё было хорошо. Здесь же я почему-то провёл невольные параллели с нами — всего лишь тремя, что там ни говори, запуганными и немощными людьми перед лицом этих сверхъестественных теней, которым, тем не менее, мы были зачем-то нужны. А скакни мы сейчас с какого-нибудь обрыва и убейся насмерть? Что произойдёт? Может быть, и ничего такого, или же нарушатся некие грандиозные планы, которые, пусть никогда и никому не дано узнать, независимо от стадии воплощения или же напротив — тесно связанные с судьбой всего человечества. Наверное, именно в такие моменты можно почувствовать всю полноту собственной значимости перед теми, кто стоит на много этажей вверху некоей невообразимой пирамиды или даже мавзолея, но нуждается в ком-то, верит и ждёт, что всё случится именно так, как запланировано.
Мы миновали турникеты и оказались в неожиданно маленьком помещеньице, где справа располагалось нечто вроде раздевалки, а слева тянулась длинная барная стойка, обильно заставленная различными бутылками и поделками из вулканического камня. Над ней висел большой экран, где безмолвно крутился видеоролик извергающейся Этны, и это логически завершало какую-то особую атмосферу высоты и загадочности.
— Вы пока гляньте там какие-нибудь причиндалы, а я подберу кое-что из одёжки! — сказал Анатолий, махнув рукой в сторону бара.
— А ты знаешь мои размеры? — наиграно-весело воскликнула Лена.
— Не волнуйся. Я в курсе всего, что нужно, — сделав зловещее лицо, произнёс Анатолий, и мы рассмеялись.
— Прэго, прэго! — закричал вихрастый молодой человек за стойкой, едва завидев нас у прилавка, тут же исчезая где-то внизу.
— Не хочешь купить себе какой-нибудь сувенир в дорогу? — спросил я, разглядывая неровную пепельницу, внутри которой, словно капли яркой крови, было неаккуратно написано, что это Этна, а разводы по краям, видимо, подразумевали растекающуюся лаву. — В случае чего, можно будет и метнуть в кого-нибудь!
— Давай лучше сделаем это вместе, когда будем возвращаться.
— Я не против.
— Прэго! — снова вынырнув из под стойки, воскликнул молодой человек, на этот раз приглашающе держа в руках небольшие пластиковые стаканчики. — Но мани!
Лена нерешительно потянулась и, понюхав, передала один из стаканчиком мне. — Наверное, это нечто вроде пробников.
— Си, прэго!
Продавец радостно указывал на множество разнокалиберных бутылок с изображением извергающейся Этны, и я понял, что здесь, видимо, принято сначала давать попробовать, а потом уже предлагать товар. Что же, несмотря на то, что я в принципе пить не любил, особенно крепкие напитки, да ещё и перед неизвестностью нашего путешествия, сейчас решил сделать исключение. В самом деле, мы на одноимённой горе и кто знает — может быть, это последние граммы алкоголя, которые будут выпиты нами в этой жизни. В конце концов, немного успокоить нервы может быть даже вполне на пользу.
— Давай на брудершафт, — с энтузиазмом предложила Лена и, наклонившись, зашептала. — За нас, успех и победу!
— Да, именно так, — кивнул я, чувствуя, как внутрь льётся что-то необычайно забористое и, в то же время, здесь отсутствует неприятный привкус спирта.
— А что, весьма ничего. Надо будет на обратном пути, наверное, прикупить бутылочку.
— Может быть, ты и права.
— Эй, идите-ка сюда! — раздался голос Анатолия, который появился в проёме, нагруженный какими-то вещами. — Переодевайтесь. Уверен, что там совсем не холодно, однако кто знает — куда нам придётся забраться, поэтому подстраховаться не помешает.
Мы подошли и, усевшись на широкие лавочки, натянули грубые ботинки с большой рифлёной подошвой и длинные дутые куртки.
— Вот, теперь другое дело — вы и выглядеть стали гораздо внушительнее, — внимательно осмотрев нас, одобрил Анатолий, сам выглядя весьма комично в зелёных ботинках с длиннющими шнурками, собранными в несколько кособоких бантов. — Вы, смотрю, уже успели что-то здесь продегустировать?
— Да, немного, — усмехнулся я. — Можешь тоже приобщиться, а вот нам вряд ли второй раз дадут попробовать просто так.
— Нет уж, увольте. Лучше идём дальше, а то я себя в таком наряде чувствую как-то неудобно и странно. Очень надеюсь, это единственное, что как-то побеспокоит меня сегодня, — ответил Анатолий и, пригнувшись, вышел в обделанную деревом дверь, за которой располагалась небольшая утрамбованная площадка, кособокая загородка и нечто вроде турникета, рядом с которым стояла пара внушительных негров в одинаковых красных бейсболках. Они внимательно следили за туристами, вставляющими билеты в широкий проём устройств, и при малейшем замешательстве с прямо-таки оскорбительной предупредительностью спешили на помощь. Это мне невольно напомнило некоторых людей, общающихся с заикающимися, неизменно торопящихся, иногда невпопад, поскорее закончить за них слово или фразу. Зачем? Да просто, чтобы не выслушивать неразборчивые вымученные звуки и не видеть скачущее в напряжении горло. Однако, здесь, возможно, по-другому было и нельзя, иначе обязательно скопилась бы очередь, которая уже насчитывала человек двадцать.
Сразу за неграми на небольшую площадку выруливали кургузые автобусы, останавливающиеся напротив и поглощающие в себя толпы людей, к которым нам и предстояло вскоре присоединиться.
— Наш последний этап до отметки три тысячи! — с какой-то гордостью сообщил Анатолий. — Уверен, когда все вместе снова окажемся здесь исключительно с туристическими целями, мы, несомненно, посмеёмся надо всеми нашими нынешними тревогами и с удовольствием будем слушать экскурсовода — посмотрите направо, а потом налево. Но пока давайте двигаться.
Мы пристроились в конец очереди и вскоре уже входили в небольшой и высоковатый «Мерседес» с колоритной толстой трубой в дырочку над крышей. Мы расселись сразу за спиной водителя и сначала решили, что отсюда нам будет открываться замечательный вид из лобового стекла, но тут рядом с ним уселась пожилая пара и, как говорится, всё обгадила. Оставалось смотреть вбок или разглядывать традиционную плетёную корзинку для чаевых, которые, кажется, являлись здесь неотъемлемой частью некоей недоступной простому туристу культуры и тактичности обслуживания.
Вскоре двери закрылись, и мы медленно двинулись вверх по белёсой дороге, поднимающей на удивительно мало клубов дыма. Как оказалось, смотреть здесь особенно было и не на что — однотипный ландшафт, напоминающий пустыню на закате дня, разнообразился разве что регулярными витиеватыми поворотами автобуса и рёвом двигателя.
Лена нагнулась ко мне и прошептала. — Самим отсюда, наверное, трудновато будет выбраться, если застрянем или ещё чего.
— Не беспокойся — это же бизнес. Уверен, что всё здесь налажено на должном уровне. К тому же посмотри — передам нами и там вдалеке сзади идут точно такие же автобусы и в случае чего, уверен, окажут всё необходимое содействие.
Я сжал прохладные пальцы девушки в своих горячих и немного подрагивающих. — Анатолий, ведь здесь не было никаких несчастных случаев с туристами?
— Во всяком случае, ничего такого я не слышал, — медленно протянул он. — Но вы же сами прекрасно знаете — если что такое и было, то вряд ли это станут слишком афишировать, делая заведомо дурную рекламу. К тому же вся экскурсия здесь — это обход большого кратера и возвращение назад к остановке автобуса. Поэтому вряд ли может произойти что-то экстраординарное.
— Да, я тоже так думаю, — прошептала Лена. — Но ведь у нас не совсем обычная экскурсия, так ведь?
— Надеюсь, лишь чуточку таинственнее и интереснее, чем у других, — попытался улыбнуться я.
— А ты веришь в то, что жизнь всё уравновешивает и это может касаться разных мест? — всхлипнула девушка.
— О чём ты?
— Ну, если день идёт замечательно, то обязательно случится что-то неприятное.
— Не думаю, что здесь есть какая-то чёткая закономерность — скорее самонастройка!
