Иван Царевич и серый морг - Янина Олеговна Корбут
– Похоже, место это так и притягивает всякую дрянь. Сначала этот случай с коллективным «самоубийством», потом, спустя годы, деревню использовали «чёрные риелторы», а вот что там сейчас – нам предстоит узнать очень скоро.
– Ты уверен?
– Я не хочу постоянно прятаться. И боюсь за Лену.
Лену похитили
Телефон Лены всё так же был отключён, и мы с Вовкой приняли решение ехать к ней домой. По дороге я позвонил Роме, сыну Тихонова. Оставалась надежда, что она могла попытаться укрыться у него. Конечно, этот вариант лично мне был не очень приятен, но так я хотя бы знал, что она в безопасности.
Рома ответил не сразу, я понял, что он спал. Но когда я спросил о Лене, тот ощутимо напрягся:
– Что с ней?
Не знаю почему, но я поостерёгся рассказывать ему правду, промямлил что-то невнятное и спросил, не объявлялась ли она.
– После нашего разговора о том журналисте я понял, что у неё неприятности. Меня из дома не выпускают. Охраняют, как швейцарский банк. Я попросил приятеля зайти к ней, спросить, не нужна ли помощь, деньги. Он за ней денёк покатался, понаблюдал. Сказал: Лена на работу ходила, в музей какой-то. Вечером ездила на вокзал. Я решил, что, может, она брала билет домой, но приятель сказал, что она вроде как что-то забирала из ячейки. Вышла уже с пакетом и снова поехала к себе. Он звонил ей в дверь, это я его просил. Хотел с ней поговорить. На меня-то трубку она не берёт. Но Лена не открыла. Так ты точно не знаешь, что с ней?
– Да всё нормально, – соврал я, опасаясь, как бы у него не случился новый срыв. – Наверное, в Москву поехала. Какие-то бумаги отдать в универ. У неё же практика. Я просто тут с работой обещал помочь, вот и ищу её.
Тут мне в голову пришла дельная мысль, которую я сразу же озвучил:
– Слушай, Рома, мне очень нужен хороший фотоаппарат. Буквально на день. Поможешь?
Он был не против, и тогда мы договорились, что Суслик заскочит к Роме за фотоаппаратом. На том и попрощались.
– Вовка, кажется, она нашла документы журналиста! – закончив разговор, развернулся я к Суслику. – Пакет из ячейки! Но это было несколько дней назад.
– Ага, нашла, а нам не сказала. Говорил же! Вот коза…
Я злился, боялся за Лену и чувствовал, как на моей шее дёргаются жилы.
– Наверное, у неё были свои причины. Найдём её и узнаем.
– Как она нашла ячейку? – задумался Вовка.
– Думаю, Лена с самого начала знала или подозревала, где Саенко спрятал документы, но ключа у неё не было. Мы нашли ей ключ, и она забрала все бумаги или что там. Я тебе больше скажу: думаю, она и была той самой заказчицей расследования. Наверное, между смертью её родителей и тем, что сейчас происходит в лесу, есть какая-то взаимосвязь. Просто мы пока её не видим.
В квартире у Лены царила тишина. Я долго держал ухо у двери, пытаясь различить хоть какой-то звук и параллельно думал. Досадно, но стоило признать: до этого момента в истории я был просто болванчиком, невольным участником представления. Шёл, куда пошлют, делал, что просили, слушал старших, верил, предполагал, пытался понять, что происходит. Теперь настало время принимать свои решения. Это и моя история тоже. И я не хочу быть в ней второстепенным героем без слов.
– Давай зайдём в квартиру, – вздохнул Вовка, доставая ключи.
Свет на лестничной площадке не горел. Мои руки почему-то противно подрагивали. Суслик торопил, недовольно сопя мне в затылок. Дверь легко открылась первым же ключом на связке. Два оборота – и але-оп!
В квартиру мы входили с опаской. Сначала я по инерции щёлкнул выключатель, пока Суслик запирал дверь изнутри. Подумав, свет я выключил. И так было достаточно светло, да и вдруг за квартирой наблюдают? Увидят, что кто-то появился, и заявятся по нашу душу.
Даже если бы мне не сказали, что это за квартира, я бы сразу понял, что здесь жила Лена. В прихожей стоял запах знакомых духов, смешанный с ароматом её шампуня для волос.
– Я бы в такой хате пожил, – с завистью заметил Суслик. – Теперь, когда ты рассказал про родителей Лены, кое-что стало ясно. Какие-то намёки Лены.
– Например?
– Кажется, она догадывалась, кто стоит за всем этим.
– Серьёзно? Когда она тебе об этом успела рассказать?
– Вчера, когда мы тут на кухне сидели. Я сказал, что ты упёртый. И не успокоишься, пока всё не узнаешь. А она как будто предостерегала. Сказала, что он страшный человек.
– Кто он? Почему ты не спросил?
– Я тогда подумал, что это так просто. Он – в смысле преступник. Слушай, а что, если она про Сафронова говорила? У вас же больше нет общих знакомых.
– А больше она ничего не говорила?
– Ещё сказала, что ей надо уехать.
– И ты говоришь об этом только сейчас?
– Да говорю же: значения не придал. Девчонки обычно болтают всякую фигню. Я не знал, что она как-то лично в этом деле заинтересована. Думал, ну максимум сменит квартиру на всякий случай.
– Ладно, давай посмотрим, забрала ли она вещи.
Мы как раз зашли в спальню. Суслик деликатно вышел, оставив меня наедине с Лениным шкафом. Одежда как будто бы была на месте, хотя я не знал, сколько и чего у неё было. Но вещи лежали стопками, никакого беспорядка не наблюдалось. После шкафа я сразу же потянулся к тетради, лежавшей на тумбочке. И вдруг со щемящей нежностью понял, что это записи, которые Лена делала по моей просьбе…
Из дневника Лены.
…Иван попросил написать о самом счастливом дне моей жизни. Я никому не рассказывала, но самый счастливый день в моей жизни случился, когда мне должно было исполниться шесть. После этого моя жизнь пошла коту под хвост. А тогда мы только переехали жить в деревню. Отец с мужчинами рубили дрова, а мы с мамочкой сидели на крыльце и ели мороженое. Откуда там было мороженое – ума не приложу. Наверное, она сама его сделала. Кажется, там были даже кусочки шоколада. И мы сидели на старой разрушенной веранде, ветер создавал приятную прохладу. Возле меня лежал рыжий котёнок, его принесла одноглазая кошка. Непонятно, откуда она тут взялась, но дикой не выглядела. Котёнок тоже охотно шёл к людям. И я давала ему слизывать мороженое с пальца, а мамочка ругалась, что только что покормила этих блохастых.
Я медленно ела, хотелось растянуть удовольствие
